Схватка с драконом - Андрей Воронин

– Русланова Нонна Акимовна, директор историко-краеведческого музея.

Станислав Александрович отметил про себя, что он оказался прав, войдя в зал и определив в статной фактурной даме руководящего работника музея.

– Прекрасно, вот вы-то мне и нужны, Нонна Акимовна, – сказал он и, приблизившись к полногрудой блондинке почти вплотную, почувствовал, что от нее приятно благоухает хорошими французскими духами и еще чем-то знакомым, но, чем именно, он в данный момент никак не мог определить.

Нонна Акимовна вежливо и сдержанно улыбнулась, слегка обнажив свои ровные белые зубы.

– Я слушаю вас, Станислав Александрович, – кокетливо произнесла она.

Молодой следователь был немного смущен тоном и поведением шаловливой дамы, которая уже забыла о покойнике и грабеже в музее и буквально гипнотизировала молодого парня.

– Вы не могли бы сказать, товарищ директор, – чтобы немного прийти в себя, деловым тоном произнес капитан Ерохин, – что похищено из вашего музея и где?

Нонна Акимовна неопределенно повела плечиком и как-то беспомощно осмотрелась вокруг себя.

– Да так сразу и не скажешь, товарищ следователь, – ответила она, рыская большими серыми глазами по экспонатам, – нужно тщательно осмотреться. Единственное, что могу сказать с точностью, так это то, что рылись в архивных материалах музея.

Старший оперуполномоченный следователь с интересом и волнением посмотрел на стеллажи, где находилась большая музейная картотека с документацией.

– И как скоро все это может проясниться? – поинтересовался капитан Ерохин.

Директор музея неопределенно дернула плечиком и чуть слышно фыркнула.

– Думаю, что общую картину я смогу вам нарисовать минут через пять, – уверенно ответила Нонна Акимовна, – а более подробные нюансы, возможно, только к вечеру. Так что, товарищ следователь по особо важным делам, вам придется немного обождать!

Станиславу Александровичу ничего не оставалось делать, как только шумно вздохнуть и ждать результатов.

– Что ж, Нонна Акимовна, слушаюсь, – чуть улыбнувшись, согласился с белокурой начальницей капитан Ерохин, – будем ждать! Но надеюсь, не безрезультатно.

Блондинка улыбнулась в ответ.

– Раз был налет, – изрекла она, – значит, будет и пропажа!

Капитан Ерохин с некоторым сомнением и опаской покачал рыжеволосой головой.

– А вдруг они не нашли то, что искали, – предположил Станислав Александрович, – или у них не хватило времени, чтобы прошерстить всю вашу огромную картотеку?

Белокурая дама, отрицательно и довольно изящно помахав указательным пальчиком, с уверенностью произнесла:

– Сомневаюсь я в ваших предположениях. Только слепой не сможет найти нужную информацию в нашем архиве.

Теперь капитан Ерохин с сомнением причмокнул красивыми влажными губами:

– Это почему?

Миловидная директор историко-краеведческого музея снисходительно посмотрела на молодого симпатичного следователя и, шумно и демонстративно вздохнув, пояснила, указав на стеллаж:

– Обратите внимание, Станислав Александрович, везде есть указатели, и по алфавиту без особого труда можно получить необходимую информацию или нужный документ.

Рыжеволосый следователь присмотрелся к архиву на стеллаже, где и в самом деле расположенные в ряд папки были аккуратно пронумерованы и подписаны крупным шрифтом.

– Согласен с вами, Нонна Акимовна, – улыбнулся капитан Ерохин, – вижу у вас полный порядок, как в танковых войсках!

Директор Русланова, польщенная комплиментом молодого симпатичного человека, слегка смутилась и порозовела, а потом расплылась в широкой очаровательной улыбке.

– У меня все и всегда в порядке, товарищ капитан! – кокетливо подернув плечиком, многозначительно сообщила она. – Возможно, Станислав, – обратилась Русланова к Ерохину без отчества, – когда мы с вами поближе познакомимся, вы в этом убедитесь сами.

Молодой мужчина понял намек, однако ответил настойчивой даме уклончиво:

– Все возможно… Извините, пока вы будете осматривать архив, я на секунду выйду и выкурю сигарету.

Капитан Ерохин развернулся, чтобы покинуть помещение музея, однако Русланова его остановила.

– Станислав, зачем надолго отлучаться с места происшествия, – сказала она, – вы можете, не отрываясь, так сказать, от производственного процесса, спокойно перекурить и у меня в рабочем кабинете.

Рыжеволосый следователь неуверенно пожал плечами и смутился:

– Как-то неудобно…

Нонна Акимовна пренебрежительно улыбнулась и заметила:

– Пустяки, дорогой капитан, идемте, я вас провожу в свой кабинет.

Она кивнула головой и медленно, вальяжно направилась к своему кабинету, при этом не забывая искусно поигрывать крутыми высокими бедрами.

Рыжеволосому и слегка покрасневшему пленнику ничего не оставалось, как подчиниться настойчивой и волевой хозяйке историко-краеведческого музея…

Глава 7. Отработанный материал

В небольшом мрачном помещении с низким потолком, которое было похоже то ли на производственную подсобку, то ли на старое помещение в заброшенной горнодобывающей шахте, зловещую тишину иногда разрывали душераздирающие человеческие крики, сменяющиеся сдавленным мучительным стоном, и снова в подземелье наступала передышка… Через мгновение короткое затишье нарушали монотонные сдержанные голоса людей, недовольное ворчание, неторопливые глухие шаги и назойливые звуки падающих на земляной пол водяных капель…

Тусклая лампочка едва освещала подземелье, однако в полумраке можно было рассмотреть находящихся в нем людей. На единственном стуле сидел важный толстый пожилой господин в цивильном костюме и постоянно протирал носовым платком свой затылок и обширную лысину. Рядом с ним стоял среднего роста крепкий мужчина лет сорока с черными усиками, постоянно и услужливо нагибаясь к своему хозяину, стараясь не пропустить из его вялых уст ни единого сказанного слова.

– Понял, господин, – сказал сорокалетний мужчина с черными усиками.

Четверо мужчин имели азиатскую внешность, а пятый был рыжеволосым европейцем. К какой национальности принадлежали азиаты, трудно было сразу определить: это могли быть и буряты или корейцы и китайцы, а возможно, и якуты или монголы…

– Где карта? – подойдя к изуродованному человеку, спросил узкоглазый парень и ударил пленника ногой в пах.

Бедолага уже не мог кричать, а только болезненно корчился и тихо стонал.

– У брата… – наконец, не выдержав пыток и издевательств, признался окровавленный якут.

Этого признания