Зима с детективом - Татьяна Витальевна Устинова
– Можете посмотреть, что с нашими аппаратами? – спросил Радецкий у главного инженера, которого, как он знал, звали Иваном. – Понимаю, контракта нет и вы не обязаны, но мне нужно понять, что произошло, чтобы не допустить подобного впредь.
– Конечно, Владимир Николаевич, – кивнул тот. – Мне и Владислава Игоревна велела обязательно все посмотреть.
Через десять минут Иван вынес вердикт: батареи обоих инфузаматов вышли из строя из-за неправильной зарядки. По техническому регламенту, перед тем как поставить заряжаться, следовало специальным приборчиком разрядить их в ноль, однако сотрудники отделения заряжали аккумуляторы, то ли не разрядив их перед этим, то ли грубо прерывая процесс разрядки. Из-за этого батарея изнашивалась слишком быстро и не заряжалась на максимум, отказавшись работать в самый ответственный момент.
– Восстановлению подлежит? – спросил Радецкий, сатанея.
Он всегда приходил в ярость, когда что-то случалось из-за халатности и некомпетентности его сотрудников. В последние годы больница закупала оборудование на вполне ощутимые деньги. Один Радецкий знал, чего стоило ему выбивать нужное финансирование, доказывая и объясняя необходимость применения того или иного аппарата, операционной или диагностического комплекса. И бесхозяйственный подход в его глазах был самым страшным грехом. После непрофессионализма.
– Надо смотреть, – честно сказал Иван. – Я могу забрать и погонять у нас в офисе. Но документально нам эту работу никак не провести, вы же понимаете.
Радецкий понимал. Из-за того, что Влада стала его женой, больница утратила умного и порядочного подрядчика. Договор на техническое обслуживание не заключен, объявлять его сейчас – тратить время. Конечно, Влада дала попользоваться аккумулятором, снятым с инфузатора, хранящегося на ее складе, но он в любой момент может быть продан, а значит, батарею придется вернуть. Хотелось бы, чтобы к тому времени свои аппараты были в рабочем состоянии, поскольку пациентов в отделении много, не один Сева.
– Забирайте, под мою ответственность, – вздохнул он. – С Владиславой Игоревной я договорюсь.
Иван уехал, суматоха улеглась. Рабочий день подошел к концу, Сева давно уже отдыхал после процедуры, и перед уходом домой Радецкий снова зашел к мальчишке, чтобы убедиться – с ним все хорошо.
Тот лежал в кровати, немного бледный, но вполне довольный.
– Мама звонила, – сказал он. – Плакала, что все не зря. Сестричку показала в телефон. Такая смешная! Владимир Николаевич, а она не будет расстраиваться, что ее родили не потому, что хотели, а потому, что надо было попытаться с ее помощью меня спасти? Мне бы обидно было.
Хорошим человеком рос Сева Васильев. Или это недетские страдания так развивают душу?
– Она не будет расстраиваться, если ты будешь очень-очень ее любить, – сказал Радецкий серьезно. – А еще обязательно поправишься, в знак благодарности. Ей же нужен здоровый старший брат, который станет ее оберегать и о ней заботиться. И она будет гордиться, что помогла тебя вылечить. Вот увидишь!
– Ладно. – Сева заметно успокоился. – Вы, конечно, правы. Владимир Николаевич, а может такое быть, что тот человек, который ночью приходил и уничтожил моего снеговика, специально вывел из строя аппарат? Мог он хотеть меня убить?
Нет, зря он велел мальчишке стать детективом. Все-таки Сева еще очень юн и не может отличать игру от реальности. Радецкий с досадой решил, что стареет, раньше у него обходиться с детьми получалось лучше. Просто свои давно выросли, вот и сказывается отсутствие тренировки.
– Никто не хотел тебя убивать, Сева, – сказал он с максимальной убедительностью, на которую был способен. – Аппараты ломаются, даже если это очень важное и серьезное медицинское оборудование. К счастью, все хорошо закончилось, так что ты можешь про это не думать.
– А про того, кто ночью ходил по отделению, тоже? – уточнил мальчик. – Вы же его еще не поймали. Или ее. Я не разглядел, кто это был. Так, просто тень мелькнула. Этот человек услышал мои шаги и спрятался. Я же открыто шел, ни от кого не скрываясь.
Радецкий погладил мальчишку по голове.
– Ни о чем плохом можно не думать, – улыбнулся он. – Никто не придет и ничего плохого не сделает. Это же больница! Тут работают только хорошие люди.
На последних словах Радецкий вздохнул, ибо его собственный опыт подтверждал их ошибочность. Ну да ладно, девятилетнему Севе не обязательно про это знать.
Главный врач вышел из палаты и направился к выходу, чтобы ехать домой. Из приоткрытой двери в ординаторскую раздавался странный тоненький звук – там кто-то плакал. Он подошел, прислушался и заглянул внутрь. Положив голову на руки, горько рыдала доктор Шмакова.
– Милана Сергеевна, вы чего это изволили так расклеиться? – строго спросил Радецкий. – Надо уметь держать удар, тем более что ничего непоправимого не произошло.
Женщина подняла залитое слезами лицо, шмыгнула покрасневшим носом.
– Я виновата, Владимир Николаевич, я так виновата!
– В чем конкретно?
– Я еще в понедельник заметила: с одним из аппаратов что-то не так. Точнее, я несколько дней обнаруживала, что зарядное устройство то включено в сеть, то отключено. Мне это показалось странным. Штепсель у него очень тугой, так просто не выпадет. Потом у меня была назначена процедура одному из пациентов, и инфузамат вел себя очень странно. Уровень заряда батареи все время скакал. Я хотела вам сказать. Помните? Когда вы к нам зашли. Но вам было некогда, и вы велели мне прийти в конце рабочего дня. За это время я решила, что мне просто показалось, и никуда не пошла. Если бы я все вам рассказала, то, может, сегодняшней ситуации и не возникло!
– История не знает сослагательного наклонения, – сообщил Радецкий. – Выводы надо делать, а не плакать. Вы мне лучше скажите: почему решили сообщить о своих сомнениях мне, а не пошли к завотделением? Вы Игоря Петровича в чем-то подозреваете?
На лице Шмаковой отразился ужас. Она даже руками замахала в ответ на такое нелепое подозрение:
– Бог с вами, конечно, нет! Просто Игорь Петрович не очень любит, когда кому-то что-то кажется. Он бы начал выяснять все… слишком громко, понимаете?
Радецкий понимал. Тактичностью заведующий гематологией не отличался. А вот специалист прекрасный. За это Радецкий был готов многое простить. Правда ли, что вилка зарядного устройства для инфузионного насоса была то включена в розетку, то выключена? Если да, что это означает? Кто-то хотел вывести оборудование из строя специально? Это выглядело таким бредом, что Радецкий сразу выкинул дурацкое подозрение из головы. Во всем виновата обычная безалаберность и