Откуда взялся этот Клемент? - Пирсон Кит А.

Прихватив вторую бутылочку мерло, направляюсь в гостиную. Напиваться в одиночку — затея в любом случае плохая. А уж после пережитого мною дня и вовсе ужасная.

Плевать.

Включаю телевизор и щелкаю по музыкальным каналам. Выбор мой, пожалуй, не самый мудрый, но я останавливаюсь на канале любовных песен и с бокалом вина в руке растягиваюсь на диване.

Гнева, за которым можно было бы спрятаться, во мне уже не осталось, и реальность несостоявшихся отношений обрушивается на меня всей тяжестью. Свадьба, с датой которой я так и не определилась, теперь уже никогда не состоится. Не будет никаких мистера и миссис Паттерсон, равно как идеальной маленькой семьи, что я рисовала в своем воображении. И это-то уязвляет более всего. Обман и измену я как-нибудь переживу, но вот многочисленные последствия ранят куда больнее.

Четыре года жизни коту под хвост. Мои биологические часы продолжают безжалостно тикать, а счетчик отношений обнулился.

Вот и все. Мой последний шанс на материнство украден дешевой шлюхой.

«Сука!»

Меня накрывает рой мыслей о них. Что они сейчас делают? Смеются надо мной? Понимают ли, чего меня лишили?

Гнев снова возвращается, а с ним и слезы.

«Ну и где же мой Эдвард Рочестер, где мой Фицуильям Дарси?»

Это несправедливо! Не быть мне женой, матерью — да и писательницей, коли на то пошло. Никогда не стать мне тем, кем я мечтала. Какой толк от этих мечтаний? С тем же успехом могла бы лелеять детские фантазии о прекрасных принцах, единорогах и котах в шляпах.

Комната начинает вращаться. Я ставлю бокал на пол, закрываю глаза и сворачиваюсь клубком.

«Вот и все. Теперь, девочка, ты осталась одна».

Да на самом деле я всегда была одна. И, боюсь, это навсегда.

7

Уж не знаю как, но ночью мне удалось перебраться из гостиной в спальню. Просыпаюсь я с характерным похмельем, какое бывает только после красного вина.

Сквозь желе в голове одно за другим пробиваются воспоминания о вчерашнем дне, во главе с изменой жениха.

Когда брак заканчивается разводом, становишься разведенкой. До этого уровня я не дошла, так что затрудняюсь определить, кем же я стала. Возможно, просто бывшей невестой. Но это семантика. Сегодня я проснулась одинокой женщиной, все остальное детали.

Затуманенными глазами просматриваю смартфон на предмет ответа Карла на мои экспрессивные эсэмэски. Он проявляет завидное постоянство — ни гугу. А не все ли теперь равно?

После продолжительного душа одеваюсь и бреду на кухню. Здесь тихо и чисто, и в обозримом будущем так и будет. Голода я не ощущаю, однако заставляю себя съесть два тоста с маслом и выпить чашку зеленого чая. Две пустые бутылки молчаливо напоминают о том, почему у меня так раскалывается голова.

Стоило ли напиваться вчера и бередить раны? Может, и нет, однако час пьяных рыданий, на удивление, принес облегчение. Мне по-прежнему больно за зря потраченные годы, и вера в мужчин упала до исторического минимума, но я не позволю Карлу Паттерсону раздавить меня. Пускай Дакота его забирает со всеми его перепадами настроения, неряшливостью и преждевременной эякуляцией.

Я церемонно опускаю винные бутылки в ведро, как символ своих отношений. Пара таблеток аспирина, глубокий вздох — и, пожалуй, я готова встретить первый день в качестве новоиспеченной холостячки. Надеюсь, по дороге на работу головная боль и жалость к себе хоть немного ослабнут.

Погода за порогом в точности повторяет вчерашнюю, и холодный ветер приветствует меня леденящими объятьями. Я спешу к своей машине и плюхаюсь на водительское сиденье, с радостью захлопывая за собой дверцу.

Перед тем как тронуться, у меня мелькает мысль проверить шины. Ну к черту, на улице слишком холодно, к тому же все так или иначе выяснится в первые двадцать метров.

Я делаю глубокий вдох и трогаюсь. Никакого тебе скрежета, машина слушается руля как миленькая. Облегченно выдыхаю.

Поток машин этим утром немного плотнее обычного, и дорога до магазина занимает почти двадцать минут. Я паркуюсь на своем месте, захожу с черного входа в магазин и повторяю вчерашнюю рутину: чайник, отопление, передняя дверь.

Едва лишь я устраиваюсь за прилавком с чашкой чая, как на пороге объявляется первый покупатель. Я только рада этому. Сегодня мне нужно занять себя работой, отвлечься.

— Доброе утро, девушка, — здоровается посетитель, вытирая ноги о коврик. Большинство подобной процедурой себя не утруждают.

— Доброе утро.

Вошедший оглядывается. Судя по редеющим седым волосам и морщинам, ему уже за семьдесят. Элегантное одеяние лишь подтверждает мою оценку. Темно-синий костюм в тонкую полоску под коричневым пальто из верблюжьей шерсти — давненько ко мне в таком виде не наведывались. Аромат от него исходит тоже подчеркнуто консервативный. Магазин наполняется крепким запахом мускуса и кожи.

— Похоже, я у вас первый посетитель. — Произношение у него четкое, чисто английское.

— Да, именно так.

— Превосходно.

Он уверенно движется через зал с вытянутой рукой и перед самым прилавком улыбается:

— Мисс Бакстер, я полагаю?

Я молча пожимаю ему руку.

— Дэвид Стерлинг.

Пытаюсь сообразить, знакомы ли мы. Посетитель замечает мою озадаченность.

— Прежде мы не встречались, мисс Бакстер.

— Я и удивилась. Так чем могу помочь, мистер Стерлинг?

— Вот, в этом-то и вопрос.

Он подается вперед и кладет одну руку на прилавок. Из-за потолочных светильников на его морщинистом лице проявляются тени, и только тогда я замечаю тонкий серповидный шрам, тянущийся от уголка рта до правого уха. Из-за этого рубца вкупе с выступающим горбатым носом на лицо старика просто невозможно не вытаращиться.

— Авария на мотоцикле по молодости, — небрежно бросает он.

Это объясняет шрам, но вот клювообразный носище, несомненно, уже родовое проклятье.

— Ой… э-э, простите, — мямлю я.

— Да не переживайте. Я уже давно привык, что незнакомцы сначала видят шрам, и только потом человека.

Я нервно улыбаюсь, под буравящим взглядом холодных серых глаз Стерлинга мне становится неловко.

— Как идет бизнес, мисс Бакстер? Полагаю, нелегко вам приходится, с нынешней-то модой покупать книги через интернет?

Он отворачивается и пару секунд обозревает стеллажи.

Тут у меня в голове что-то щелкает, и словно нить накала вспыхивает раздражение. Довольно с меня терпеть унижения от мужчин!

— Так чего вы хотите, мистер Стерлинг? Что-то продаете? В таком случае: меня это не интересует.

Старик мгновенно оборачивается ко мне.

— Мне нравится, когда сразу переходят к делу. Отвечая на ваш вопрос: нет, я ничего не продаю.

Он снова принимается меня гипнотизировать, однако от дальнейших комментариев воздерживается.

— Тогда что вам нужно?

— Не столько «что», мисс Бакстер, сколько «кто».

— Простите?

— Я кое-кого ищу. Вашего заблудшего жениха.

— Он больше мне не жених, — взрываюсь я. — Теперь он вообще мне никто!

— Так-так. Должно быть, это совсем недавние события. Искренне надеюсь, что мои фотографии не послужили катализатором.

Внутренне я вся съеживаюсь, и при виде заговорщицкой улыбочки Стерлинга смелости моей как не бывало. Что ж, по крайней мере, личность фотографа-вуайериста мне теперь известна.

— Так это вы…

— Сожалею, мисс Бакстер, что вам пришлось увидеть эти снимки, — перебивает меня старик. — Я заключил с вашим женихом сделку. Но он уклонился от выполнения своих обязательств, и я вынужден был пойти на обострение, чтобы малость его встряхнуть. Похоже, я перестарался, поскольку он залег на дно.

Во что, черт побери, мой бывший женишок вляпался? И зачем этому старику понадобились откровенные снимки Карла и его потаскухи? Точнее, зачем он послал их мне?

— К сожалению, ничем не могу вам помочь. На мои звонки и сообщения Карл не отвечает, и, по словам его коллеги, на работе он взял отпуск. Понятия не имею, где он.