Серебряный капкан для черного ангела - Марина Владимировна Болдова
– Есть, как не быть, висит, – ухмыльнулась Тамара. – Только не работает уже года два как. Армен, хозяин, сам повесил, сам испортил.
– Зачем испортил?! – вмешался участковый.
– Мне не доложили… – вновь ухмыльнулась Тамара. – Пойду я, там уборщица за меня за стойкой. Бестолочь редкая…
– Спасибо, Тамара Федоровна, – еще раз искренне поблагодарил Глеб.
– Федоровна я вон для него, салаги, – она кивнула на молодого участкового, – а с вами мы почти ровесники, Глеб Валентинович. Я даже помоложе буду на три года. В одной школе учились…
– Извините, не помню. – Глеб виновато развел руками, при этом не чувствуя ни капли раскаяния.
* * *
– Аглая Андреевна, не по мужу ваша дочь убивается, так? Говорите! – Майор взял ее за руку и буквально оттащил подальше от Берты.
– Только сейчас узнали, что погибла ее школьная подруга Ксения Голод. Это случилось меньше часа назад. Не справилась с управлением.
– Глеб Голод ей кем приходится?
– Отцом. Вы и с ним знакомы? – глядя на Мутерпереля с удивлением, задала вопрос Аглая.
– Учились в одном классе. Что вы так удивляетесь? Поселок наш маленький. Это сейчас его к городу присоединили, вон как много понастроено домов, даже две девятиэтажки на выезде. А в моем детстве было три улицы, три десятка хат. И до города – одиннадцать километров. В школу ездили на автобусе, из нашего класса трое пацанов – я, небезызвестный вам Дима Марков и Глеб Голод. У Глеба, кстати, сводный брат по отцу в Самаре живет. Василий Валентинович Голод[2]. Никогда от Осокина эту фамилию не слышали?
– Нет! А должна была?
– Нет, конечно, если Осокин вас в свои дела не посвящал. Только именно люди Василия Голода стояли за той аферой с ценными бумагами, на которой погорел Осокин. Знаете что… мы не договорили с вами там, в беседке. Давайте-ка продолжим сейчас. Берта, похоже, заснула. – Майор кивнул на диван, Аглая обернулась: дочь, подложив под голову думку, лежала с закрытыми глазами. – Плед принесите. Кондиционер работает, застудится девочка.
Аглая бросила на Мутерпереля подозрительный взгляд, мол, откуда такая забота, но подчинилась и пошла в спальню за пледом. Квартира почти опустела – криминалисты закончили свою работу. Она заглянула в приоткрытую дверь гостиной: за столом сидели капитан Канин и незнакомая женщина в открытом сарафане. «Соседка Рита Юрьевна? О ней упоминала Берта как о бывшем следователе?» – подумала Аглая, двигаясь дальше по коридору. Когда она с легким одеялом в руках возвращалась на кухню, в гостиной уже никого не было. Зато в прихожей топтались и перешептывались двое – Мутерперель и Канин.
Она укрыла Берту – дочь действительно заснула, зарядила кофемашину и заглянула в холодильник. Обезжиренные йогурты, полуторапроцентное молоко, упаковка хлебцев и две полки, забитые сырыми овощами. «Берта, верно, умом тронулась так питаться. Никогда не замечала за ней тягу к диетам. Да и на кой они ей, и так худоба зеленая. При Олежеке фасон держала? Ого!» – Аглая выдвинула нижний ящик: он был полон упаковок мясных и сырных нарезок. В отдельной секции лежала банка красной икры, лоток с соленой форелью и половина мягкого багета. Она сразу догадалась, что эти продукты потреблял сам Олежек. Аглая вспомнила, как дочь утром торопливо, один за другим, поедала оладьи. Накатила злость, она достала сыр и копченую колбасу, нарезала на куски багет и сделала десяток бутербродов.
– Какой аромат! А говорят, кофе из машины бесполезен. Да за один только запах можно душу продать, – тихо произнес Мутерперель. – Это вы мне?! – добавил он, заметив тарелку с едой.
– Присаживайтесь, Федор Николаевич, не завтракали наверняка, – просто ответила Аглая, разливая кофе по чашкам. – О чем вы еще хотели спросить?
– Спасибо вам, – с чувством поблагодарил он. – Я не спросить хотел, а сообщить. Но вы правы, на один вопрос я должен получить от вас честный ответ: когда вы последний раз видели Дмитрия Маркова?
– На похоронах его отца. Он приезжал на один день, даже не остался на ночь. Сказал, что скоро все закончится и он вернется домой насовсем.
– Вам сказал? Почему вам? Ну же, Аглая, смысла скрывать то, что вы были близки, нет. Я знаю, что ночь перед вашим бегством из Самары Дима провел у вас. Наблюдал я и ваше расставание на вокзале. Да не смотрите вы так! Моя задача тогда была – не дать убрать его людям Василия Голода. Дмитрий был главным свидетелем по делу. По сути, он сдал всех участников готовящейся аферы: Осокина и еще двоих – Фетисова и Стоцкого. Эти фамилии вам тоже незнакомы? Ну да, понятно… Итак. Фетисова отмазали тогда адвокаты Василия Голода, а сейчас он… Впрочем, не важно, кто он сейчас. – Майор брезгливо поморщился. – Стоцкий и Осокин получили по семь лет, потому что были доказаны еще два крупных мошенничества с их участием. Стоцкий после освобождения ударился в религию, а ваш бывший друг бомжует по подвалам. Не знали? Дмитрия Маркова после суда, согласно программе по защите свидетелей, мы спрятали в одном из сибирских городов.
– Я знаю, в Омске, – перебила Аглая.
– Проболтался Димка. А не должен был! Так вот, после похорон отца он в город вернулся, а через три месяца выехал в Самару, затем сюда, к вам. Об этом я знаю от него самого. Больше связаться с ним ни я, ни мои коллеги не смогли, Дима пропал.
– И вы его не искали? Что-то я не припомню, чтобы приходили из полиции и расспрашивали о нем.
– Местный участковый был у вас и спрашивал о Маркове у вашего мужа. На обыск территории и дома санкций не было, а Лапин пояснил, что видел сына хозяина только на похоронах его отца. Сбил с толку и тот факт, что тогда по паспорту Дмитрия был куплен билет на поезд из Краснодара в Москву.
– А вы сами, Федор Николаевич, ни разу не приезжали сюда, чтобы узнать о друге? Что вдруг сейчас-то озаботились его пропажей?
– Были веские причины, по которым лично приехать я не мог, Аглая Андреевна. Просто поверьте мне на слово. А вы виделись с Димой еще раз после похорон Осипа Макаровича?
– Нет, не виделась…
– Мама, а не тот ли это гость, из-за которого вы с папой ссорились? – спросила Берта, привстав с дивана. – Я все слышала, но мало что поняла.
– Что за гость? Когда был? – сразу отреагировал Мутерперель.
– Это было летом, отец беседку ставил, помнишь? А мне исполнилось года три с половиной, наверное. Отец
