Наль Подольский - Сказка за сказкой

Да, он помнит Холщевникова, тот приходил месяца полтора назад. Зачем приходил? А вот это, извините, врачебная тайна. Нет, он не знал, что Холщевников покончил с собой. Но врачебная тайна, как и тайна исповеди, не погибает одновременно с пациентом.

Далее разговор зашел в тупик. Сдвинуть Кропфа с его позиции не удавалось, хотя адвокат пустил в ход весь арсенал испытанных приемов и уловок. Вот ведь черт, ругался про себя Александр Петрович, вылезет такой из пыльного томика Бехтерева, и поди-ка докажи ему, что существует реальная жизнь.

Карина, молчавшая до сих пор, тоже начала сердиться:

— У нас есть подозрение, и вполне обоснованное, что он выбросился не по своей воле, что его заставили. И знаем, кто это сделал. Было насилие, но не физическое, а психологическое, и, возможно, с помощью вашей многоуважаемой науки. Это — ненаказуемое убийство, и мы хотим выяснить его механизм, а вы не хотите нам помочь.

— У вас что, семейное сыскное бюро? — позволил себе пошутить Кропф.

— Пока нет, — улыбнулся адвокат, — а вообще, как знать… Но по этому делу мы работаем вместе.

— Мы же не спрашиваем вас о его личных делах, — продолжала атаку Карина, — нам нужно знать, что может заставить человека в собственной комфортабельной квартире открыть окно и выйти наружу? Он обошел нескольких психиатров. Он считал себя душевнобольным? Или кто-то внушал ему, что он сумасшедший?

— У него были опасения, что он закодирован, — сказал Кропф после долгой паузы.

— Закодирован? Что это значит?

— Это значит, что в мозгу человека, под гипнозом, устанавливается жесткая связь между некоторым информационным ключом и последующим поступком. Ключ может быть любым — цифры, буквы, слова. Услышав их, человек немедленно выполняет, независимо от своей воли, определенную несложную программу действий. Я не знаю подробностей, это не относится к нашей науке, — он коротко глянул в глаза Карине, — это лежит в области гипноза, чисто практической. Но теоретически такое возможно.

— Дикость какая-то, — нахмурилась Карина, — как это можно осмыслить? Человек что, когда слышит код, теряет разум?

— На какой-то момент — да. Код инициирует непосредственную моторную реакцию, минуя разум. Наподобие условного рефлекса.

— И человек не понимает, что сам себя уничтожает?

— Может даже и понимать, но его действия независимы от этого понимания.

— Но если он понимает, что делает, неужели не может остановиться?

— Только некоторые люди способны на это, большинство — нет. Вот вам простой пример. В механизмах управления лифтами в современных домах бывает очень неприятная поломка: двери шахты раздвигаются не только на том этаже, где остановилась кабина, а сразу на всех этажах. И при этом время от времени кто-нибудь гибнет, падая в шахту. За много лет пользования лифтом у человека вырабатывается условный рефлекс. Информационный ключ — раздвигание дверей. Моторная реакция — шаг вперед. Человек может начать кричать от ужаса, еще только поднимая ногу, но остановиться не в состоянии. В случае же кодирования условный рефлекс не вырабатывается обычным образом, а, образно выражаясь, имплантируется.

— А может один человек носить в себе два кода? — спросил адвокат.

— Почему нет? Мозг велик.

— Это кое-что проясняет. По первому коду он унес домой содержимое служебного сейфа, по второму — покончил с собой. Возможно такое?

— Не берусь судить, это вне моей компетенции.

Через несколько минут, сославшись на занятость, Кропф откланялся, и Карина могла дать волю своему любопытству:

— Но кому и зачем понадобилось кодировать этого несчастного человека? Делец средней руки из вороватой фирмы…

— Он не всегда был таковым. Когда-то, лет пятнадцать назад, он отвечал за снабжение секретных подземных объектов в окрестностях Смольного, такая версия бытует в «Крекинге». Тогда-то, вероятно, из него и сделали зомби.

— Что еще? — продолжала она размышлять вслух. — Нам теперь понятнее поведение Николаева. Его выдумка с распусканием слухов уже не кажется столь наивной, как вначале. Он, видимо, знал, что Холщевников ходил по врачам, и опасался снижения эффективности кодирования. Он хотел, чтобы сама атмосфера дома постоянно напоминала о самоубийстве.

Когда они вышли на улицу, Карина неожиданно спросила:

— Хочешь, скажу, о чем сейчас думаешь?.. Что если бы Николаев мог сам запустить лапу в тот самый сейф, он взял бы всего одну вещь — видеокассету.

— Ошибаешься, дорогая. Я об этом думал в кафе все время, а не только сейчас… Но пока ничего умного не придумал.

К вечеру погода наладилась, стало тепло, и они медленно брели по бульвару под темной зеленью тополей.

— А я вот о чем думаю… — начала она фразу и сама себя перебила скороговоркой, — сейчас скажу, и больше об этом не будем… Я пытаюсь представить, каково это — знать, что в любую секунду тебя могут выключить, как пылесос. Унизительно, правда? Ты уже не человек, а Кощей, и у кого-то в кармане яйцо с твоей смертью… Послушай, ты заметил, что в этой истории с каждым персонажем связана своя сказка? С безумным стариком — список кораблей, Илиада, с Николаевым — Али-Баба и сорок разбойников, а с Холщевниковым — Кощеева смерть. Не жизнь, а прямо сказка за сказкой. Жаль только, каждая следующая страшнее предыдущей.

— Не нужно обобщать, дорогая. Следующая сказка будет про Микки Мауса.

— Да, хорошо бы, чтоб не про упырей.