Тэа Тауэнтцин - Любовь моя последняя
— Ты же знаешь, Рут, я не люблю его.
— Спасибо, я тоже не хочу, — холодно произнес Виктор. — Я курю.
Рут удивленно подняла брови.
— Вижу, у вас с Эттой одинаковые потребности.
— А какие у Этты потребности?
— Нельзя иметь все на свете. Чем скромнее желания, тем счастливее человек…
За обедом Рут выпила довольно много красного вина, и сейчас находилась в странном взвинченном настроении. Несмотря на это, она успела рассказать о своей встрече с Харальдом Фройдбергом.
— Все-таки Роман прав, это не Харальд. Харальд, определенно, ни о чем не знал, иначе он не вернулся бы.
Вдруг Роман легко коснулся руки Этты.
— Не будь такой убитой, скоро все кончится. Теперь уже недолго, — прошептал он.
— Что недолго?
— Да вся эта неразбериха… Начинается последняя глава. Скоро конец.
— Конец, — беззвучно повторила Этта. — Спрашивается только, какой?.. Как это все кончится, Роман?
— С тобой ничего не произойдет, Этта, верь мне. Ты уже заплатила большую цену… И ни за что. Но на этот раз платить будут те, кто виноват.
— Почему вы говорите во множественном числе? Разве был не один? — удивился Виктор.
— И убитый может быть виноватым… — неопределенно проговорил Роман.
У Виктора при этих словах появилось чувство, что Роман знает куда больше, чем говорит.
Рут неожиданно вскочила с места. Ее черные глаза блестели, а нижняя губа гневно дрожала.
— Не знаю, что на тебя сегодня нашло, Роман. Твоя болтовня не имеет смысла. Я знаю, что вы хотите успокоить Этту, но от слов легче не станет!
Роман многозначительно посмотрел на нее.
— Этте не грозит никакая опасность… Она никого не убивала.
— Даже если никого не убивала. Разве ты никогда не слышал о судебных ошибках?
— В этом случае не будет судебной ошибки, дитя мое…
Их разговор прервал неожиданный вой сирены, и все тут же повернулись к окну. К отелю подъехали два полицейских автомобиля.
Виктор заметил, что в глазах Рут вспыхнуло нечто похожее на триумф, а Роман побледнел. Он обнял Этту, как бы желая ее защитить.
— Спокойствие, Этта… Только спокойствие.
Из автомобиля вышли трое полицейских, впереди шагал комиссар Фрайтаг с непроницаемым выражением лица.
— Можно мне поговорить с вами, госпожа Ахенваль?
При этих словах Этта закрыла лицо руками, а Виктор возбужденно спросил:
— Это что, арест? Тогда я должен привлечь адвоката.
Фрайтаг холодно посмотрел на него.
— Мы еще не дошли до этого, доктор Брюль. Об аресте никто ни слова не сказал.
— Разрешите мне сопровождать мою кузину, господин комиссар, — обратился к Фрайтагу Роман.
— Нет никакой необходимости, молодой человек. Мы никуда не уходим из гостиницы… Оставайтесь все на своих местах. Позже я поговорю с каждым из вас.
Этта встала и на несгибающихся ногах последовала за комиссаром в холл.
Они сели за стол у окна, при этом Фрайтаг не спускал с Этты глаз.
— У нас есть новые показания, госпожа Ахенваль. Показания, которые противоречат вашим. Утверждают, что вы находились в своей квартире в то время, когда в субботу после обеда туда пришла госпожа Фройдберг. Вы пришли не тогда, когда она уже была мертва, вы ждали ее там.
— Кто это утверждает? Это ложь! Я ведь ушла отсюда в пять часов.
— Когда вы ушли, меня не интересует. Главное, что вы были в квартире до госпожи Фройдберг.
— Но я там не была. Иначе бы знала, кто…
— Действительно, тогда вы должны были знать, кто ее убил. Вот и утверждают, что вы это очень хорошо знаете. Согласно показаниям, которыми мы располагаем, вы ждали госпожу Фройдберг в своей квартире. Вы включили музыку и стояли за дверью. А когда госпожа Фройдберг позвонила снизу, вы нажали на кнопку, открывающую входную дверь и одновременно открыли дверь квартиры. Она начала подниматься по лестнице, а вы ей крикнули: «Входите, я лежу в постели». Госпожа Фройдберг и вошла, ничего не подозревая. А когда закрыла за собой дверь, вы ее ударили.
— Я? Ударила?
— Именно так. Что вы на это скажете?
— Если это не злостная ложь, тогда какая-то ошибка… Мой голос никто не мог услышать… Меня не было в квартире, когда пришла госпожа Фройдберг. Я ее не впускала и не говорила, что лежу в постели. И я не стояла за дверью.
— Но кто-то же стоял.
— Это была не я! — в отчаянии крикнула Этта и вдруг выпрямилась. — Может быть, это тот, кто дал такие показания?
— Исключено.
— Тогда мне больше нечего сказать.
— Итак, вы настаиваете на своем показании, данном в субботу после обеда?
Этта кивнула.
— Настаиваю. Я пришла в квартиру, когда госпожа Фройдберг была уже мертва. Она лежала не в прихожей, а там, где вы ее видели. Я ни к чему не прикасалась и сразу позвонила вам… Ничего другого сказать не могу.
Фрайтаг молчал с отсутствующим выражением лица. Через несколько секунд он поднялся.
— Пока все, госпожа Ахенваль… Нам нужны только отпечатки ваших пальцев.
— Отпечатки?
— И не только ваших… Всех. — Фрайтаг повернулся к Дундалеку. — Скажите людям в соседней комнате, что мы все сейчас поедем в отдел криминалистики уголовной полиции.
Этту вели по лабиринту коридоров, ей приходилось ждать то в одной комнате, то в другой, потом у нее сняли отпечатки пальцев. Фрайтаг попрощался с ней кивком головы и передал ее полицейским.
Она не знала, что происходит с Виктором, Романом и Рут. Только мельком услышала, как один полицейский говорил другому:
— Сначала Хинрих… И сразу к доктору Вуншману.
После того, как ей предложили вымыть руки, Этта подошла к раковине и вдруг расплакалась. По природе она никогда не была малодушной, но сейчас мужество покинуло ее.
Вдруг рядом с раковиной открылась дверь, которую Этта сразу не заметила… Медленно, беззвучно, на маленькую щелочку…
Она затаила дыхание и увидела что-то черное. Может, это пальто Рут?
Да, это была Рут. Она стояла там, за дверью, и горящими глазами смотрела на Этту.
— Что, Этта? — шепнула Рут. — Тебя арестовали?
— Не знаю. Мне еще ничего не сказали… — выдавила из себя Этта.
— Идем, быстро! — Рут подняла руку и открыла дверь пошире.
Поколебавшись мгновение, Этта все же решилась и выскользнула в коридор. Они с Рут завернули за угол, побежали по лестнице… Пересекли двор, площадь…
На углу улицы стояло такси.
— Главный вокзал! — крикнула Рут водителю.
В такси она обняла Этту за плечи.
— Положись на меня… Я все обсудила с Романом. Но мы поговорим об этом на вокзале.
— Роман там?
— Мы увидимся с ним позже.
У вокзала они остановились, вышли из машины и заскочили в закусочную. У Рут был готов план.
— Этта, ты должна на некоторое время исчезнуть. И Роман теперь согласен, что другого выхода нет. Если не сегодня, то завтра тебя арестуют.
— Я знаю, Рут.
— Помнишь, что я сказала перед тем, как объявился Фрайтаг? Что болтовня не имеет никакого смысла, и нам надо подумать, как мы можем тебе помочь… Слава Богу, мы еще не опоздали. Мне удалось поговорить с Романом, правда, немного, его вызвали на допрос сразу после меня…
— А Виктор?
— Он сидел в другой комнате и ждал своей очереди. Но мы ни в коем случае не будем посвящать его в наши планы. Это останется между нами. Понимаешь? Во-первых, ты не можешь обременять своими проблемами чужого человека, а во-вторых, это же все не надолго. Рано или поздно, убийца будет найден.
— А если нет?
— Немного мужества, Этта, ты же всегда была такая… Через пару недель или даже дней дело будет закрыто. Правда, в нем есть еще маленькая загадка, о которой мы ничего не знаем.
— Да. И я все время об этом думаю. Не может ли в этой игре участвовать еще какая-нибудь женщина?
— Другая женщина? Как это могло прийти тебе в голову?
— Может быть, у Гвидо, кроме Лоры, был еще кто-нибудь? Ты же знаешь, у него всегда были женщины. А когда они ему надоедали, он порывал с ними… Вдруг у одной из них произошел нервный срыв, и она убила свою соперницу… Такое ведь бывает.
Рут задумчиво посмотрела на нее из-под нахмуренных бровей.
— Ты Фрайтагу об этом говорила?
— Мне тогда не пришло в голову. Я была слишком взволнованна. Думаешь, нужно было сказать?
— Да, определенно надо было это сделать. Но ничего, я сама ему скажу.
— Ты?!
— Конечно. А ты должна просто исчезнуть. Это сейчас самое важное.
— А что ты обсуждала с Романом? Он придет сюда?
— Мы встретимся вечером в твоем доме на Аммерзее.
— На Аммерзее?
— А ты что, против? — отчужденно спросила Рут.
— Ты не думаешь, что Фрайтаг именно там и будет меня искать?
— Не сегодня. Еще нет приказа на твой арест. Завтра, может быть, завтра полиция начнет искать тебя, может, и в твоем доме. Но завтра тебя там уже не будет.
