Морье Дю - Не оглядывайся
Когда соседи поднялись, Джон взглянул на часы и увидел, что было почти половина десятого. Не имело смысла откладывать и дальше предстоящее объяснение. Он допил кофе, закурил сигарету и расплатился по счету. По дороге в гостиницу он подумал, что управляющий в конце концов должен только обрадоваться, что все так благополучно закончилось.
Джон прошел сквозь вертящиеся двери в вестибюль и первым, кого увидел, был полицейский в форме, который, стоя у конторки, разговаривал с управляющим. Знакомый портье находился тут же. Когда Джон подошел, все повернулись к нему, и лицо управляющего просияло.
- Eccolo! [Вот он! (итал.).] - воскликнул он. - Я был уверен, что синьор где-нибудь поблизости. Дела двигаются, синьор. Двух дам отыскали, и они любезно согласились пройти с полицейскими в Questura. Этот agente di polizia [Полицейский (итал.).] проводит вас туда.
- Я причинил всем столько беспокойства, - начал Джон, чувствуя, как краснеет. - Я еще до обеда хотел предупредить, но вас не было на месте. Дело в том, что я разыскал жену. Она все же прилетела в Лондон. Я говорил с ней по телефону. Оказывается, произошла ужасная ошибка.
Управляющий смотрел на него в недоумении.
- Синьора в Лондоне? - повторил он.
Затем, помолчав, начал быстро говорить по-итальянски с полицейским.
- Те дамы, похоже, утверждают, что весь день никуда не отлучались из дома. Только утром ненадолго выходили в магазин, - перевел он, а потом спросил Джона: - Тогда кого же синьор видел на катере?
- Это просто злосчастное недоразумение, - с досадой покачал головой Джон. - Я сам не понимаю, как мог так обмануться. На самом деле я не видел ни жены, ни тех леди. Приношу свои глубочайшие извинения.
Опять быстрый разговор по-итальянски. Джон заметил, что портье как-то странно на него поглядывает. Управляющий, очевидно, извинялся от имени Джона перед полицейским. Тот же не скрывал своего раздражения и, к смущению управляющего, кричал что-то в ответ, распаляясь все больше и больше. История эта, видно, доставила немало всем хлопот, не говоря уж о несчастных сестрах.
- Послушайте, - вмешался Джон, останавливая поток слов, - скажите agente, что я пойду с ним в участок и принесу личные извинения и полицейскому офицеру, и обеим леди.
- Если бы синьор был так любезен, - с облегчением проговорил управляющий. - Дамы, когда их допрашивали в гостинице, были очень расстроены. Они сами предложили пройти в полицию лишь потому, что тоже беспокоились о синьоре.
От стыда Джон готов был провалиться сквозь землю. Только бы Лора не узнала об этом. Она ведь просто рассвирепеет. Еще чего доброго притянут к суду за дачу ложных показаний, касающихся третьих лиц. Теперь его ошибка казалась почти преступлением и ему самому.
Вместе с полицейским они перешли через забитую гуляющими площадь Св. Марка. За выставленными под открытое небо столиками кафе сидела публика, а все три оркестра, соперничая в благозвучии, старались вовсю. Сопровождающий Джона почтительно держался слева от него на расстоянии двух шагов и за всю дорогу не проронил ни слова.
Придя в полицейский участок, они поднялись по лестнице в ту же самую комнату. Джон сразу заметил, что за столом сидит не тот офицер, с которым он разговаривал в прошлый раз, а незнакомый тип с угрюмым желтоватым лицом. Обе сестры, явно взволнованные, особенно зрячая, сидели рядом на стульях, а сзади них стоял младший чин в форме. Сопровождающий Джона подошел к офицеру и начал что-то быстро говорить по-итальянски. Сам Джон, поколебавшись секунду, приблизился к сестрам.
- Произошла ужасная ошибка, - сказал он. - Я просто не знаю, сможете ли вы меня простить. Во всем виноват я один. Полиция тут ни при чем.
Та, что не была слепа, хотела подняться, но Джон ее удержал.
- Мы ничего не понимаем, - проговорила она с сильным шотландским акцентом. Губы у нее нервно подрагивали. - Мы попрощались с вашей супругой вчера вечером во время обеда и больше ее не видели. Сегодня час назад к нам в пансион явились полицейские и заявили, что ваша жена пропала и что вы обвиняете в этом нас. У сестры слабое здоровье, и она очень расстроилась.
- Это ошибка. Страшная ошибка, - повторил Джон и повернулся к офицеру, который обратился к нему на ломаном английском языке:
- Что? Этот документ лгать? - спросил он, постукивая карандашом по лежащему перед ним на столе заявлению Джона. - Вы не говорить правда?
- Когда я его писал, то был убежден, что это правда, - ответил Джон. Тогда я мог даже поклясться в суде, что видел свою жену и этих двух леди утром на катере, идущем по Большому Каналу. Теперь я сознаю, что ошибся.
- Мы весь день и близко не подходили к Большому Каналу, даже пешком. Утром мы лишь купили кое-что на Мерчерие, а потом были дома. Сестра не очень хорошо себя чувствовала. Я уже говорила об этом раз десять. К тому же и постояльцы нашего пансиона могут это подтвердить. Но нас никто не слушает.
- А синьора? - сердито рявкнул офицер. - Что случиться с синьора?
- Синьора, моя жена, жива и здорова и находится в Англии, - терпеливо объяснил Джон. - Около семи вечера я разговаривал с ней по телефону. Она улетела чартерным рейсом и сейчас в доме наших друзей.
- А кто быть на катере в красном пальто? - в бешенстве спросил офицер. - Если не эти синьорины, то какие синьорины?
- Глаза обманули меня, - проговорил Джон, замечая, что его английский становится несколько искусственным. - Я думать, что вижу моя жена и этих леди, но это не так. Моя жена - в самолете, а эти леди - в пансионе.
Джон чувствовал себя китайцем, как их обычно изображают на сцене. Еще минута, и он начнет беспрестанно кланяться и втянет руки в рукава.
Полицейский офицер закатил глаза и постучал пальцами по столу.
- Так много работа и все зря, - сказал он. - Гостиницы и пансионы искать синьорины и пропавшая синьора inglese [Английская (итал.).], когда у нас много-много другая работа. Вы делать ошибка. А может, вы много пить mezzogiorno [Полдень (итал.).] и видеть сто синьора в красном пальто на сто катер? - Потом, переворошив лежащие перед ним бумаги, встал и обратился к зрячей сестре: - А вы, синьорина, хотите делать жалоба на этот человек?
- О, нет, - воскликнула та, - конечно, нет! Я понимаю, что произошла ошибка. Единственное, что мы хотим, это скорее вернуться в пансион.
Полицейский офицер недовольно хмыкнул и ткнул пальцем в Джона.
- Вы очень счастливый человек, - сказал он. - Эти синьорины могли подать жалоба - это очень серьезное дело.
- Поверьте, - начал Джон, - я готов сделать все, что в моих силах...
- Пожалуйста, не надо, - в ужасе запротестовала зрячая сестра. - Мы и слышать ни о чем не хотим, - и в свою очередь извинилась перед офицером:
- Вам так дорого время. Мы не можем себе позволить отрывать вас от работы.
Жестом офицер разрешил им идти и, сказав что-то по-итальянски полицейскому, добавил:
- Этот человек проводить вас в пансион. Buona sera [Добрый вечер (итал.).], синьорины, - и, не удостаивая вниманием Джона, снова уселся за стол.
- Разрешите, я пойду с вами, - обратился Джон к сестрам. - Я хотел бы объяснить, что произошло.
Они гурьбой спустились с лестницы и вышли наружу. На улице слепая повернула к Джону свое лицо с безжизненными глазами и сказала:
- Вы видели нас. И свою жену. Но не сегодня, а в будущем.
Голос ее звучал мягче, чем у сестры, и говорила она медленнее, будто слегка заикаясь.
- Я не совсем понимаю, - начал сбитый с толку Джон и взглянул на другую сестру. Но та, нахмурившись, покачала головой и приложила палец к губам.
- Пойдем домой, дорогая, - обратилась она к слепой, - ты слишком устала, тебе надо отдохнуть. Затем повернулась к Джону и добавила вполголоса: - Жена, наверное, говорила вам, что моя сестра - медиум. Я очень боюсь, как бы она не впала в транс на улице.
"Не дай Бог", - подумал Джон, и все они медленно направились прочь от полицейского участка вдоль уходящего налево канала. Приноравливая свой шаг к неуверенной походке слепой, они преодолели два мостика и очутились в таком лабиринте улочек, что после первого же поворота Джон перестал пытаться понять, в каком направлении они идут. Впрочем, это было не так уж и важно ведь их сопровождал полицейский, да и сами сестры, вероятно, знали дорогу.
- Я обязан вам все объяснить, - тихо проговорил Джон. - Иначе жена никогда не простит мне того, что произошло.
И он, в который раз, принялся описывать случившееся. Телеграмма, полученная накануне вечером, разговор с миссис Хилл, решение на следующий день вернуться в Англию, Лора - самолетом, а он с машиной на поезде. Но все события не казались теперь такими необъяснимыми и тревожными, как днем во время беседы с полицейским офицером. Тогда Джон был убежден, что стряслось что-то жуткое. Ему представлялось, что сестры, сбив с толку одураченную Лору, увезли и где-то прячут ее, поэтому встреча двух катеров в Большом Канале выглядела зловеще. Теперь же, когда все прояснилось и он больше не опасался сестер, рассказ получился вполне обычным. Джон постарался объяснить все как можно правдивей, потому что был уверен, что женщины не только сочувствуют, но и до конца понимают его.
