Наталья Борохова - Адвокат Казановы
Константин горделиво выпрямился и сразу стал похож на длинную палку.
– Спешу вас поправить, госпожа адвокат, – заявил он. – Это не только мое мнение, а официальная версия следствия. Именно здесь были обнаружены следы крови и орудие преступления.
«Версия», – про себя отметила Лиза. Ну да, только версия обвинения, пусть даже и официальная. Значит, могут быть еще и другие объяснения тех страшных событий. И она сейчас здесь именно для того, чтобы это установить. Ведь ее защита должна на что-то опираться. Только вот на что?
– Ну и где же они, ваши следы? – нетерпеливо спросила она, обшаривая глазами гостиную, где царил образцовый порядок.
– Я покажу. Но вы должны понимать, что убийца постарался уничтожить часть улик. Некоторые предметы со следами крови были изъяты в ходе осмотра. Так что теперь, конечно, здесь мало что осталось после той роковой ночи.
– Тем не менее, Константин, покажи, что есть, – попросил Вощинский. – Не зря же мы сюда пришли.
– Хорошо, Павел Алексеевич, – слегка прогнулся в пояснице управляющий. – Итак, начнем отсюда…
Он прошел мимо камина к уютному уголку, где стояли стол и пара кресел.
– Вот здесь происходило их последнее застолье, Инги Петровны и этого… негодяя. Разумеется, стол был сервирован любимым сервизом хозяйки, бокалами и всем прочим, что обычно бывает необходимо в подобных случаях. Посуда была частично разбита во время конфликта, часть ее просто свалена в мешок вместе с остатками пищи. Понятно, что многие предметы были изъяты для обнаружения отпечатков пальцев.
– Как мне известно, найдены отпечатки пальцев Инги и ее супруга, – вклинился в монолог управляющего Вощинский. – И никаких посторонних, заметьте.
– Ну, откуда же здесь было взяться посторонним? Только хозяйка и ее горе-супруг. – Константин с вызовом посмотрел на Елизавету. – А вот здесь, перед камином, всегда лежал любимый ковер Инги Петровны, изумительно белый с длинным ворсом. На нем и были найдены следы ее крови. Конечно, убийца намеревался избавиться от улики, отправив ковер в чистку, но, к счастью, не успел. Поэтому фрагмент ковра был изъят и отправлен на исследование.
– И все подтвердилось, не так ли? – Вощинский посмотрел на Елизавету.
Та нехотя кивнула головой:
– Да, была обнаружена кровь человека, по группе совпадающая с кровью потерпевшей. – Ее голос звучал невесело.
Вощинский пожал плечами, что, должно быть, означало: «Так какого черта мы здесь делаем? Ведь вроде бы все ясно».
Константин подвел Дубровскую к бронзовой подставке, на которой располагались каминные принадлежности: щипцы, совок, щеточка. Один крюк был свободен.
– Вот здесь находилась кочерга, – пояснил он. – Незаменимая вещь при топке камина. Негодяй воспользовался именно ею, чтобы лишить жизни свою жену. Конечно, он снова убрал ее на подставку, но, к счастью, не заметил оставшихся на ней следов. Несколько волосков прилипли к поверхности и при осмотре были обнаружены. Ко всему прочему, от удара кочерга слегка деформировалась.
Дубровская почувствовала, что ей не хватает воздуха. В помещении-то, где потолок терялся на необозримой высоте! Должно быть, читать следственные протоколы, написанные сухим казенным языком, – это одно, а находиться в помещении, откуда еще не выветрился дух смерти, – совсем другое.
– Может, чаю? – почувствовал ее настроение Вощинский. – Мне кажется, вы немного побледнели.
Дубровская покачала головой, прекрасно осознавая, что не сможет сейчас сделать и глотка.
– Давайте побыстрее закончим осмотр, – предложила она. – У меня есть еще дела… в конторе.
Разумеется, про дела она немного приврала, что мужчины сразу же почувствовали. Но предпочли сделать вид, будто ничего не заметили.
– Вот здесь, на декоративной штукатурке, если присмотреться, можно увидеть пятна, брызги крови. Разумеется, мы пробовали их убрать, но не совсем успешно, – с чувством произнес Константин. – Эксперт, осматривавший следы, даже делал какие-то смывы на ватные тампоны. Если хотите, можете убедиться. Потрогайте пальцем вот здесь!
– Нет-нет, я верю, – поспешила ответить Лиза. – Я читала в деле…
– Следователь унес также тряпки, которыми убийца замывал пол, и вытряхнул содержимое мешка из пылесоса, – продолжил управляющий, с удовлетворением замечая, что лицо посетительницы приобретает землистый оттенок. – Кстати, в одном из стаканов было обнаружено снотворное. Вы о нем тоже читали?
– Да, – еле слышно ответила Дубровская. – Только мне непонятно, откуда вам все это известно. Ведь вы, я понимаю, по делу являетесь только свидетелем, стало быть, свободного доступа для ознакомления с материалами дела не имеете.
Константин ничуть не смутился. Похоже, он даже ожидал подобного вопроса. И на вялый выпад адвоката прореагировал спокойно:
– Вы правы, я только свидетель. Но меня допрашивали, и каждый раз я узнавал что-то новое. Так, например, следователь спросил меня про снотворное в бокале, мол, что мне о нем известно. А мне известно только то, что Инга Петровна никогда им не пользовалась. И, прикинув хорошенько, я сумел сделать вывод. Знаете, какой?
– Какой же?
Константин усмехнулся:
– Преступник думал облегчить себе совершение своего грязного дела, поэтому и добавил в стакан жертвы дозу снотворного порошка. Ведь Инга Петровна была женщиной сильной и, в случае необходимости, могла за себя постоять. Супруг сначала превратил ее в тряпичную куклу, а потом и расправился с ней без особого труда. А вы как считаете?
Елизавета помотала головой, что в контексте беседы не выражало ничего определенного. Впрочем, что она могла сказать, когда на том пресловутом стакане из гостиной были обнаружены отпечатки пальцев Дмитрия Сереброва?
«Очень уж всего много, – подумала она про себя. – Много улик для одного преступления. Вряд ли мне удастся объяснить их простым стечением обстоятельств. Плохи дела!»
– Разумеется, вы сможете приезжать сюда, если вам что-нибудь понадобится, – говорил Вощинский, придерживая рукой дверцу ее машины. – Я дам необходимое указание Константину.
Дубровская кивнула головой, мечтая поскорее убраться отсюда. Но Павел Алексеевич как будто и не собирался ее отпускать.
– Вы должны понять: для нас была большим потрясением смерть Инги. И тем более весть о том, что с ней расправился ее собственный муж. Я всегда предупреждал сестру, что добром ее увлечение не кончится. Но эта женщина жила, не полагаясь на мнение других. Может, поэтому все и произошло. Вы понимаете?
Дубровская еще раз кивнула. Она все понимала.
– Боюсь, я больше ничего не смогу сделать для вас и для вашего… клиента. – Вощинский облизнул губы. – Разумеется, на суде мы будем говорить то, что велит нам совесть.
– Конечно, Павел Алексеевич. – Елизавета решила подвести черту. – Вы вольны говорить все, что посчитаете нужным. Я вам и без того благодарна. Спасибо. А теперь до свидания, у меня дела…
Глава 7
Если бы кто-нибудь полгода назад сказал Дмитрию, что за решеткой следственного изолятора возможна вполне сносная жизнь, он наверняка бы недоверчиво покрутил пальцем у виска. На самом деле его представления о тюремном существовании основывались на страшных кадрах из отечественных сериалов, где новичка обязательно бьют и унижают. Поэтому когда впервые за ним захлопнулась тяжелая металлическая дверь, он от слабости едва держался на ногах.
К слову сказать, Дмитрий совсем не считал себя храбрецом. Мощная и накачанная фигура была всего лишь красивым футляром, в котором обитала беспокойная и слабая душа. Он не чувствовал себя готовым к тому, чтобы оказать достойный отпор дерзким сокамерникам, а в крайнем случае погибнуть. Противный, гаденький страх трепетал где-то внутри, и Дмитрий боялся, что уголовники заметят его и воспримут однозначно, как сигнал: добить! Каково же было его удивление, когда мрачные прогнозы не сбылись. Разумеется, никто не кинулся к нему с распростертыми объятиями, но и дурацких испытаний сокамерники устраивать не стали: вяло поприветствовали и указали спальное место.
Разумеется, убогое ложе сильно отличалось от роскошной кровати в доме Инги. Конечно, здесь не было шелковых простыней, и в воздухе не оседал легким облачком аромат ее дорогих духов. В камере тоже пахло, только не роскошью и богатством, к которому он уже привык. Пахло совсем по-другому. И как же иначе? Полтора десятка человеческих тел на площади, на которой едва ли мог бы уместиться роскошный санузел с джакузи в особняке Инги, запах лука, плохо мытого тела, табака да еще и испарения отхожего места… Но хуже всего было, конечно, ожидание. Ожидание конца? И каким он будет? Увидит ли Дмитрий когда-нибудь белый свет или сгниет здесь заживо, так и не осознав, каким образом его судьба совершила такой головокружительный кульбит?
Постепенно молодой человек притерпелся к новой среде обитания и понял, что жить можно даже за колючей проволокой. Через пару недель Дмитрий приспособился к режиму и даже получил представление о некоторых особенностях тюремного существования. Здесь всем заправлял пожилой зэк вполне рядовой наружности. Его даже звали как-то мирно, по-деревенски – Михась. Он мотал уже шестой срок за убийство с разбоем и считался человеком бывалым. Был Михась щуплым и невысоким. Он часто кашлял и сплевывал в платок. Толкни такого и, кажется, одним движением напополам перешибешь. Но никто в камере не задавал глупых вопросов, типа таких: почему тщедушный зэк располагается на самом лучшем месте, у зарешеченного окна? Почему он имеет право сделать замечание любому и всегда услышит вежливый ответ?
