Сергей Федин - Детективы

Последние слова Борг произнес уже в дверях, на ходу напяливая пальто.

Как инспектору Боргу удалось расшифровать сообщение Математильды?

Последние слова Борг произнес уже в дверях, на ходу напяливая пальто.

За минуту до встречи он уже подходил к памятнику Казанове, обозначенному в «шифровке». Кроме стоящей к нему спиной пухлой женской фигуры в красном плаще там никого не было.

— Математильда? — почему-то шепотом робко произнес он в спину неизвестной.

— Попался, голубчик! — зловеще проскрипела фигура и резко обернулась. Вместо обаятельной интеллектуалки с томиком Борхеса, прижатым к груди, прямо перед напуганным инспектором стояла… разгневанная Матильда с половником в руке.

— А-а, это вы, инспектор, — разочарованно протянула она. — А где же мой сексуальный маньяк?

— М-маньяк не п-пришел, — чуть заикаясь, глупо брякнул Борг, опасливо косясь на половник.

— Жаль, — расстроилась Матильда, убирая орудие мести в изящную дамскую сумочку.

— Он и не думал идти на встречу, потому что сразу догадался, что Математильда — это вы. — Приободрившись, инспектор стал спасать горе-напарника. — А меня послал специально, чтобы передать вам, что он не какой-нибудь там развратник. А еще, говорит, — все более вдохновляясь, продолжал врать Борг, — передай ей, что она просто умница. Надо же — записать время и место встречи теми же клавишами, но на английском языке.

— Да. «Сегодня. 17–00. У памятника Казанове. Красный плащ»- процитировала довольная собой Матильда и машинально поправила прическу.

— Лучше моей Матильды не сыскать — вот, что он сказал мне напоследок. — Борг был тоже доволен собой и вовсю улыбался.

— Он так и сказал? — просияла Матильда.

— Слово мужчины! — поклялся инспектор.

— Ну ладно. — Она вдруг заторопилась домой. — Пойду, приготовлю моему сержантику пироги с капустой. Он их так любит.

И Математильда, она же Матильда, бодро зацокала каблучками прочь от напарника своего мужа, съежившегося под насмешливым взглядом каменного Казановы.

ЗУБ ЗА ЗУБ

— Вы уверены, что это хороший врач? — в который раз спросил сержант Глум, напряженно прислушиваясь к стонам и жужжанию, доносившимся из кабинета дантиста.

— Не уверен, — честно признался инспектор Борг, — но мне посоветовал обратиться к нему комиссар Босси. Так что, — Борг беспечно улыбнулся, — у нас есть возможность узнать, как шеф к нам относится.

— Вам легко веселиться, — проворчал Глум, нервно дотрагиваясь до внушительного флюса на правой щеке, — вам только маленькую пломбочку поставить. А мне этот доктор Менгель, наверно, всю челюсть разворотит.

Тем временем в кабинете на несколько мгновений воцарилась тишина.

— Вот видите, — бодро заметил Борг, — пациент уже не кричит и не стонет. Значит, все нормально, и сейчас ваша очередь.

— Что вы, что вы, инспектор! — в испуге замахал руками Глум. — Только после вас. Вы старший по званию.

— Ну и что! — запротестовал Борг. — Зато у вас более серьезный случай. К тому же, — многозначительно добавил он, — пока меня будут лечить, с вами может случиться какая-нибудь неприятность.

— Что вы имеете в виду? — сразу побледнел Глум.

Не успел инспектор ответить, как из кабинета дантиста донеслись жуткий крик и грохот падающего тела.

— Бедняга, — невозмутимо прокомментировал Борг и перекрестился. — Ну что ж, и такое бывает. Не зря говорят, что каждый хороший врач имеет свое собственное кладбище… Что с вами, старина?

Заметив, что побледневший Глум находится в полуобморочном состоянии, инспектор поспешил приободрить его.

— Ну, ну, сержант, мужайтесь. Даже Громила Бульд нагонял на вас меньше страха.

В ту же секунду дверь кабинета распахнулась, в коридор выскочил какой-то человек с перекошенным от злости лицом и бросился к выходу. Когда занятый Глумом инспектор оглянулся, он успел увидеть только мелькнувшие в конце коридора желтые кроссовки.

— Видите, наш бедняга выжил и даже быстро пришел в себя, — успокоил Глума инспектор. — Странно, правда, что…

Ему снова не дали договорить: из кабинета вывалился сам доктор Менгель. Держась мозолистой рукой за окровавленную челюсть, он — неожиданно тонко и шепеляво — закричал на остолбеневших сыщиков: — Сто вы сидите, как статуи? Заделсите этого бандита! Он выбил мне два суба!

Глум мгновенно пришел в себя. Обрадованный возможностью не идти на прием к дантисту, он тут же ринулся в погоню. Чуть поколебавшись, инспектор Борг поспешил следом. Через несколько минут преследователи были уже на улице.

— Куда побежал человек в кроссовках, который только что выскочил отсюда? — спросил Борг у невозмутимого привратника, с важным и задумчивым видом созерцающего снующих перед ним людей.

— Вы найдете его в сауне «Чистилище Даля» на той стороне улицы, — даже не повернув головы в сторону инспектора, отозвался привратник…

В приятном полумраке предбанника волнующе пахло пивом. Четверо мужчин, укрытых длинными махровыми полотенцами, расслаблялись после парилки. Один из них — с большими оттопыренными ушами — играл партию в шахматы сам с собой, другой — похожий на спортсмена — читал газету, третий — бледнолицый и горбоносый — дремал, а четвертый — костлявый тип с изможденным лицом — вяло разглядывал внезапно появившихся сыщиков.

— Это он! — одновременно воскликнули Борг и Глум, указывая на бледнолицего.

Еще через минуту инспектор Борг уже допрашивал не успевшего прийти в себя любителя сауны: — Только что было совершено нападение на доктора Менгеля. У нас есть все основания подозревать в этом преступлении вас.

— Меня?! — возмутился бледнолицый. — Да я первый раз слышу про этого вашего Гегеля. Да и вообще, я уже два года не был у дантистов. Терпеть их не могу!

— Вот в этом я не сомневаюсь, — согласился Борг. — И все-таки нам придется арестовать вас.

Как инспектор догадался, кто из четырех мужчин преступник?

— Вот в этом я не сомневаюсь, — согласился Борг. — Откуда вы могли знать, что доктор Менгель — дантист?

— О, какой же я болван! — с досады бледнолицый даже стукнул себя по лбу. — Попасться на такой мелочи. Да, — добавил он со вздохом, — я отомстил садисту Менгелю.

— Но за что? — одновременно спросили Борг и Глум.

— Я почти час терпел издевательства Менгеля над одним зубом. Но когда он, покончив с ним и перейдя к другому, вырвал мне по ошибке не тот зуб, я уже не выдержал.

— Кажется, я его понимаю, — сочувственно произнес Глум и повернулся к Боргу. — А как вы вычислили его в сауне?

— Это было очень просто. После парилки лицо не может быть бледным. Вы ведь тоже заметили этот нюанс с цветом лица?

— Да нет, — усмехнулся сержант, — бедняга единственный, кто сидел в кроссовках, все остальные были босыми.

ДОКТОР ОДИНГОТ

СЛУЧАЙ В ГОРАХ

Воскресным вечером доктор Одингот, лежа на диване, слушал джаз. Как обычно. Он не изменил своей позы даже тогда, когда в полуоткрытую дверь террасы протиснулся инспектор Ступорс. Смущенно кашлянув, он застыл над бренным телом доктора.

— Что там у вас на этот раз, инспектор? — не открывая глаз промычал Одингот.

— Дело о наследстве, сэр.

— Опять наследство, — поморщился доктор, но громкость чуть-чуть убавил. — Выкладывайте.

— Вы, конечно, знаете о неожиданной смерти Грэга Чебуракиса с готовностью начал Ступорс.

— Ну да, нефтяные заводы, океанские верфи и прочее, — вяло откликнулся доктор.

— Вот, вот, — заторопился Ступорс, — видя, что собеседник стал терять интерес к разговору. — У Чебуракиса не было законных наследников, и большую часть своего огромного состояния он собирался завещать своей многолетней любовнице. Но за день до смерти порвал завещание, узнав о ее измене. В итоге на деньги Чебуракиса претендовал один его дальний родственник. Но неделю назад, — заволновался Ступорс, — заявился некто Нехороски, бывший инструктор по альпинизму, предъявивший рукописную записку Чебуракиса, в которой Грэг обещал этому типу половину состояния за спасение своей бесценной жизни.

— Это действительно имело место?

— Трудно сказать, — развел руками инспектор, — во всяком случае доподлинно известно, что двадцать лет назад этот самый Нехороски помогал Чебуракису совершить восхождение на одну из не самых высоких вершин Гималаев. И вот там на высоте шести тысяч метров Чебуракис якобы сорвался в пропасть, а Нехороски, рискуя жизнью, вытащил его. Тогда растроганный Чебуракис вытащил ручку и окоченевшими от сильного мороза пальцами нацарапал на клочке бумаги обещание завещать Нехороски половину своего состояния.