Элизабет Питерc - Крокодил на песке
В результате некоторого размышления я пришла к выводу, что наш гость был самым заурядным воришкой. Воришкой с богатым воображением. Явившись в облике древнего египтянина, он рассчитывал напугать нас до смерти и беспрепятственно скрыться. Честно говоря, идея была настолько остроумной, что я почти жалела, что не смогла пообщаться с находчивым грабителем.
Полицию я решила не вызывать. Египетские власти славятся своей никчемностью. К тому же вряд ли удалось бы опознать грабителя, даже если получится выловить его на каирских улицах. Этот человек все равно не вернется. Он, разумеется, понял, что со мной связываться себе дороже, а потому постарается найти более покладистую добычу.
Эвелина согласилась с моими выводами, но, кажется, так до конца и не поверила, что это мне не приснилось.
Все-таки я приняла кое-какие меры предосторожности и попыталась выяснить, чем занимался в Каире Альберто. Узнать, где он остановился, мне не удалось. В Каире несчетное количество мелких гостиниц, и, вероятно, прохвост поселился в одной из них, поскольку его не видели ни в одном солидном отеле. Однако я разузнала, что похожий на него человек взял билет на утренний поезд до Александрии. А значит, можно раз и навсегда забыть о смазливом хлыще по имени Альберто.
Но не об Уолтере. Он постучал в дверь на следующее утро в несусветную рань. Эвелина наотрез отказалась встречаться с ним, и я не стала упорствовать: чем меньше она будет его видеть, тем легче переживет расставание. Я заверила Уолтера, что с Эвелиной все в порядке. С миной изнуренного байроновского героя он попросил меня попрощаться с ней от его имени. На следующий день братья уезжали на раскопки.
Мне стало так жаль беднягу, что я едва не проболталась о чувствах подруги, но вовремя прикусила язык. Попрощавшись с Уолтером, я поспешила к себе в номер, чтобы утешить Эвелину. До чего же это утомительное занятие утешать влюбленных голубков! Вместо того чтобы прибегнуть к услугам здравого смысла, они беснуются, рыдают, завывают и беспрестанно впадают в отчаяние. Жуткие создания!
Тем временем в кают-компании нашего судна установили фортепьяно, а на окна повесили премилые занавески. Потихоньку стали стягиваться члены экипажа. Треверс я спровадила в Англию, так и не углядев в ее глазах ни тени сожаления.
Дел в последние дни перед отплытием у нас было по горло. Навестить выздоравливающую дочку Майкла, прочесть нотацию его женщинам, настроить фортепьяно, еще раз посетить ненаглядные пирамиды, зайти в музей и, наконец, наведаться в британское консульство. У меня голова шла кругом, но, разумеется, я со всем справилась.
В консульстве я наткнулась на старого знакомого отца. Этот господин долго вертелся вокруг меня, но наконец не выдержал и воскликнул:
- Дорогая мисс Амелия, как же вы изменились! Должно быть, воздух Египта вам на пользу. Вы выглядите гораздо моложе с тех пор, как мы в последний раз встречались в Суссексе.
Я была в том самом порочном платье кровавого цвета с немыслимым декольте.
- Новые перья, - сухо сказала я, - красят даже старую курицу. А теперь скажите, не могли бы вы мне помочь...
В консульство я пришла узнать о судьбе деда Эвелины. Увы, оправдались самые худшие ожидания - старый граф умер. Я не стала ничего уточнять, чтобы не вызвать лишних подозрений, - Эвелина не собиралась афишировать свое имя.
Там же, в консульстве, я наткнулась на старого вояку, сэра Ивлина Баринга, служившего военным атташе. Этот человек напомнил мне моих братьев. Британская респектабельность лежала на нем словно слой пыли. Аккуратные усы, пенсне в золотой оправе, круглое брюшко, обтянутое безупречным мундиром, - все говорило о его надежности, расторопности и тупости. Сэр Баринг расшаркался передо мной, сказав, что наслышан о моем отце. Мне даже начало казаться, будто мой папочка при жизни находился в центре паутины, нити которой протянулись по всему миру.
3
Мы решили отплыть в пятницу. А в четверг к нам прибыл посетитель.
По моему настоянию мы спустились в гостиную. Эвелина весь день была грустной и задумчивой, погруженная в печальные мысли о деде и, как я подозревала, об Уолтере. Братья отбыли на грузовом пароходе. Пожалуй, даже хорошо, что Эвелина никогда не выйдет за Уолтера и не станет плавать в кубрике с матросами. Мне почему-то казалось, что матросы - не самая лучшая компания для моей хрупкой подруги.
В гостиной я задремала: сказывались утомительные дни. Разбудил меня удивленный возглас Эвелины. Я приоткрыла один глаз, решив, что нам предстоит испытать второе пришествие великолепного Альберто. Но на лице Эвелины страха не было и в помине, одно лишь неподдельное изумление. Я открыла второй глаз и вытянула шею - к нам быстро направлялся высокий и смуглый незнакомец. Он весело улыбался.
На мгновение мне показалось, что улыбчивый незнакомец заключит Эвелину в объятия. Но приличия возобладали, и он только радостно сжал руку моей подруги.
- Эвелина! Девочка моя! Ты представить себе не можешь, с каким облегчением, с какой радостью... Как ты могла так меня напугать?
- Боже, что ты здесь делаешь? - выдохнула Эвелина; глаза ее напоминали блюдца.
- Следую за тобой, разумеется, что же еще? Теперь я спокоен! Ты жива и здорова! - Сияя улыбкой, он повернулся ко мне: - А вы, должно быть, мисс Пибоди. Благородная мисс Пибоди! Да-да, я все знаю! Я посетил консула в Риме и все-все про вас выяснил. Дорогая мисс Пибоди! Простите, но я не могу сдержать своего восторга, я вообще восторженный человек!
Схватив мою руку, он сжал ее так же горячо, как до этого сжимал руку Эвелины, сияя при этом как начищенный медный таз.
- Честное слово, сэр... - пробормотала я, слегка растерявшись. - Я несколько ошеломлена...
- Знаю, знаю! - Молодой человек разразился хохотом. - Я то и дело ошеломляю людей! Ничего не могу с собой поделать. Дамы, почему бы нам всем не сесть, а? Давайте же поболтаем.
- Для начала я рекомендовала бы вам представиться, - буркнула я, тайком массируя пальцы.
- Ох, прости, Амелия! - воскликнула Эвелина. - Позволь представить тебе моего кузена, мистера Лукаса Хейеса.
- Я-то позволю, а вот согласится ли он помолчать минутку, чтобы быть представленным, не знаю. - Я внимательно оглядела молодого человека, который продолжал хохотать, ничуть не смущенный моей язвительностью. - Но мне кажется, вас теперь зовут не мистер Хейес. Может, вас следует величать "ваша светлость"?
Лицо Эвелины омрачилось. Новоявленный граф наклонился и похлопал ее по руке.
- Надеюсь, мисс Пибоди, вы будете называть меня Лукасом. У меня такое чувство, будто я знаю вас уже тысячу лет! Кроме того, Эвелине может не понравиться, если мы то и дело будем напоминать о ее утрате. Я вижу, вам уже все известно.
- Да, - прошептала Эвелина. - Я пыталась привыкнуть к этой мысли, но... Прошу тебя, Лукас, расскажи, как это случилось. Я хочу знать все!
- Ты уверена?
- Да!
- Эвелина, я убежден, что наш дед был добрым человеком, несмотря на то... Но я расскажу тебе все по порядку. Только дай собраться с мыслями.
Я рассматривала кузена Эвелины с любопытством, которого не пыталась скрыть. Это был высокий, широкоплечий молодой человек, одетый с изысканностью, граничащей с щегольством. Его начищенные кожаные ботинки блестели как зеркало, жилетка была расшита кокетливыми розовыми бутонами, на широкой груди сверкал огромный бриллиант, а брюки так плотно облегали ноги, что я даже испугалась, как бы они ненароком не лопнули.
Словом, кузен Эвелины мне не понравился. Пусть он вел себя вполне пристойно, хотя и чересчур энергично. Пусть он был добр к Эвелине. Для меня все это не имело значения. Этот человек мне не нравился!
- Полагаю, тебе известно, - трещал тем временем Лукас, - что после твоего... - он на мгновение запнулся, - отъезда наш почтенный предок пришел в такую ярость, что с ним случился удар. Мы не ожидали, что он оправится, но старикан продемонстрировал поразительную живучесть... Ну-ну, Эвелина, милая моя девочка, не надо смотреть на меня с таким упреком. Я любил деда, но ведь он так жестоко и несправедливо поступил с тобой!
Узнав о несчастье, я тотчас поспешил в замок Элсмир и оказался там не единственным гостем. Ты лучше меня знаешь нашу милую семейку и можешь себе представить, в какое столпотворение я попал. Тетушки, дядюшки, кузены всех мастей слетелись, как стервятники на падаль. Они только и делали, что ели, пили и строили жалкие заговоры, как проникнуть в комнату больного, где наш дед лежал, словно в осажденном форте. Я никак не мог решить, кто из родственников хуже. Кузен Уилфред пытался подкупить сиделку; тетушка Марианна целыми днями подслушивала у дверей; юный Питер Форбс по наущению своей мамаши вскарабкался по шпалере из дикого винограда к комнате больного и был скинут на землю лакеем...
Тут к нам подошел официант, и Лукас заказал кофе. Он перехватил мой взгляд и вновь разразился хохотом.
