Станислас-Андре Стиман - Приговоренный умирает в пять
- Минуточку! - перебил его Лежанвье.
Он наконец набрался мужества склониться над Дианой, коснуться ее обнаженной руки, удостоверился, что револьвер лежит меньше чем в метре от нее. Изящный мелкокалиберный револьвер с ручкой из слоновой кости, "Лилипут-4,25", который он подарил ей во время чудесной поездки по бернским Альпам. Увидел он и другое: корсаж на Диане был разорван и тыльную сторону ее правой ладони пересекала свежая царапина.
- Минуточку! - повторил он, тщательно подбирая слова. - В Париже мне совершенно нечего было делать, и я поехал туда, прихватив с собой Жоэллу, лишь под сильным нажимом Дианы. Она пожелала остаться с вами наедине. Из ее намеков можно было понять, что она знала вас лучше, чем я, и сумела проникнуть в какой-то тщательно оберегаемый вами секрет, способный вас обезоружить... Будете отрицать, что ветречались с ней сегодня во второй половине дня?
Лазарь прикрыл правый глаз, вздернул, изогнув, левую бровь и склонил голову набок. Порывшись в карманах, он извлек оттуда мятый клочок голубой бумаги.
- Прочтите, папаша.
- "4 ч. В известном тебе месте, дорогой. Д.", - удалось разобрать адвокату.
- Известное мне место - это "Ивняк", средневековая таверна на левом берегу Иветты, где нам случалось провести часок наедине в комнатушке на втором этаже, - объяснил Лазарь. - Там я напрасно прождал Диа... госпожу Лежанвье до пяти часов. В четверть шестого, когда мне надоело торчать там без толку, я поехал обратно. Пустая трата энергии. "Вязы" походили на замок Спящей красавицы. "Ивняк" тоже, когда я в четверть седьмого прикатил туда бросить взгляд напоследок... Вот почему я сказал вам, что, как и вы, нуждаюсь в железном алиби...
Теперь Лежанвье дышал ровно. Почему он не понял раньше?
Осененный внезапно пришедшей уверенностью, он заявил:
- Вы дожидались моего возвращения, чтобы использовать ситуацию к своей выгоде, застигнуть меня "на месте преступления"... Вы нуждаетесь в алиби, потому что вы и есть убийца!
Смертельно побледнев, Лазарь оторопело воззрился на адвоката.
- Momento, мэтр! Что за чушь вы городите? Пауза.
- Может быть, вы не верите, что я спал с госпожой Лежанвье?
Адвокат овладел собой.
- Почему же, возможно, такое и случалось раз-другой.
- Три раза, - уточнил Лазарь.
- Ну, допустим, три... Но вы метили выше: жениться на моей дочери. Если поразмыслить, Диана, удалив меня отсюда, отнюдь не намеревалась отвадить вас от нашего дома, но лишь заставить вас отказаться от матримониальных планов. Вот почему она пожелала остаться с вами наедине. Вот почему она вооружилась револьвером. Она рассчитывала либо вырвать у вас обещание отказаться от Жоэллы, либо застрелить вас... Даже и в этом случае она не особенно рисковала, линия защиты была бы совершенно очевидна: вы посягнули на нее, она защищала свою честь... Я делаю вывод: это вы
повернули оружие в ее сторону, рассчитывая, что в первую очередь подозрение падет на меня...
От ударов Лазарь оправлялся быстро - это он доказал еще на процессе. С улыбкой на губах, но с холодным взглядом он не спеша закурил новую сигарету.
- Не мелите чепухи, папаня! Госпожа Лежанвье давала мне на карманные расходы столько, сколько у вас мне никогда не удавалось вытрясти. Кто будет убивать курицу, которая несет золотые яйца?.. К тому же она лучше, чем кто-либо, знала, что я никогда не смог бы жениться на Жоэлле. Я женат.
- Что?
- Скажем так: женат вторично. Вы мне не верите? Напрягите память, дорогой мэтр! Вспомните наш первый разговор в вашем кабинете, сразу после моего блестящего оправдания! Я говорил вам об алиментах, которые должен выплачивать первой госпоже Лазарь. Нынешняя же, чахоточная, сейчас дышит горным воздухом в Давосе.
- Но в таком случае...
- В таком случае у госпожи Лежанвье не было никаких оснований опасаться, что я ее оставлю, дорогой мэтр! Чтобы уж вам все стало ясно, это я по ее наущению начал открыто проявлять интерес к вашей дочери. Чтобы сбить вас с толку, чтобы вы не строили предположений относительно нас с Дианой... - Лазарь вынул сигарету изо рта, сдул пепел. - Однако время поджимает, уже, наверное, половина восьмого... Итак, я провел почти всю вторую половину дня в "Ивняке", вы - в своем кабинете на авеню Ош. Физически каждый из нас имел возможность наведаться сюда и укокошить госпожу Лежанвье, если не будет доказано, что она была убита под вечер... Так что предлагаю вам gentlemen's agreement [Джентльменское соглашение (англ.)]: я заявляю, что звонил вам около пяти часов в Париж, а вы - что звонили мне в "Ивняк" минут двадцать спустя. Но это еще не все. Сюда мы вернулись вместе, оба услышали выстрел, находясь в вашем кабинете, вместе обнаружили тело. За малышку Дото не беспокойтесь. Она подтвердит.
- Почему?
- Я знаю, как надо ее просить.
Лежанвье не мог отвести глаз от Дианы. Лежащая вот так, в юбке, задравшейся до подвязок, отныне и навек не способная произнести: "Мой дорогой мэтр", она казалась ему чужой. В нем зародилось и постепенно полностью им овладело не желание и не любовь, а совсем иное чувство.
Между тем Лазарь нагнулся и подобрал небольшой предмет: мелкокалиберную пулю, выплюнутую "Лилипутом-4,25".
- Ну так что? Сойдемся на самоубийстве, папаша? - нервно бросил он. Гребем в одной лодке - или как?
- Или как, - отозвался Лежанвье. И немного погодя глухо добавил: Каждый за себя.
Глаза у Лазаря сузились. Потом он усмехнулся и полез в карман.
- Жаль, папуля! Вас жаль!.. Узнаёте это? Лежанвье удивился:
- Мой револьвер, который лежал в запертом ящике моего стола! Когда вы его у меня стянули?
- Во время визита вежливости, на следующий день после процесса, когда вы пошли открывать дверь госпоже Лежанвье... С вашим вспыльчивым характером вы запросто могли схватиться за него и продырявить мне башку, что было бы весьма нежелательно... Ну-ка, отступите чуток... Знаете, что я сейчас сделаю?
- Нет, - прохрипел адвокат, покрытый ледяным потом.
- Поверьте, я очень сожалею, папуля, но вы сами меня вынуждаете... Убийственная пулька, по счастью выскочившая наружу,-у меня в кармане... Все будет тип-топ. Я повторно убью госпожу Лежанвье, но уже из вашей пушки, постараюсь, чтобы пуля прошла тот же путь, что и первая: левая грудь, правое легкое, правая лопатка, - но она проделает дыру пошире... Дыру, подписанную Лежанвье... После этого вы можете сколько угодно бить себя в грудь и клясться в своей невиновности...
Лежанвье так никогда и не понял, как именно он ударил: то ли кулаком в подбородок, то ли ребром ладони по горлу, но Лазарь, растянувшийся во весь рост рядом с Дианой, не шевелился...
Адвокат забрал свой револьвер и сунул его в карман, откуда он при первой возможности должен был перекочевать на свое привычное место - в ящик его письменного стола. Даже если предположить, что его обыщут и найдут при нем оружие, это не будет уликой. Этот револьвер в ход не пускали.
Адвокат оцарапал щеки Лазаря мертвыми руками Дианы. Потом он подобрал с пола "Лилипут", вытер его рукоятку из слоновой кости носовым платком, дважды выстрелил в окно, которое разлетелось вдребезги: двойной выстрел и звон бьющегося стекла на сей раз обязательно привлекут чье-нибудь внимание, обозначат время убийства, - и вложил револьвер в правую руку Лазаря, аккуратно подогнул как надо его пальцы...
Раздались торопливые шаги. В дверном проеме показалась всклокоченная голова Билли Гамбурга. Поставив на пол корзину, полную грибов, он воскликнул:
- Великий боже! Что за праздник, почему фейерверк? - Только теперь его взгляд упал на два распростертых тела, и он удивительно быстро все понял, - О, прошу прощения!.. Вызвать полицию?
- Будьте так добры, - произнес Лежанвье, стараясь, чтобы его голос звучал ровно. - И врача.
Его переполняла дикая радость. Правосудие - наконец-то восторжествует.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА I
Первыми свидетелями, которых вызвали давать показания на процессе, были полицейский комиссар из Палезо и его помощник, узнавшие об убийстве по телефону около половины восьмого вечера и немедленно прибывшие на место преступления.
Кто им позвонил?
Господин Феликс Гамбург, художник-оформитель, он встретил их на дороге перед "Вязами", потом проводил к охотничьему домику в глубине парка.
Что они увидели в упомянутом домике?
Их взору предстали трое. Во-первых, жертва, Диана Ле-жанвье, лежавшая навзничь на полу с пулевым ранением в груди и не подававшая признаков жизни. Во-вторых, подсудимый, Антонен Лазарь, в бессознательном состоянии сжимавший в правой руке мелкокалиберный револьвер, в котором - как выяснилось в ходе дальнейшего расследования - не хватало трех пуль, в том числе и той, которая послужила причиной смерти госпожи Лежанвье. В-третьих, муж жертвы, мэтр Вернер Лежанвье, явно потрясенный происшедшим и державший на мушке собственного револьвера подсудимого, чтобы предотвратить всякую попытку бегства с его стороны.
