Марина Серова - Спасайся кто может
Зимой можно было бы сохранить его в течение долгого времени, хотя для этого пришлось бы закопать его глубоко в землю. Мы находились на территории заповедника, и диких зверей, охочих до падали, здесь было предостаточно.
А перевезти сейчас тело в поселок при всем желании было невозможно.
Сергей Анатольевич так не считал и горел желанием во что бы то ни стало передать труп компетентным органам.
Тщательно взвесив все аргументы за и против, я пришла к выводу о нецелесообразности такого самоотверженного поступка.
И не только потому, что сомневалась в возможности измученного Сергея Анатольевича транспортировать семьдесят с лишним килограммов в течение нескольких десятков часов, но и потому, что вмешательство каких-либо «органов» на этом этапе могло сильно осложнить мою собственную задачу.
Теперь она уже не казалась мне такой абсурдной, и я начинала догадываться о намерениях начальства.
Скорее всего, оно обладало более убедительной информацией, но почему-то не желало посвящать меня в детали.
Такое уже бывало раньше. Гром сообщал мне лишь необходимые оперативные сведения, оставляя за мною право на собственные выводы, которые могли отличаться от сделанных в тиши московского кабинета.
Теперь я совершенно по-другому воспринимала все те «страшилки», о которых подробно сообщалось в шифрограмме.
Каждый из этих слухов мог натолкнуть меня на неожиданное решение, а в конечном итоге — привести в то место, где производятся сомнительные операции.
Я немного забегала вперед, но то, что оперируемый оказался бывшим заключенным, казалось мне подтверждением существования подобного объекта.
Слишком удобен он был для безнаказанного вмешательства в его судьбу и здоровье.
Рецидивисты обычно очень одинокие люди. Все их знакомства и связи ограничиваются криминальным миром или даже тюрьмой. И в случае исчезновения кого-то из них — чаще всего не находится желающих начать по этому поводу серьезного расследования: одним рецидивистом меньше…
Фантазия подкидывала мне и другие полуфантастические версии. И я не успевала отметать их одну за другой.
Мне рисовалась подпольная лаборатория в стенах пенитенциарного заведения, в которой у беззащитных рецидивистов забирают необходимые органы… Тюремные врачи-садисты, маньяки всех сортов…
Чтобы окончательно не отправиться в мир виртуальных преступлений, я запретила себе делать какие-то выводы до тех пор, пока не буду располагать более полной информацией.
И переключилась на то, чтобы убедить своего добровольного помощника предать земле уже начинавшее портиться тело.
После небольшого сопротивления здравый смысл все-таки возобладал, и с помощью топорика и саперной лопатки мы совершили обряд погребения.
На своей карте я незаметно для Сергея Анатольевича пометила место захоронения крестом. На тот случай, если мне или моим коллегам потребуется эксгумация.
Дело шло к вечеру, а у нас во рту с утра не было ни крошки.
Приведя себя в порядок у ближайшего лесного ручья, мы приступили к трапезе, совместившей в себе завтрак, обед, ужин и поминки.
Мы съели большую часть оставшихся припасов и допили всю настойку.
Наша экспедиция на этом заканчивалась, во всяком случае, для Сергея Анатольевича, поэтому последний тост мы выпили именно за это.
После еды нас потянуло на разговоры. А может быть, нам просто не хотелось так быстро расставаться. За короткое время похода мы уже привыкли друг к другу, а с завтрашнего дня могли не встретиться уже никогда.
Торопиться нам все равно было некуда, так или иначе мы не рассчитывали до ночи выйти из леса, поэтому приняли мудрое решение заночевать на этом самом месте.
Расположившись в тени огромного дерева, мы обменивались неторопливыми фразами.
Единственная тема, которой мы избегали, — это участие Сергея Анатольевича в умерщвлении «оборотня».
Теперь уже не имело значения, в какой степени убитого можно было назвать человеком.
В любом случае это событие еще долгие годы будет преследовать бывшего учителя в кошмарных снах.
Подсознание или совесть, не мне судить, время от времени напоминает человеку о преступлении им универсального космического закона «не убий». И ничего с этим не поделаешь.
Начали мы с подведения итогов экспедиции, потом незаметно перешли к ее «научному обоснованию», то есть все той же проблеме мутантов и прочих аномальных явлений.
Не помню по какому поводу, но так случилось, что я вспомнила те байки, которыми угощал меня в дороге водитель грузовика, и поделилась ими с Сергеем Анатольевичем.
К моему удивлению, он воспринял их на полном серьезе, в том числе и самые неправдоподобные. И пытался оправдать с точки зрения науки.
— Вы меня удивляете, Сергей Анатольевич, — рассмеялась я. — Неужели вы всерьез можете говорить о какой-то бездонной щели в земле, рядом с которой излечиваются все болезни?
— Напрасно сомневаетесь, дорогая, — рассердился Сергей Анатольевич. — Поправить здоровье у этой, как вы говорите, «щели» еще недавно приезжали первые люди страны. Это, разумеется, делалось с соблюдением определенных мер секретности, и простой народ туда не допускался.
— Насколько я понимаю, первые люди страны никогда не испытывали недостатка в самых дорогих лекарствах, — возразила я. — И участие в сомнительной с точки зрения идеологии процедуре…
— Как вы наивны, — с сожалением покачал головой Сергей Анатольевич. — Все идеологические барьеры существовали для рядовых коммунистов. Себе же в безобидных буржуазных удовольствиях они никогда не отказывали…
Я вам больше скажу, — помолчав, добавил он, — если дело касалось их драгоценного здоровья, члены Политбюро готовы были обратиться хоть к шаману, а если совсем припечет — то и к черту. А тут всего-навсего не до конца изученные испарения, что-то наподобие грязелечебницы. Так что даже их сугубо материалистическое мировоззрение не могло пострадать.
— Так почему же никто не изучал все это?
— Почему не изучал? — вопросом на вопрос ответил Сергей Анатольевич. — Там работали серьезные специалисты.
— А вы часом там не были? — поинтересовалась я.
— Не имел счастья, хотя мне бы не помешало, — неожиданно игриво подмигнул он.
— Откуда же такая осведомленность?
— Так мы же находимся в двух шагах от этого места, — кивнул он головой в сторону холмов. — Кроме того, там работал одно время ваш знакомый.
— Это который же? — удивилась я.
— А Владимир Егорыч.
— Какой Владимир Егорович? — не сразу сообразила я.
— Ну, как же, вы с ним до меня беседовали. Он мне о вас и рассказал.
Теперь я вспомнила этого не слишком симпатичного мужчину, ради которого, собственно, и приехала к ним в поселок и чуть было не вернулась назад на его машине.
— Он им там целые хоромы выстроил, — добавил Сергей Анатольевич.
— Хоромы? — переспросила я.
— Санаторий, по-другому не скажешь.
— И что же, теперь — все это заброшено?
— Уже нет.
— В каком смысле «уже»?
— То есть после перестройки им было не до санаториев, заколотили досками и уехали, но пару лет назад кое-кто из них вернулся…
— Из членов Политбюро?
— Ну, зачем же… — с обидой покачал головой Сергей Анатольевич. — Из персонала. По старой памяти Владимир Егорович им там ремонт делал.
— Давно?
— Года два назад.
— Значит, теперь там опять санаторий?
— Скорее — частная клиника. Похоже, они ее приватизировали.
Идея, пришедшая мне в голову, была до такой степени неожиданной, что я не сразу рискнула задать на первый взгляд совершенно безобидный вопрос.
Для начала я достала из сумки свою изрядно потрепанную карту и попросила Сергея Анатольевича определить на ней наше местонахождение. А потом как бы невзначай спросила:
— Так это, говорите, где-то рядом?
— Да вот, — ткнул он своим прокуренным пальцем почти в ту же точку на карте.
Теперь мне достаточно было провести прямую от пещеры до этого места, чтобы убедиться, что все три точки находятся практически на одной прямой.
Только между пещерой и нашим лагерем было около десяти километров, а от нас до «санатория» было действительно «рукой подать», особенно по лесным масштабам, то есть не больше двух километров.
И раненый бежал точно в этом направлении.
Тогда я не удержалась и все-таки спросила:
— Сергей Анатольевич, а как вы думаете, куда бежал…
Мне не пришлось обозначать покойного каким-то именем, потому что Сергей Анатольевич перебил меня. Видимо, ему в голову пришла та же самая мысль.
— Но что ему там понадобилось? И зверь и человек бегут в таких случаях…
Он замолчал, подыскивая нужное слово.
— Куда же они бегут в таких случаях? — потребовала я продолжения.
