Ирина Пушкарева - Чисто альпийское убийство, или Олигархи тоже смертны
А ведь привяжется! Еще бы, она ж буквально первая, кто так близко подобрался к незаконной дочери Хорошевского! Сенсация в полный рост – и серия статей в дурацких гламурных журналах. Подобную информацию у нее любой глянец за большие деньги купит, а Мориша совсем не дура упускать столь шикарную возможность заработать и лишний раз засветиться!
Опять же ежедневные утренние сборища элитной прослойки общества – не каждый человек выдержит. Тем более человек, который от всего этого бомонда подальше в горы свалил! Так что надо сказать Боженьке огромное спасибо за случившийся замечательный денек, паковать чемоданы и сваливать отсюда как можно быстрее. И незаметней.
Но это завтра – так Элка и телохранители решили. Сегодня они тут посидят, пива попьют, вкусненько поужинают, а завтра, как проснутся, барахло в охапку – и прочь из этого райского места. Увы, но другого варианта нет. Ох, а жалко-то как!
Вот тут-то депрессия и подвалила. Все грустно, расслабиться нет никакой возможности, люди – гады, и нет на свете справедливости.
И жалость к себе любимой волной захлестнула – что ж это такое творится, расслабиться нет никакой возможности… и далее по вышеперечисленному списку.
И так эти две подруженции – депрессия и жалость – лихо на Элку навалились, что девушка наша тихонечко, сама того не замечая, кувшинчик-то весь и вылакала. И еще один заказала. И его тоже скушала.
Телохранители, на все это безобразие глядючи, головами, конечно, неодобрительно покивали, но решили не вмешиваться. Мол, имеет хозяйка право на «потосковать»! Да и пиво хорошее, природа вокруг чудесная, закуска потрясающая – так что пущай девушка расслабляется. Это так они промеж собой договорились и нотации о вреде алкоголя читать Ёлке не стали.
Вот и наквасилась наша голубушка до частичной потери сознания и легкого абстинентного синдрома. Почему легкого? Да потому, что телохранители правы оказались: и пиво хорошее, и воздух свежий, и закуска достойная. Так что утро у Ёлки наступило чуть мутноватое, но без криминальных последствий.
Хотя – как это без криминальных? А как же стройный белозубый мужчина в стильном костюме и с потрясающей фразой:
– Господа, извините за беспокойство, но я попрошу вас оставаться на своих местах. Насколько я понимаю, здесь сейчас находятся все посетители гостиницы?
Миша Никифоров поднял глаза и почему-то осмотрел всех своих девиц. Словно попытался их пересчитать.
Телебосс Брост уставился на свою помощницу, словно ища у нее ответа на заданный посторонним мужчиной вопрос.
Миша Кац пьяненько гоготнул и попытался ущипнуть за попку одну из своих нимф.
Элка пожала плечами. Ей сейчас не до того было. Она завтракала.
Мэр Черноморска почему-то суетливо огляделся и спросил:
– Кто этот человек? Чего он хочет?
Оппа! Похоже, кроме Никифорова, в этой тусовке никто не говорил на местном языке! То-то у всех лица такие растерянные!
– Молодой человек просит всех оставаться на своих местах и спрашивает, присутствуют ли здесь все постояльцы гостиницы, – чуть поморщившись, перевела для неграмотных соотечественников Элка.
Народ засуетился, два облака белокурых нимф в разных углах зала заволновались, а мэр хорошо поставленным ораторским голосом ответил за всех:
– Нет, на завтраке присутствуют не все. Насколько я знаю, в гостинице проживает журналистка, некая Мориша Ларски. Так вот ее сейчас в ресторане нет.
Элка перевела сказанное для красивого незнакомца.
Тот ей благодарно-очаровательно улыбнулся, посмотрел на остальных притихших русских и холодно сообщил:
– Она и не сможет присутствовать на завтраке. Сегодня утром горничная нашла ее убитой в своем номере.
– Это просто какое-то безобразие! Я государственный служащий, вы не имеете права меня задерживать!
Мусьё Нахимов рвал и метал. Вот прям бесновался и брызгал слюной. А еще он орал, возмущался и стучал кулаком по всем горизонтальным поверхностям – словом, нервничал и вел себя крайне подозрительно. Будь Ёлка на месте очаровательного красавчика-следователя, она бы первым делом этого суетливого мера и заподозрила. Не, ну вот если он не виноват – чего тогда так нервничает, а? Сто пудов, у чинуши рыльце в пушку! Надо хватать, пока тепленький, заковывать в кандалы и в ссылку босиком по сугробам гнать!
А следователь почему-то «заковывать в кандалы и гнать по сугробам» не торопился. Даже совсем наоборот – разговаривал с подозреваемым очень вежливо, успокаивал и проявлял крайнюю степень уважения к Нахимову лично и к его должности в частности.
Он вообще каким-то странным типом оказался, этот французский сыщик. Мало того, что выглядел жандарм (или как они там местных легавых называют?) на миллион долларов – высокий красивый мужчина лет сорока, темные, чуть с проседью волосы и благородная осанка, так еще упакован был на зависть русским олигархам.
Костюм, явно сшитый на заказ у о-о-ч-чень хорошего портного, ботинки и стильнейший портфель, изготовленные из одного бока экзотического малазийского буйвола и галстук от Christian Lacroix – не полицейский, а модель с модного показа.
Он вообще, как только в гостиничном ресторане появился, сразу фурор произвел. Женщины томно завздыхали, мущщины нахмурили брови.
– Позвольте представиться. – Француз манерно склонил голову. – Этьен Анатоль д’Ансельм. Я детектив, под моим надзором будет находиться дело об убийстве мадам Ларски.
– Ага… Анатоль… Толик, значит… – задумчиво протянул Никифоров.
– Что значит «убийство»??? – всполошилась мадам Нахимова. – Ее что, убили?
Они вообще какими-то нервными оказались, оба эти Нахимовы. Паниковали, глупости всякие спрашивали. Вот как можно спрашивать: «Ее что, убили?». Нет, блин, сама она померла от мук совести! Особенно смешно, когда такие вопросы задает женщина, буквально сутки назад метившая антикварной посудой в голову ныне покойной журналистки…
Хотя, что там врать, и остальные присутствовавшие вели себя не лучшим образом. То есть никто не стенал «На кого ж ты нас покинула!» и «Ой, а совсем ж еще девка была молодая, жить еще б да жить!».
Телевизионный человек Брост помрачнел, нахмурил брови и уставился на свою помощницу, словно от нее зависело, потонет «Титаник» или нет.
Помощница призадумалась, изобразила на лице абсолютную готовность сотрудничать с правоохранительными органами и прошептала шефу: «Потом все обсудим».
Миша Кац хрустко откусил половину корнишона и тяпнул водки. Именно так и сделал – в обратной последовательности.
Кацевский девушко-шлейф всколыхнулся и тревожно заискрил – словно на воду подули.
Миша Никифоров тяжко вздохнул, пробурчал что-то себе под нос и заинтересованно уставился на Ёлку.
Никифоровская свита притихла – как лесное озерцо в полдень.
А чета Нахимовых запаниковала и ударилась в истерику. Оба – очень некрасиво, с красными лицами, брызганьем слюной и угрозами в адрес французской полиции.
– Вы не имеете ни малейшего права задерживать меня! – кричал солидный мужчина, мэр Черноморска.
Элка его крики перевела для месье д’Ансельма. И от себя по-русски объяснила мэру:
– Вас никто не задерживает. Просто в настоящий момент вы отказываетесь сотрудничать со следствием. А это очень плохо. – Помолчала немножко и добавила: – Для вас.
Нахимов закипел, крышка его чайника хлопнула, выпуская пар, и мэр заткнулся.
Никифоров едва заметно ухмыльнулся и откровенно залюбовался Ёлкой. А импозантный француз, поняв, что общаться со всеми этими русскими он может только через Элку, обратился к девушке:
– Вы не могли бы перевести для присутствующих здесь людей, что мне необходимо пообщаться с каждым из них? Желательно в ближайшее время. И что никто из них не имеет права покидать пределы гостиницы и, тем более, пределы страны без моего специального разрешения.
Этьен Анатоль проговорил все это с совершенно очаровательно-доброжелательной улыбкой, Ёлка отсинхронила его с выражением лица «Вот и „гитлер-капут“ вам всем пришел, граждане богема».
Как там в серьезных романах пишут? «Гнетущая тишина повисла в воздухе», так кажется… Так вот, именно она, родимая, и повисла. В ресторанном зале стало так тихо, что даже нервное покоцывание ногтей мадам Нахимовой по деревяной столешнице звучало удручающим грохотом.
А француз, казалось, общего напряжения совсем не почувствовал. Он продолжал улыбаться и нагнетать обстановку.
– Мадмуазель, насколько я понимаю, свободно владеет французским языком? – обратился детектив к Ёлке.
Та кивнула.
Никифоров чуть заметно улыбнулся. Понятное дело, мужчина тоже «свободно владел» и прекрасно понимал все, что говорил полицейский, но демонстрировать это почему-то не торопился.
А француз тем временем продолжил общаться с Элкой:
– Вас не затруднило бы какое-то время попереводить все, что я буду говорить присутствующим здесь лицам? И, конечно, для меня – все, что будут говорить ваши соотечественники. Дело в том, что сотрудники практически всех гостиниц и ресторанов в этой местности прекрасно говорят по-русски – здесь это выгодно, но привлекать посторонних людей мне не хотелось бы. А наш штатный переводчик сможет прибыть на место происшествия только завтра. Вы согласны мне помочь? – Детектив мило улыбнулся и пожал плечами, мол, вот такая техническая накладка.
