Мила Бограш - В Plaz’e только девушки
– Как-то глупо… – засомневалась я.
– Вась, тебе же с ними не детей крестить.
– Это точно, – согласилась я, – они тут, по-моему, кришнаиты или буддисты.
– Тем более… Просто узнай, и все.
– Ладно, спрошу. Ох уж эти мне писатели… – пожала я плечами.
На том мы и расстались. Я отправилась на массаж в Аюрведический центр.
В Аюрведическом центре пациентов записывали на процедуры на огромной террасе. Совершенно правдоподобно смущаясь, я попросила позвать директора – она неплохо говорила по-русски.
– Что вам угодно? – улыбаясь, подошла ко мне индианка. – Недовольны массажем?
– Ну что вы! – горячо разуверила я ее. – Массаж превосходный. Но у меня появилась одна небольшая проблема.
– Какая?
– Я видела в вашей программе перечень гинекологических процедур… Лечение эрозий, воспаления и прочее…
– Да, у нас есть специальные растительные составы. Хотите пройти курс?
– Нет, у меня другое… – потупила я глаза.
– Не смущайтесь… Я ведь доктор… – она участливо посмотрела на меня.
– Понимаете, я здесь познакомилась с одним человеком… А дома муж… Я хотела бы предостеречься… Ну… От всяких неприятностей.
– Венерических?
– Нет, нет. В этом я уверена. Но… Я боюсь, наша связь может окончиться беременностью… Первый аборт… Сами понимаете…
– Не понимаю, что вы хотите? – нахмурилась она.
– Не делают ли у вас… – еще больше смутилась я, – контрацепцию? Хотя бы временную… Ну, типа спирали? Я хорошо заплачу…
– Нет, таких услуг мы не оказываем, – вежливо ответила директор и посоветовала: – Вы можете купить противозачаточные таблетки в ближайшей аптеке.
– Извините, – пробормотала я, – просто не знаю действия здешних препаратов…
– Вас проконсультируют. В аптеке говорят по-английски.
– Спасибо, – смущенно поблагодарила я.
Женщина слегка улыбнулась в ответ, поднялась и ушла. А я отправилась на массаж, в душе злясь на Ерему с его неприличными сюжетами.
Вечером у бассейна я пересказала наш разговор Ереме.
– Значит, не делают… – задумчиво проговорил Ерема.
– А с чего ты вообще взял, что делают?
– Матери какая-то пациентка рассказала, что на Гоа спирали вставляют всем кому не лень. Чуть ли не на пляжах. Как массаж. Во всяком случае, в пляжных Аюрведических центрах точно делают. Ну я решил для нее узнать, так ли. Для новой книги.
– А-а-а… – протянула я, зная, что мать Еремы – известный гинеколог.
– Извини, Вася, что пришлось своей нескромной просьбой побеспокоить такую целомудренную девушку, как ты… – намекнул он на наш несостоявшийся курортный роман.
Я пожала плечами – не извольте, мол, сударь, беспокоиться (во всех смыслах).
Мы искупались. Потом прогулялись по вечернему пляжу. Там по вечерам запускали фейерверки и петарды. Молодые ребята и девчонки танцевали прямо на песке. Ежедневно одно из приморских кафе устраивало party. Ближе к полуночи вернулись в отель. Павел, как всегда, зажигал на местной дискотеке.
– Ну вот, – взглянула я на часы, – уже больше одиннадцати, а ты живой и невредимый. Успокоился?
– Еще почти час… – сказал он.
– Я тебе позвоню ровно в двенадцать.
– А может… сама заглянешь? – вкрадчиво улыбнулся он. – Удостоверишься.
– Поверю на слово, – пресекла я новые поползновения своего неуемного приятеля.
У себя в номере стала разбирать пляжную сумку. Во внутреннем кармашке что-то звякнуло. Ах да, ключ, который мне дал Ерема. Колечко ударилось о ракушку. Я достала его, недоуменно повертела в руках и положила обратно – завтра верну. Повесила купальник на балконе, неторопливо выпила чаю. Было уже двенадцать. Пора ложиться. Сейчас Ереме позвоню – и спать.
– Алло! – сразу же отозвался он.
– Не спишь?
– Собираюсь, – полусонно ответил он, – но если ты…
– Спокойной ночи, Ерема, – сухо перебила я его. – Посмотри на часы. Уже десять минут как «завтра».
– Тогда до «сегодня», Вася. Целую, обнимаю…
Он повесил трубку, а я обрадовалась: Ерема жив, здоров, в меру пылок. И спокойно заснула.
Утром на ресепшен меня ждал сюрприз. Рядом с девушкой стоял смуглый неулыбчивый человек.
– Слесарь приехать… – возвестил, увидев меня, клерк.
Дальше все было предельно просто. Слесарь вынул из кармана уже готовый ключ. Видно, слепок с него ему передали заранее. Я заплатила, спасибо Ереме, сто долларов. Мне выписали квитанцию. И наконец, мы вместе с клерком пошли в хранилище и двумя ключами дружно открыли мой сейф. Все это заняло минут пятнадцать. Я уже собралась уходить, когда в холл влетел взъерошенный Павел.
– Я сейчас подгребу к вам! – крикнула ему, но он не отреагировал. Словно не замечая меня, он обратился к клерку:
– Пожалуйста! Надо срочно открыть дверь!
Я подошла к стойке.
– Ты что, тоже ключ потерял?
– Нет… Это у Еремы. Он что-то не отзывается… – с тревогой сказал Паша.
– Может, спит? – встревожилась и я.
– Он уже давно должен был встать. Мы договорились до завтрака пойти искупаться. Я звонил, стучал – не открывает.
Мне стало холодно и страшно. Все вместе мы побежали к домику, где они жили. Слесарь из Мумбая легко открыл дверь. Еремы в номере не было…
К двери, приволакивая ногу, подползла Клавдея, грустно посмотрела на меня. Я подняла ее и крепко прижала к себе.
Глава 2
Крутое дельце для дурнушек
За три месяца до…
Секретарь подняла голову от компьютера, исподлобья оглядела сидевших в приемной женщин: «Еще три дуры приперлись…» Ей не терпелось приоткрыть ящик стола, где лежал улетный триллер, и незаметно почитать. Страшно хотелось узнать, чем у них там все закончится, ну, с маньяком этим, а из-за этих мымр приходится строить из себя деловую.
Она сделала неприступное лицо – а то того и гляди с разной ерундой полезут. «Особенно вон та, выцветшая, будто в секонд-хенде на вешалке висела. Лицо подмазано, а все равно блеклое, как промокашка. Глазу не на чем остановиться – затрапезная юбка до середины колена, вязаная кофточка в мелких катышках, кружевной воротничок с аккуратно постриженным махрящимся краем. «Училка бывшая, что ли?» – неприязненно подумала секретарша.
Сердитая девчонка ошиблась, Вера учительницей не была. До недавнего времени она служила делопроизводителем в районной конторе по учету потребностей населения. Но кризис, как бульдозер, прошелся по потребностям. Учитывать стало нечего. Префектура решила сократить часть сотрудников. Естественно, сократили и Веру. Почему ее и почему «естественно»? Она не могла ответить на этот вопрос, просто при малейшей реорганизации всегда сокращали именно ее. Может быть, вид у Веры был такой, будто она заранее смирилась с неизбежным увольнением. Она не скандалила, права не качала, уходила молча. А может, работа у нее была какая-то полунужная? Вроде бы дело как дело, но необязательное, что ли. Вера незаменимой не была. А главное, никогда этого не хотела. Мать воспитывала ее одна, была робкой, слезливой и внушала дочери, чтобы та не высовывалась. По-своему мама была мудрой женщиной. Но это была мудрость мушки-пестрокрылки, главная забота которой – лишь бы не нашли и не съели. Из всех возможных способов борьбы за существование мама выбрала мимикрию. Вера, мамина дочка, была полностью согласна с таким выбором. Ей нравилась их почти незаметная жизнь – уютные радости: старые фильмы по «Культуре», классические романы на ночь, вафельный тортик к чаю… Мама часто оказывалась права. Алку-красотку, которая даже в школу заявлялась в шортах, в подъезде изнасиловали. Нечего задницей вилять направо-налево. У Вальки-ботаника от усердия обморок случился прямо на выпускном экзамене. Нечего умнее всех быть. А Ольга, гимнастка-медалистка, на отборочных соревнованиях ногу сломала. Нечего выдрючиваться. Скромнее надо быть, жизнь будто пальцем грозила выскочкам, точь-в-точь как Верина мама. Как и мама, Вера окончила Архивный институт, факультет делопроизводства. Мама утверждала: документы, как хлеб, – категория вечная, на их век хватит.
Самым страшным потрясением для Веры стала внезапная мамина смерть. Весной, когда они вместе гуляли в парке у себя на московской окраине, в нее впился клещ. Дома его, конечно, вынули, но он оказался энцефалитным, мама заразилась. В Москве почти уникальный случай – такая смерть. Судьба словно злорадно усмехнулась напоследок и выбрала эту незаметную женщину.
Похоронив мать, Вера стала жить одна. Замуж она не хотела – насмотрелась на замужних. К тому же был у нее кое-какой опыт. Когда на работу первый раз устроилась, начальник отдела кадров проявил к робкой девочке свой интерес. Вера побоялась отбрить его, пожаловаться кому следует. Вздохнув, уступила. Потом, передергиваясь от отвращения, вспоминала его, потного, пыхтящего, краснорожего. Незнакомую боль «там» и жжение внутри. Он еще раз с ней переспал, но, увидев мученическое выражение бледного лица и крепко стиснутые зубы, с трудом доделал свое дело и сказал, что с «пионерками-героями» пусть имеют дело пламенные революционеры. Себя он к таковым не относил.
