Владимир Монастырев - Свидетель защиты
— Я и сейчас не могу отрешиться от мысли, что это была хорошая семья, — Костырин развел руками, — сейчас не могу понять, кто же виноват в случившемся.
— Кто виноват? Вопрос, который очень легко срывается у нас с губ. А может быть, это не вина, а беда? Беда занятых людей, которые перекладывают тяжесть воспитания детей на комсомол, на школу. А школа адресует упреки родителям. И, наверное, не без оснований.
— Тут вы правы, — согласился Костырин, — мы, педагоги, не всегда работаем в контакте с родителями и с комсомолом. А иногда, как известные лебедь, рак и щука, тянем в разные стороны… — Помолчал и спросил: — А у вас есть дети?
— Есть, — ответил Андрей Аверьянович. — Дочь Алена, живет в Ленинграде, работает в Русском музее — искусствовед. Взрослый человек. У нас тоже была благополучная семья, дочь не доставляла хлопот, и я не очень-то много знал о ее внутреннем мире. И мать знала не больше, хотя и была, как Вера Сергеевна, учительница. Занятые люди… Вы бывали у Седых дома? — вдруг спросил Андрей Аверьянович.
— Бывал. — Костырина несколько озадачил этот поворот в разговоре.
— Как по-вашему, кого из сыновей больше любит Вера Сергеевна?
— Они очень ровно относились к детям.
— Они — да, а она?
— Я не замечал, чтобы она кого-то из сыновей выделяла.
— Да, она человек выдержанный и умеет владеть собой.
— Что вы хотите этим сказать?
— Она и себя, наверное, хотела убедить, что любит сыновей одинаково.
— Вы думаете, она больше любила Олега и этим…
— Я думаю, что она больше любила Игоря, старалась скрыть это, но любовь скрыть трудно.
— Но что из этого следует?
— Это может объяснить поведение Олега… Давайте выпьем за него. Несмотря ни на что, мне этот юноша симпатичен.
— Не очень понимаю. Вернее, совсем не понимаю, что вы имеете в виду, но выпить согласен, — Костырин поднял рюмку. — За то, чтобы мир и счастье вернулись в семью Седых.
— Боюсь, что вернуть мир и счастье в семью Седых не просто. И если они туда вернутся, то не скоро.
Они выпили, и через некоторое время Костырин стал прощаться. Андрей Аверьянович, по его мнению, говорил, загадками и ничего определенного не сказал, но все равно беседой он был доволен и уходил обнадеженный, о чем и сообщил хозяину в коридоре, горячо пожимая ему руку.
Оставшись один, Андрей Аверьянович убрал со стола, посидел на диване, прикрыв глаза, будто дремал. Потом потянулся было за книгой, но так и не взял ее. Он признался себе, что испытывает волнение перед завтрашним судом. Предстоит решить не простую задачу: доказать судье и народным заседателям, что человек, признавший себя виновным, преступление не совершал. И обвиняемый не поможет ему, скорее будет мешать.
11
На возвышении длинная деревянная кафедра, выкрашенная в жиденький желтый цвет, три стула с высокими спинками: в центре (спинка повыше, с гербом) для председательствующего, по бокам — для народных заседателей. В зале шесть рядов казенных скамеек с прямыми спинками, между ними проход. Ближе к судейскому столу, одна против другой, две низкие трибунки того же желтенького цвета — для обвинителя и защитника. Ближе к скамейкам загородка для подсудимого.
Знакомый Андрею Аверьяновичу зал районного суда. Когда он входит сюда, ему обычно является в голову одна и та же мысль: «Тесновато живет еще наша юстиция».
Пока что в зале немноголюдно. Десятый «А», который мог бы явиться сюда в полном составе, занимается, свидетелей тоже здесь нет — ждут вызова в соседней комнате.
На передней скамье, сложив сухие руки на животе, в черном кружевном шарфике на седой голове сидит пострадавшая — Анна Георгиевна Козлова. Она не без опаски и в то же время с жалостью поглядывает на загончик, в котором, ссутулясь, примостился подсудимый. Его стерегут сидящие возле загончика два милиционера в кителях с ясными пуговицами и сержант милиции, который по распоряжению судьи приглашает свидетелей и следит за порядком в зале.
Председательствует судья Игонин, плотный, с шишковатым лбом, человек лет сорока пяти. Справа от него сидит неопределенного возраста человек в старомодном бостоновом пиджаке, прямой, как спинка его стула. Слева — худенькая женщина, у нее мелкие черты лица, остренький нос и огромные, в частых ресницах, глаза.
С судьей Игониным Андрей Аверьянович встречался на процессах. Он внимателен, нетороплив и осторожен. Приговоры его отменяются редко, и он гордится этим. Народных заседателей Андрей Аверьянович не знал. Мужчина скорее всего офицер в отставке, женщина, видимо, работает где-то в конторе — бухгалтер или средний технический персонал в управлении: помогая секретарю, привычно перебирает бумажки, ловко соединяет их скрепкой.
Суд начинает работу.
Оглашается обвинительное заключение.
Андрей Аверьянович делает первое свое заявление — просит вызвать еще одного свидетеля.
Услышав о новом свидетеле, Олег поднимает голову и напряженно смотрит на защитника: неужели обманул, не исполнил обещания, и сейчас назовет Машу Смирнову?
Андрей Аверьянович боковым зрением видит своего подзащитного. Видит, как он, облегченно вздохнув, опускает голову, расслабляется: защитник назвал другое имя.
Андрей Аверьянович просит вызвать в суд ученика 10 «А» класса Николая Сушкова. Два дня назад Маша Смирнова позвонила в контору и сказала, что в тот день, когда арестовали Олега, Сушков видел Игоря Седых в школе и даже разговаривал с ним. Он может подтвердить это где угодно.
Суд удовлетворяет просьбу защитника.
У обвинителя никаких просьб и заявлений нет.
Обвинитель — районный прокурор. У него холеное, матово-бледное лицо, на первый взгляд чуть одутловатое, но это лишь первое впечатление. При ближайшем рассмотрении легко заметить, что лицо круглое и сытое. У прокурора добрые светло-карие глаза. Он и в самом деле не злой человек, но, видимо, боясь, что его сочтут добряком и либералом, всегда настаивает на строгом наказании, запрашивая меру пресечения с некоторым «заносом».
Суд принимает решение сначала допросить потерпевшую и свидетелей, потом обвиняемого.
Встав со скамьи, Анна Георгиевна рассказывает, как было дело.
— Вы узнаете в обвиняемом того человека, который ударил вас по голове и отнял сумку с деньгами? — спрашивает судья. И к Олегу: — Обвиняемый, встаньте.
Олег медленно встает.
Анна Георгиевна смотрит на него, пожимает узкими плечами:
— Я не могу с уверенностью сказать, что это был он: на лестнице у нас не очень светло. Кто-то догнал, ударил по голове, я упала.
— Обвиняемый Седых, вы узнаете пострадавшую?
— Да, узнаю, — не глядя на Козлову, ответил Олег.
— Вы признаетесь в том, что… — судья, заглянув в дело, назвал число, день и час, — настигли ее на лестнице, ударили и отняли сумочку с деньгами?
— Да, признаюсь.
— У обвинителя есть вопросы? — Поклон в сторону прокурора.
— Нет.
— У защитника?
— Есть.
Судья прищурился, словно увидел Андрея Аверьяновича впервые и хотел его получше разглядеть.
— Пожалуйста.
— У меня вопрос к обвиняемому. На каком этаже догнали вы потерпевшую?
— На втором, — не задумываясь ответил Олег.
— Анна Георгиевна, — повернулся Андрей Аверьянович к Козловой, — на каком этаже вас настигли ударил преступник?
— Несколько ступенек не дошла я до своей площадки.
— На каком этаже вы живете?
— На третьем.
— Спасибо. У меня вопросов пока нет.
Села Анна Георгиевна, сел обвиняемый. Судья вызвал первого свидетеля — дворника Курочкину.
В зал вошла плотная, с непобедимым румянцем на круглых щеках женщина в кокетливом беретике и красном пальто из модного джерси. Широкими шагами она приблизилась к судейскому столу, но судья попросил ее отойти к скамьям, и она, смутясь, сделала несколько шагов назад.
— Вас вызвали на суд в качестве свидетеля… вы обязаны говорить правду… все, что вы знаете по делу… предупреждаю об ответственности по статьям 181—182 за дачу ложных показаний… — у судьи был неплохо поставленный голос, хорошая дикция, но эту привычную формулу он пробормотал скороговоркой, глотая слова и окончания слов. Отговорив таким образом формулу, он вновь окрепшим голосом, четко и раздельно произнес: — Подойдите к столу и распишитесь.
Курочкина расписалась и вернулась на прежнее место. Она повторила то, что сказала на предварительном следствии.
— Вы утверждаете, что видели обвиняемого, — обратился к Курочкиной Андрей Аверьянович, — выходящим со двора с черной сумочкой под мышкой?
— Да, — ответила Курочкина, — видела.
— Это был он? — Андрей Аверьянович указал на Олега.
Курочкина помедлила с ответом, потом сказала:
