Фредерик Дар - Любовник на двоих
Я совершенно не узнавал ее голоса, словно это и не она со мной говорила. Какой-то внутренний, что ли, был этот голос…
— Элен, выпейте что-нибудь, на вас лица нет… И только сейчас я заметил, что она стоит в одной ночной рубашке.
— И оденьтесь…
Она кивнула. Машинально прошла в свою комнату и надела халат. А я тем временем спустился вниз. Ни в комнатах, ни в патио Евы не нашел. Но я заметил, что входная дверь не была заперта на замок.
Элен тяжело спустилась по лестнице, замедляя шаг на каждой ступеньке. Я быстро подошел к бару в холле и налил ей полную рюмку коньяка. Она выпила, ни слова не говоря, хотя терпеть не могла крепкие напитки. Ее бледные щеки сразу же порозовели.
— Присядьте, Элен. Нам нужно спокойно во всем разобраться…
Она была послушна и делала все, что я ей говорил, — по всему чувствовалось, воля совершенно оставила ее.
— Значит, Элен, я тогда не ошибся. Ваша сестра ходит!
— Но ведь это невозможно, Виктор!.. Не-воз-мож-но! Любой врач вам это скажет.
— Так что у нас тогда — похищение?.. Подумайте, Элен! Мы не в Америке — это там кид-нэпинги на каждом шагу. А если бы даже мы там и жили, не думаю, что кому-нибудь взбрело бы в голову похищать нашу Еву!
Коньяк и мой твердый, уверенный голос ее успокоили. Элен прислушалась к моим доводам, взяла себя в руки.
— Но, Виктор, вот уже несколько недель, как вы ее знаете. Вы даже пробовали заставить ее учиться ходить. Вы прекрасно знаете, что она не то что ходить, держаться прямо на ногах не в состоянии!
— Элен, нас не может так ослеплять повседневная реальность, какой бы ясной она ни была. Ева сидит в своей коляске, уверяет нас, что не может ходить — и мы принимаем это за неизменную данность. Но почему? Всего лишь потому, что обстоятельства и доводы логики на ее стороне. И если мы видим, что она в состоянии покинуть комнату без своей коляски, то можем допустить и противоположное, и допустить с тем же успехом, — ведь и обстоятельства, и логика вступают в противоречие с прежней данностью.
Она никак не внимала логике моих доводов, хотя, я видел по ней, силилась это сделать. Стояла на своем — и все.
— Тут должно быть что-то другое, Виктор…
— Что? Ну предложите мне хоть что-то похожее на гипотезу, я вас выслушаю.
— Я не знаю…
— Вот видите!
— Но я знаю точно, что Ева не может ходить. У меня нет в этом ни малейшего сомнения. Ну сами подумайте, если бы она научилась вдруг ходить, то какой смысл ей это скрывать, притворяться инвалидом? Это что, тайна, которую нужно хранить при себе?
А мне вдруг пришла в голову иная идея.
Я щелкнул пальцами:
— Кажется, я догадался, Элен…
У нее даже глаза в темноте заблестели. Мне показалось, я могу увидеть сейчас в них свое отражение, как если бы это были два маленьких зеркальца.
— Элен, вы недавно сказали о подсознании…
— И что?
— Предположите, что у Евы это подсознание сильнее ее болезни. Предположите, что во сне она испытывает потребность ходить и что это самая подсознательная воля дает ей на это силы?
Элен покачала головой. Но все-таки я поколебал ее сомнения.
— Хм, а вам не кажется, — сказала она, — что все это надуманно?
— Пусть и надуманно, но вполне правдоподобно. Эта версия не затрагивает сознания Евы. Ибо, если она знает, что ходит, то как тогда можно назвать ее молчание? Вы находите слово?
Элен встала.
— Нужно ее найти, Виктор, мне страшно за нее… Даже если она и ходит, то как она сориентируется, она ведь никогда не покидала дом…
— Никогда? А я вам говорю, что она выходит из дома!
Я вспомнил внезапно то свое ночное приключение с истеричкой в автомобиле… Боже милостивый, как это все сопоставить?!
— Я знаю, о чем вы думаете, — прошептала Элен, всматриваясь в меня.
— Лучше бы вам об этом не знать, Элен. Бывают на свете вещи, от которых в глазах темнеет…
— Что мы будем делать?
— Одеваемся и идем искать ее. Вы поищите вокруг дома, а я схожу в гараж, а потом обойду все, что можно…
— Хорошо… Мне нужно будить Амелию?
— Пока нет. От ее причитаний нам легче не станет.
* * *Я быстро надел брюки и свитер, обулся и выскочил во двор.
Ночь была темная, приближалась гроза. Луну затянуло тучами, воздух был очень влажный.
Я побежал к гаражу.
Автомобиль стоял на месте. Я облегченно вздохнул. Потом подошел к воротам и увидел, что они почему-то не закрыты на замок.
Я метался по склону, как сумасшедший… Не знал, где искать… Не простое занятие, не так ли, — искать в такое время, во тьме, неизвестно где девушку двадцати лет, которая, по всей логике, не умеет ходить?..
Бегая между деревьев, я все время думал о той ночной бестии…
Напрягал память и пытался сравнить ее силуэт с силуэтом Евы. И постепенно пришел к выводу, что Ева похожа на ту авантюристку. Но не злую ли шутку играло со мной мое же воображение?
* * *Я уже выскочил за ворота и почти час бегал по близлежащим улицам и дорогам и кричал:
— Ева!.. Ева!.. Ева!..
Кричал каждый раз, как только видел какую-нибудь тень или же слышал хоть какой-то шум… Уже можно было охрипнуть…
Подавленный, обессиленный, я вернулся домой.
Свет горел во всех окнах.
Войдя в холл, я позвал Элен, но ответа не услышал. Неужели она все еще искала сестру?
Я поднялся на второй этаж, сразу же заглянул в комнату Евы — и даже выругался от неожиданности.
Ева лежала на кровати и спала глубоким сном.
В два прыжка я подскочил к ней, сорвал одеяло и всмотрелся в ноги. Лодыжки были еще влажны от росы.
— Ева! — крикнул я.
Но она даже не пошевельнулась.
Я стал трясти ее за плечо.
— Ева, перестаньте ломать комедию! Она что-то проворчала, потом с усилием открыла глаза.
Казалось, она не видит меня. Во всяком случае, она не узнавала меня.
— Ева, послушайте! — кричал я. Никакой реакции.
Я побежал в ванную. Смочил холодной водой полотенце и с силой приложил его к ее лицу. Наконец она очнулась.
— Ева, вы меня слышите?
— Ну да, Вик…
— Вы знаете, что произошло? Она нахмурила брови:
— Подождите… Что-то у меня голова разламывается… Мне снилось, что я гуляла по деревне…
Теперь я уже не знал, правду она говорит или лжет.
— Снилось?
— Да… Мне было холодно… И плохо… Было очень плохо… Она чихнула.
— Вам было так холодно, что вы простыли? — язвительно спросил я.
— Что это вы, Вик?
— А я всегда так говорю с людьми, которые держат меня за дурака. Сколько можно, Ева?
— Что?
— Ева, вы умеете ходить… Сегодня ночью вы вставали. Чудесно! Я уже второй раз застаю вас на месте преступления… Совсем недавно я был с вашей сестрой в этой комнате — и вас мы здесь не обнаружили. Не обнаружили, Ева!
Она приоткрыла рот, глаза у нее округлились от страха.
— Что вы, Вик?!
— Это правда! Вас не было в комнате, и коляска ваша, без которой вы якобы не можете передвигаться, стояла здесь пустая. Мы, как сумасшедшие, искали вас где только можно, бегали вокруг дома и по улицам и дорогам, а вы в это время спокойненько вернулись в свою обитель! Девичью, смею заметить, обитель! У нас головы раскалывались от всяких предположений, а вы тихонечко, незаметненько пробирались сюда!
Она крикнула так громко, что внутри у меня все похолодело:
— Лжец! Вы грязный лжец! Вы хотите представить меня сумасшедшей, я знаю! Хотите запереться здесь вдвоем с Элен и заграбастать наше состояние!
Я закрыл уши руками.
— Значит, тогда и я, и Элен — сумасшедшие! Она может повторить вам все то, что я рассказал. И это ведь она первая заметила ваше отсутствие и предупредила меня!
Последний довод ее добил.
— Так это она.., заметила…
— Совершенно точно!
Она закрыла глаза. Лицо у нее стало таким же серым, каким я уже видел его однажды, в тот день, когда мы целовались.
— Вик, мне страшно… Это Элен…
— Что — Элен?
— Это Элен хочет представить меня сумасшедшей, Вик… Она, наверное, напичкала меня снотворным, так, что я даже проснуться не могла… А потом вытащила меня из дома.. Да, да.., у меня было такое ощущение во сне, будто меня тащит кто-то на спине…
Сейчас она была словно под гипнозом.
— Ева! — крикнул я. — Я запрещаю вам предъявлять сестре такие обвинения! Это недостойно… Я вас презираю!
Она приподнялась, как если бы хотела встать… Движение было таким резким, что она едва не свалилась с кровати.
— Тем не менее, это единственное логическое заключение, которое можно сделать из всего, что произошло. Да, Вик!
Тут я почувствовал, что за спиной у меня кто-то стоит, и обернулся.
Это была Элен. Ноги расцарапаны, в волосах — полно еловых иголок, платье разорвано.
Она держала руку на сердце — и потому, наверное, что задыхалась, набегавшись, и потому, что услышала такое чудовищное обвинение сестры.
Она долго молча смотрела на Еву. Та опустила голову. Элен вышла, и я услышал, как она с шумом хлопнула дверью своей комнаты.
