Владимир Безымянный - Тени в лабиринте
- Постараюсь. Первое - определенного мотива преступления мы не знаем, хотя приблизились к его выяснению. Второе - нам абсолютно неизвестно, что связывало Баринова с потерпевшим, где, когда и в какой сфере взаимных интересов пересеклись их жизненные пути. Третье - связь Баринова и Моисеева указывает на преднамеренный характер убийства, причем похищение личных вещей потерпевшего - не более как инсценировка ограбления с целью направить следствие в ложном направлении. - Майор посмотрел на Коваленко, но, видя, что приведенные доводы не произвели на него должного впечатления, добавил: - Кроме того, возникает целый ряд вопросов, дать ответы на которые нам придется. Зачем водитель ехал с убийцей в поселок Каморный? Почему орудием убийства выбран пистолет? Кто был заинтересован в гибели Моисеева? Я могу привести еще множество других "зачем?" и "почему?".
- Вот на все эти вопросы мы и попросим ответить гражданина Баринова, - невозмутимо подытожил Струков.
Баринов вышел из квартиры Кормилина, с наслаждением потянулся, широко зевнул, как кот после обильной трапезы, и стал спускаться вниз. Дом был старый - на лестнице сохранились массивные деревянные перила, потемневшие от времени и прикосновений тысяч рук, на ступеньках - смешные в своей бессмысленности крючки для давно канувших в Лету ковровых дорожек.
"Такая удача выпадает редко, - подумал Баринов, захлопывая за собой жалобно скрипнувшую дверь подъезда, - масть валила как перед светопреставлением. Правда, сам я тоже не подарок".
Баринов сел в машину, любовно протер изнутри лобовое стекло, включил "дворники". "Деньги есть - ты везде человек, и в Белграде, и в Белгороде, - мысли текли самодовольно и размеренно. - Спать охота, но ничего не попишешь - у деловых людей рабочий день не нормирован. Так что хошь не хошь, а в Глебовск тащиться опять придется. Овчаренко, зараза, три шкуры дерет, но сегодня не жалко - деньги-то как с куста, а без его инструмента все равно не раскрутишься. Хорошо бы взять несколько комплектов оптом, запас карман не тянет".
Машина плавно тронулась с места. Баринов объехал синий "Москвич", водитель которого безмятежно спал, запрокинув голову на спинку сиденья, убедившись, что вокруг ни души, нахально поехал под "кирпич", пересек дорогу и, лавируя между однообразными до тошноты серыми коробками нового микрорайона кратчайшим путем выехал на проспект Свободы. На перекрестке пришлось притормозить - две поливалки никак не могли разминуться.
Николай Михайлович повелительно посигналил, но это не произвело эффекта. Скользнув покрасневшими после бессонной ночи глазами по фасаду ближайшего здания, Баринов задержался на рекламной киноафише. Внимание привлекало не столько набранное аршинными буквами название нового фильма "Возвращение "Святого Луки", сколько вырисовывающееся из отдельных торопливых мазков лицо "графа" Карабанова, который, казалось, смотрел прямо на Баринова тяжелым презрительным взглядом.
"Ишь, вытаращился, пучеглазый!" - чертыхнулся Баринов, устремляясь в образовавшийся между поливалками просвет. Настроение, непонятно почему, начало портиться, от какого-то нехорошего предчувствия защемило сердце.
Выезжая на окружную, Баринов включил приемник, крутнул верньер. Приятная эстрадная мелодия заполнила салон машины, подействовала успокаивающе, во всяком случае, Николай Михайлович начал понемногу клевать носом. Гладкая лента шоссе, монотонно проскальзывая между колесами, убаюкивала не хуже колыбели.
В низинке, сразу за поворотом, стал виден контрольный пункт, возле которого никто не подавал признаков жизни.
"Интересно, этот псих снова дежурит или его отправили подлечить нервную систему?" - оживившись, подумал Баринов и тут же заметил одинокую фигуру, маячащую в дальнем углу площадки.
Полосухин, одетый в широкий плащ-дождевик поверх формы и хромовые сапоги с длинными голенищами, вышел на дорогу и привычным движением поднял жезл.
- Ну, это уже наглость, - процедил сквозь зубы Баринов, выжимая сцепление. - Видать, молодой, да ранний, быстро научился накладывать на свой кусок хлеба чужой кусок маслица. Следовало бы тебя, парень, на место поставить, ну да черт с тобой! Получишь трешку на обратном пути, сегодня я добрый.
Вскоре в зеркале заднего обзора показалась черная "Волга", идущая на большой скорости, очевидно, с претензией на обгон.
"Конечно, этих он не остановил, им можно нарушать, видно, большой начальник едет. Но и мы не лыком шиты, - криво усмехнувшись, Баринов переключил скорость и прибавил газу. Расстояние перестало сокращаться, когда стрелка спидометра доползла до ста двадцати и остановилась на этой отметке, словно прибор заклинило. - Господи, что там такое? Кретин!"
Впереди в каких-нибудь ста метрах поперек дороги остановился длинный неповоротливый рефрижератор, перекрыв движение. Сбросив газ, Баринов резко затормозил и, выскочив из машины, побежал к водителю рефрижератора, чтобы сказать ему все, что он о нем думает. Однако в этот момент возле него притормозила "Волга", и из нее выпрыгнули три человека. От рефрижератора, не торопясь, отделились еще две фигуры в штатском. В нескольских шагах сзади впритирку к обочине остановился невесть откуда взявшийся синий "Москвич".
Мысли смещались в голове Баринова.
- Нет, - не в силах правильно оценить происходящее, посиневшими губами прошептал он, засовывая непослушную онемевшую руку во внутренний карман пиджака. - Я сам, не трогайте меня...
- Не двигаться! - властно крикнул один из подбежавших, в то время как двое других ловко схватили ставшего вдруг безучастным ко всему Баринова.
Солидного вида мужчина предъявил удостоверение.
- Подполковник Струков. Гражданин Баринов Николай Михайлович, вы арестованы! Прошу пересесть в нашу машину.
- В чем дело? Здесь какое-то недоразумение. Это произвол, я этого так не оставлю! - По мере того, как первый испуг проходил, к Баринову начал возвращаться дар речи.
- Все объяснения получите позже. А сейчас советую не поднимать шума, - сказал Струков, довольный успешным задержанием.
- Это просто кошмар. Отпустите руки. Я буду жаловаться, - поубавив пыл, продолжал бубнить Баринов, увлекаемый к машине. И, только очутившись на заднем сиденье "Волги" между двумя сотрудниками милиции, Николай Михайлович затих. Ухитрившись обернуться, он заметил, что брошенные им "Жигули" обрели нового водителя и следуют в арьергарде.
Голиков сидел за письменным столом, поджав ноги. Ему было не по себе - беспокоило навязчивое ощущение, которое охватывает человека, стоящего у порога над сложенными чемоданами и лихорадочно размышляющего: не забыл ли он напоследок что-то сделать или взять с собой, какую-нибудь крайне необходимую в дороге вещь. Майор не желал примириться с фактом собственной непричастности к аресту и последующему допросу Баринова, столь важных этапов, в ходе следствия. Дело заключалось не в уязвленном чувстве собственного достоинства - Александр Яковлевич не был самолюбив. Но даже в выходной он не мог обходиться без привычной работы.
И тут Голиков вспомнил: Серов! Единственный возможный свидетель (мысленно майор не выдвигал Серова на роль соучастника), от которого можно было ждать большего, нежели формального отказа.
- Решено, - сказал майор и громко хлопнул ладонями по подлокотникам кресла, вызвав недовольство благовоспитанного Филимона.
Через сорок минут Голиков уже нажимал на кнопку звонка квартиры Серовых. Дверь открыл сам Дмитрий, обернулся и крикнул в глубь коридора: "Откуда я знаю, к кому!", после чего недоуменно уставился на непрошеного гостя.
- Дима?
- Да, - лаконично подтвердил Серов, оценивающим взглядом окидывая на Голикове милицейскую форму.
- А вас не удивляет мой приход?
- Нет! - с вызовом сказал Дмитрий, носком тапочка поправляя сбившуюся комом половую тряпку. - Раз вы пришли - чего-то хотите. А если чего-то хотите, сами выложите, кто вы, откуда и зачем... - Голиков по смыслу вставил далее слово "приперлись", но Серов как будто невзначай запнулся. Заходите, чего стоять на пороге.
- Да нет, лучше одевайся и выходи. - Майор незаметно перешел на "ты". - Поговорить надо.
Дима неохотно кивнул и скрылся за потрескавшейся крашеной дверью...
Они прошли через бульвар по узенькой асфальтовой дорожке, отделяющей проезжую часть от длинного забора, за которым спряталось годами строящееся здание плавательного бассейна, миновали увядающий палисадник с путано растянутыми бельевыми веревками и оказались в уединенном от шума и выхлопных газов сквере. Влюбленные и пенсионеры перебазировались отсюда ввиду неподходящего сезона, поэтому здесь вдобавок было пустынно.
- Вот ты идешь с незнакомым человеком, упорно изображая полное безразличие. И разве у тебя не возникает вопроса: а на кого он похож? попытался завязать разговор Голиков, присаживаясь на скамейку.
