Светлана Алешина - Дамы любят погорячее (сборник)

— Ясно, — снова произнес Валерка. — А я чем могу помочь?

— Ну, не считая того, что доставишь меня на место, — усмехнулась я, — ты можешь поприсутствовать, если тебя, конечно, это интересует. Дама горит желанием дать интервью. Я прикинулась репортером, сказала, что, конечно, затем я ей и звоню, но… — Я вздохнула.

— Ладно, выручу, — великодушно согласился Гурьев. — К тому же, кто его знает, может, действительно стоит снять об этом сюжет? Как думаешь? Ведь наверняка у него были и недоброжелатели, скажем, в деловой сфере, которые просто могли не знать о том, что у парня такое на зависть здоровое сердце.

— Это идея, — сказала я. — Но прежде нужно узнать, может, он с кем-то из своих партнеров по бизнесу ел, как считаешь?

— Верно, — подхватил Валерка. — Впрочем, давай сначала познакомимся с тетушкой.

— Тогда быстрее поехали, она нас ждет в два часа. — Я повторила адрес, и мы, как говорится, направились по нему.

К высотке, расположенной в одной из довольно отдаленных, хотя и весьма оживленных районов, мы подъехали без десяти минут два. Посидели немного в машине, а потом вошли в пятый подъезд, поднялись на седьмой этаж в лифте и позвонили в дверь крайней справа квартиры. Дверь открылась сразу же: такое ощущение, будто нас поджидали в двух шагах от нее.

Дама, открывшая дверь, не подтвердила никаких моих предположений по поводу своей персоны. Она отнюдь не была ни сухой, ни чопорной, как казалось, по крайней мере, с первого взгляда, но и не напоминала тетушку с полотен Рубенса. Дама была очень приятной внешности, высокая, хорошо сложенная, со следами былой красоты, причем со следами очень даже явными. В черных брюках и черной же блузе рубашечного покроя, брюнетка с зелеными глазами и аристократическими чертами лица, она приязненно улыбалась нам.

— Вы очень вовремя, проходите, — и открыла дверь пошире.

Мы оказались в уютной, хорошо обставленной гостиной и, следуя приглашающему жесту хозяйки, сели в кресла. Сама она опустилась на диван напротив и показала на столик, где стоял кофейник и три чашки, а также вазочка с печеньем.

— Разрешите представить, — немного церемонно произнесла я, — это мой коллега, журналист с телевидения Валерий Гурьев. — Валерка слегка поклонился.

— Очень приятно, — не без достоинства ответила Евгения Александровна. — Думаю, мне нет смысла представляться. — Она улыбнулась, а мы, как заведенные, закивали головами в ответ.

Пряжникова налила нам кофе и, слегка откинувшись на спинку дивана, первой заговорила о цели нашего визита:

— Я хотела бы поговорить о смерти моего племянника. — Лицо Евгении Александровны приняло скорбное выражение. — Конечно, для нас с Наташей, моей дочерью, это был удар, у нас ведь больше нет близких родственников. А Игорь, с тех пор как умерли его родители, стал мне как сын, часто навещал нас. У нас были замечательные отношения, и мы, можно сказать, даже были как одна семья, и семья довольно дружная. Конечно, с тех пор, как он занялся бизнесом, встречи случались не так часто. Все резко изменилось с появлением в его жизни этой актрисы. — Пряжникова не могла собой владеть и слегка дернула губой при одном воспоминании о Марине. — Вы ведь знаете, о ком я говорю? — Мы с Валеркой снова дружно кивнули в ответ. — Вот, с тех пор Игорь вовсе, можно сказать, нас забросил, стал редким гостем, и мы, конечно, сначала ревновали. Но все могло сложиться иначе, если бы его пассия повела себя по-другому. Если бы захотела стать членом нашей семьи, мы бы ни за что ее не отринули, но она, напротив, прилагала все усилия, чтобы разъединять нас с племянником. И вот видите, что из этого получилось…

— Евгения Александровна, — произнесла я, уловив паузу, — а почему вы решили, что Марина Белогурова каким-то образом причастна к смерти вашего племянника?

— Ну, как же? — всплеснула руками дама. — Я же говорила вам о завещании!

— Да, но Марина говорит о том, что она о нем вообще ничего не знала, — попыталась я протестовать.

— А вы, что же, полагаете, что она так вам и признается в том, что, узнав об этих деньгах, решила отравить моего племянника? — Красивые ноздри нашей хозяйки раздувались от негодования.

— Но не кажется ли вам, — вмешался в разговор Валерий, — что в этом случае ей логичнее всего было бы избрать другой вариант? Ведь то, что у Игоря здоровое сердце, она знала. Так зачем ей было действовать, навлекая на себя подозрения?

— Вот это пускай и выяснят следователи, — холодно проговорила Пряжникова.

— Хорошо, — кивнула я. — А вы знаете о результатах вскрытия и… — Я хотела было сказать «экспертизы», но вовремя опомнилась: вовсе незачем было что-то подсказывать ей. — И что думаете по этому поводу? — поспешно добавила я.

— Конечно, я знаю о результатах вскрытия, — фыркнула Евгения Александровна. — Я даже знаю, что… Марину, — ей, видимо, с трудом давалось даже произнести это имя, — сегодня взяли под арест, потому что на днях у нее в квартире нашли пузырек из-под яда.

— Да, это так, — согласилась я. — Но вы не думали о том, что пузырек ей могли подбросить?

— Кто? — вскинула свои идеальные брови Пряжникова. — Ну, помилуйте, кому в голову может прийти такое? Это только в американском кино кого-то подставляют, — усмехнулась она. — У нас же, как мне кажется, все еще действуют по старинке.

— Ошибаетесь, — вот все, что сказал на это Валерка, а я и вовсе промолчала, оставив без ответа такую многозначительную сентенцию. — Ладно, — между тем продолжал мой коллега, — если вы знаете, что на самом деле вашего племянника отравили, то вы, должно быть, знаете и то, что этот яд могли дать ему только вместе с едой?

— Конечно, — слегка пожала плечом Евгения Александровна, из чего мы заключили, что для нее это даже не вопрос и что себя, она, конечно, ни в коем случае не считает одной из возможных подозреваемых. — И что из этого следует? По-моему, — добавила она, — это как раз и подтверждает, что никто, кроме нее, не смог бы такое проделать.

— Хорошо, — покачал головой Валерка, — а что, на ваш взгляд, совсем никто больше не может иметь отношения к смерти вашего племянника? Ну, там, деловые партнеры-недоброжелатели или кто-то, кого Игорь когда-то мог обидеть?

— О чем вы говорите, молодой человек! — воскликнула она. — Игорь был замечательным человеком! У него априори не было врагов!

— Хорошо, что вы в этом так уверены, — проговорила я. — А как часто вы встречались с Игорем последнее время? — Я постаралась разговорить даму на тему последнего свидания.

— Не часто, — вздохнула она. — Раз в месяц, наверное.

— И последний раз это было?.. — поинтересовалась я.

— В четверг, накануне того ужасного события. Мы вместе обедали, — она слегка улыбнулась, — в одном милом местечке. Ресторане «Прометей», знаете такой?

— Да, — подхватила я, — у них замечательная кухня.

— Верно, — кивнула она, посмотрев на меня довольно благосклонно. — Причем, несмотря на то, что ресторан в принципе не вегетарианский, они готовят на заказ и сугубо вегетарианские блюда.

— Вы вегетарианка? — спросила я.

— Я? Нет, — покачала головой Пряжникова. — Игорь был вегетарианцем.

— Понятно, — пробормотала я. — Скажите, а у вас есть какая-нибудь недавняя фотография, где вы запечатлены вместе с вашим племянником?

— Да, конечно. — Евгения Александровна встала, подошла к шкафу-стенке и, выдвинув ящичек, извлекла оттуда фотоальбом. Порылась в нем немного и достала пару снимков, на которых было трое. — Вот, это мы фотографировались в мой день рождения, пару месяцев назад.

— Спасибо, — сказала я, — а вы не могли бы дать нам одну из них на время?

— Это зачем? — удивилась она.

— Ну, вы же понимаете, — вмешался Валерка, — наша сегодняшняя беседа — это так, разминка. Телевизионное интервью мы снимем, скажем, дня через три, как раз к следующему выпуску передачи. А пока нам, понимаете ли, нужно бы сделать анонс, такую небольшую заставочку, как раз в ней мы бы и показали эту фотографию, намекнув, что нас интересно будет посмотреть. Так делается всегда, когда хотят повысить рейтинг передачи.

— О, ну это я понимаю, — согласилась Евгения Александровна, — хорошо, пока возьмите, но верните.

— Обязательно, — заверила я. — Спасибо, что согласились с нами поговорить. — Я встала с кресла. — Мы позвоним вам, как только все будет готово для съемок.

— Да, — подхватил Гурьев, поднимаясь, — возможно, мы сделаем целую передачу на эту тему, но нам нужно поговорить и с другими людьми, знавшими вашего племянника. Не подскажете, к кому удобнее всего обратиться?

— Не знаю, — задумалась хозяйка, — если бы спросили меня о его друзьях пару лет назад, я бы точно знала, к кому, но последнее время… — Она покачала головой. — Боюсь, ничем не смогу помочь, я практически не знаю, с кем он встречался, с кем дружил.