Аркадий Вайнер - Объезжайте на дорогах сбитых кошек и собак
Карманов пожал плечами, показывая всем своим видом, что печальная история вовсе не кажется ему «кстати» только что завязавшемуся между нами душевному разговору. Однако перечить мне не решился.
— Да что… Я уже рассказывал… Подъезжает этот хмырь, Степанов, вылезает измашины…
Я решительно, хотя и с извиняющимся видом перебил его:
— Нет-нет, мне интересно все с самого начала. Вы-то все, что там делали?
— Что делали? — удивился Карманов. — Да ничего. Стояли, разговаривали…
— А почему именно там?
Карманов помялся, и я пришел ему на помощь:
— Да что вы стесняетесь! Что я, с облака что ли? Ну, собрались: на шашлыки, что такого? Или неудобно, что начальство с подчиненными пару рюмок опрокинуло?
Карманов неуверенно улыбнулся. Я спросил:
— У вас вообще-то в коллективе какие отношения?
Он ответил мгновенно:
— Боремся за высокое звание…
— А если попросту?
Шеф проникся ко мне доверием.
— Лучше не бывает! Народ у нас собрался молодой, почти все ровесники. И директор наш, Эдуард Николаевич, тоже молодой, институт закончил. И, между прочим, из себя «не строит», он нам как товарищ…
— В каком смысле? — спросил я осторожно.
— В любом смысле! — решительно рубанул воздух ладонью Карманов. — По работе, конечно, строгий требует, чтобы все было тип-топ, но народ это понимает, одно дело делаем… А в остальном — как товарищ. У нас, между прочим, за три года ни один человек не уволился…
— Что, так работой этой довольны?
— Конечно! Пусть шевелиться приходится, зато, как говорят, сыт, одет и нос в табаке!
Я невольно перевел взгляд на «мальборо». Он курил свою сигарету с видом человека, патриотизм которого выше подозрений, и его лицо казалось мне очень знакомым, но памяти не за что было зацепиться, не мог я сообразить, видел я его когда-то или он просто на кого-то похож.
Я не удержался:
— В общем, основной принцип — кто у вас не работает, тот не ест?
Он возмущенно всплеснул руками, но в приемной послышались голоса, какой-то мужчина возбужденно требовал немедленно пропустить его к директору, а секретаршавежливо объясняла, что директора нет, уехал он. Посетитель никак не хотел угомониться и кричал, что сам видел, директор на месте в кабинете.
— Не дадут поговорить, — сокрушенно покачал головой Карманов. — Пойдемте лучше ко мне, заодно и производство наше посмотрите вроде как на экскурсии.
Я поднялся, и мы вышли из кабинета в приемную, где на стуле устроился худой человек с обиженным лицом. При виде нас он вскочил.
— Товарищ директор! Когда же кончится это безобразие? У меня язва желудка, а мне дают наперченный суп, прошу манную кашу — нету, говорят, ее в меню…
— Я не директор, — мягко сказал Карманов, — но мы сейчас попробуем что-нибудь сделать…
Сняв трубку внутреннего телефона, он коротко распорядился:
— Быстренько приготовить для уважаемого посетителя диетический суп и молочную кашу, — добавил укоризненно, со вздохом: — Неужели трудно помочь человеку? — и заверил посетителя, что его сейчас же накормят в лучшем виде, хотя ресторанная кухня, в основном, держит курс на здоровые желудки…
Взяв меня под руку, он направился в «производство», попутно объясняя назначение помещений кухни: здесь коренная, здесь моечная, тут готовятся первые блюда, вот наисовременнейший импортный жарочный шкаф… На холодильнике надпись: «Мясо». Везде кипела работа, мелодично позванивала касса, к раздаче подбегали официанты, весело переговаривались, стуча ножами, поварешками, разрумянившиеся у плит поварихи. Народ действительно был в основном, молодой, особенно официанты, и, возвращаясь к прерванному разговору, я спросил Карманова:
— Вот сейчас пресса, особенно молодежная, горячо обсуждает проблемы престижности профессий. Как ваши-то, не стесняются своей работы?
— Стесняются? — с недоумением переспросил Карманов и даже остановился. — Да вы что? Сейчас все понимают, что работа в ресторане — это отличное дело. Вот наш бармен был недавно на курорте в Кисловодске. Так его в одном застолье — из престижности! — представили народным артистом. Он знаете как обиделся?! Зачем, говорит, эти штуки, меня и так все уважают!
Я от души расхохотался.
— С этим вопросом все ясно!
— Тогда пошли дальше… — отдав по пути несколько распоряжений, Карманов привел меня в небольшую комнатку со сплошной стеклянной стеной. — Это мой КП, все поле битвы на виду. Чаю согреть? Или, может, чего покрепче?
В помещении, несмотря на вертевшийся под потолком вентилятор, было очень жарко — все-таки сказывалась близость большой кухни. И я сказал совершенно искренне:
— «Чего покрепче» я на работе не употребляю, а вот чаю можно…
— Сейчас нарисуем!
— Прекрасно. Тогда вернемся к делу. Если не ошибаюсь, вы показали, что Степанов тогда с ходу, прямо-таки с налету вылез из машины и немедленно затеял скандал, который быстро перешел в драку?
— Да, так оно и вышло.
— А почему? У него что, были какие-то к вам претензии? Счеты?
— Да какие счеты! Мы с ним, считай, и не знакомы вовсе. — Карманов закурил новую сигарету и, подумав, добавил: — Я ему сразу сказал: вали отсюда, а то полетишь у меня дальше, чем увидишь!
— Но все же чем объяснить такое его странное поведение? Он же не сумасшедший!
За стеклянной стенкой два официанта остановились перекурить. Карманов уставился на них и сказал задумчиво:
— Зачем сумасшедший? Пьяный был…
Гм, на допросе у Верещагина он этого не говорил. Но в показаниях других словечко «пьяный» промелькнуло так, между прочим, без особого нажима. Акта медицинской экспертизы в деле нет. Я уже звонил в ГАИ — их патрульный экипаж прибыл на место последним, а выезжала по телефонному вызову на место происшествия опергруппа дежурного по городу. И никто не направил Степанова на освидетельствование. Странно. Забыли, что ли, в суматохе?.. Или… Надо будет допросить по этому поводу милиционеров. Тем более сам Степанов твердит, что спиртного не употреблял, что вообще за рулем никогда не пьет.
— И что, сильно пьяный?
— Сильно… — Карманов запнулся, подумал и уточнил: — Ну, в смысле — на ногах он хорошо держался, но… но… крепко был поддамши, психовал очень!
Любопытно: «сильно пьяный», потому что «крепко поддамши». И на ногах хорошо держался. Ну да, если бы плохо на ногах держался, то как бы он всю эту бучу, эту коллективную крепкую драку учинил? А «крепко поддамши» — это более абстрактно. Ладно, пока замнем для ясности…
Карманов пошел за чаем, а я прислушался к разговору официантов за стеклянной стенкой. Один из них жаловался на плохое самочувствие, а другой сопереживал, приговаривая:
— Ну да, с ними, паразитами, не соскучишься. Это не так, другое не эдак, мясо ему, видишь, не нравится — остыло, а у самого в кармане пятерка вшивая…
Первый официант, устало махнув рукой, протянул:
— Не-е, они мне что, я их за больных считаю… — и выразительно покрутил пальцем у виска. Появился Карманов, прогнал официантов, поставил передо мной стакан крепкого чая в мельхиоровом подстаканнике. Я решил сделать в нашем разговоре еще один поворот.
— Мне что-то непонятно: как в вашей компании оказался Плахотин, он ведь с вами не работает?
— Как не работает? — удивился Карманов. — Он хоть и на автобазе числится, но обслуживает нас постоянно. А шофер — первый человек, от него план не меньше, чем от повара, зависит…
— Ну? — подбодрил я замолчавшего собеседника, с удовольствием оглядывая его худощавый торс, стройную шею и сильные руки, покойно лежавшие на столе. Он и на повара-то не был похож, сколько я их повидал, обрюзгших, расплывшихся, жирных. А этот, ну, вылитый боксер-средневес!
— Вот он увидел, что мы на шашлыки собираемся, и привязался: «Ребята, возьмите!» Ну, и что, жалко, что ли? Шашлыков всем хватило!
— Понятно. Я вот еще о чем думаю: неужели вы для отдыха лучше места не нашли, можно сказать, прямо на шоссе устроились?
Он глянул на меня, показал в короткой улыбке ослепительные зубы, снисходительно объяснил:
— Мы же не на свадьбу собрались. Выходной день, сами понимаете, у всех свои дела, ну и решили на ходу под рюмочку по шашлыку принять на душу населения. Не ехать же в горы, тем более там лесники на всех дорогах шлагбаумы понаставили — от пожаров. Думали, перекусим, поболтаем и — по домам, спать. А оно вон как получилось…
— Это было в среду, помнится? У вас выходные в среду?
— У нас выходные по скользящему графику, — важно сказал Карманов. — Мы ведь предприятие с непрерывным циклом, без выходных и праздников обслуживаем трудящихся.
Я посмотрел на портрет директора. Перехватив мой взгляд, Карманов сказал сочувственно:
— А Эдуард Николаевич вообще, считай, без выходных работает.
