Антон Леонтьев - Святой нимб и терновый венец
Мумию извлекли из томографа и осторожно перевернули. После различных ухищрений только через сорок минут в руках профессора Кеплерса оказалось нечто, напоминавшее жезл.
– Это же чистое золото! – воскликнула Элька.
– Не сомневаюсь в этом, – ответил горделиво Кеплерс и потряс находку.
– Осторожнее! – предупредил его Клостермайер и взял золотую трубку в руки.
Затем и Элька рассмотрела ее. Она была покрыта письменами, но не латинскими буквами, а совершенно иными. Изучив надписи, профессор Клостермайер заявил:
– Очень похоже на древнеаравийский язык. Причем уверен, что этот предмет намного старше, чем сама мумия. Подобные драгоценные чехлы из металла использовали в Древнем Риме для хранения рукописей.
Ульрих Кеплерс, услышав его слова, подскочил и прошептал:
– Но как у Антона оказался золотой тубус?
– Если мы узнаем, что в нем находится, то, вероятно, сумеем найти ответ на ваш вопрос, – сказал Клостермайер. – Знаете, какая у меня мелькнула мысль? Наш Антон находился в здешних краях с особой миссией, и она заключалась в том, что он должен был доставить некое послание.
– Очень может быть, – кивнул Ульрих Кеплерс. – Причем оно имело большую ценность, иначе для чего послание поместили в старинный золотой чехол... Антон был гонцом, как же я сам не догадался! Времена тогда были неспокойные, убивали не только ради золотого тубуса – из-за пары медяков. Поэтому Антон и спрятал чехол под одеждой, прикрепив при помощи кожаных ремней к ноге.
– Вы обратили внимание, профессор, что Антон был одет намеренно неброско? – продолжил размышления Клостермайер. – А ведь у него в кошельке имелось небольшое состояние, золотой же чехол вообще цены не имеет! Я прямо-таки горю от нетерпения... интересно, что скрывается в золотом тубусе?
Элька внезапно выпалила:
– Тогда все становится понятным!
– Что именно? – обернулись к ней оба ученых, которые, кажется, уже и забыли о присутствии комиссарши.
Шрепп пояснила:
– Антон стал жертвой бандитов, которые, прознав о его ценном грузе, попытались его ограбить. Они напали на него где-нибудь на безлюдной тропе, пытались удушить, но Антон оказался проворнее и бежал от них. Спасая собственную жизнь, он угодил в болото. Ранения, нанесенные ему нападавшими, были весьма серьезными, хотя и напрямую для жизни не опасными. Однако, попав в трясину, он не сумел уже оттуда выбраться.
– Элька, ты просто чудо! – воскликнул Ульрих. – Какая восхитительная случайность, что именно ты обнаружила Антона! Ты все так разложила по полочкам, что я просто диву даюсь!
– Но что же пытался спасти Антон? – промолвил профессор Клостермайер. – Разбойники в те времена не церемонились с жертвами, это сущая правда, однако вряд ли кто-то из них носил перстень с латинским девизом.
– Среди нападавших мог оказаться монах-расстрига или мелкопоместный дворянин, – предположил Кеплерс.
– Но почему Антон не отдал им золотой чехол? – спросил задумчиво Клостермайер.
– Он предпочел поставить на кон собственную жизнь, чем уступить требованиям разбойников, – сказала Элька, и ее слова произвели необычайный эффект.
Золотой тубус положили на стол. Клостермайер внимательно осмотрел его и отметил:
– Очень искусная работа. Меня не удивит, если содержимое чехла находится еще в приличном состоянии. Крышка пригнана очень плотно, так что вода не могла проникнуть внутрь.
Он попытался открыть тубус, но у него ничего не получилось. Комиссарша Шрепп немедленно предложила:
– Надо его распилить.
– Ни в коем случае! – возразил шокированный Вернер Клостермайер. – Это единственная в своем роде реликвия. У меня иная идея – мы заглянем в тубус, не снимая крышки. Ведь в нашем распоряжении имеется современная техника.
Двадцать минут спустя все трое, как зачарованные, рассматривали на компьютере изображение того, что находилось в полости тубуса.
– Очень похоже на свиток пергамента, – сказал Клостермайер. – Что же за тайну скрывает золотой чехол?
Мобильный Эльки запищал. Она отчего-то вдруг подумала, что звонит Габи, но звонок оказался от ее помощника Йохана Пилярски.
– Элька, ты нам нужна, – сообщил он. – Душитель нанес новый удар!
В туалете одного из поездов, пришедших в Гамбург, было обнаружено тело молодой женщины, которая стала очередной жертвой серийного убийцы. Выслушав доклад, комиссарша сказала профессорам, что вынуждена их покинуть.
Клостермайер и Кеплерс не обратили внимания на ее слова. Они были поглощены дискуссией по поводу того, что может находиться в золотом футляре и каким образом можно извлечь содержимое, не повреждая тубус.
Элька прибыла на центральный вокзал, где осмотрела место происшествия, переговорила со свидетелями и попыталась (безуспешно) напасть на след преступника.
Домой комиссарша вернулась в начале четвертого утра. Ей хотелось принять душ и лечь спать. В ее распоряжении было всего несколько часов, чтобы прийти в себя после напряженного дня и еще более напряженной ночи.
Последнее, что помнила комиссарша, когда опустилась на софу, было то, что к ней на колени взгромоздилась неповоротливая Ангела Меркель: не прошло и пяти секунд, как Элька отключилась.
Ее разбудил телефонный звонок. Комиссарша, разлепив глаза, с трудом доковыляла до телефона, чувствуя, что левая нога затекла. Схватила трубку и хрипло произнесла:
– Шрепп слушает!
– Элька, ты не представляешь, что произошло! – услышала она восторженный рев Ульриха Кеплерса.
Комиссарша посмотрела на часы: было три минуты шестого. Она могла бы спать еще часа два!
– Отчего же? Очень даже представляю, – буркнула Элька, растирая ногу. – Ты разбудил меня! Надеюсь, у тебя имеется веское основание звонить ни свет ни заря!
– Мы открыли тубус! – заявил профессор, словно не замечая ее брюзжания. – Там имелся тайный механизм, который приводил в движение крышку. Элька, наша находка станет сенсацией номер один за последние две тысячи лет! Я никак не могу поверить, что все это правда!
– Что – правда, Ульрих? – спросила Элька, кипя от возмущения. Он позвонил ей в такую рань, чтобы всего-навсего сообщить, что они с Клостермайером вскрыли тубус! Она знала Ульриха: у того, холерика по темпераменту, все было «сенсационно» и «невероятно».
Трехцветная Ангела Меркель с урчанием подбежала к Эльке и принялась тереться о затекшую ногу хозяйки. Комиссарша тяжело вздохнула в трубку. Приняв это за знак одобрения, Кеплерс зачастил:
– Мы доставили Антона обратно в институт. То, что мы узнали, совершит переворот в человеческом мировоззрении, ведь то, чем нас пичкали до сих пор, не имеет ни малейшего отношения к действительности. Ложь, все ложь, причем намеренная! Они все знают и обманывают весь мир!
Кровообращение в затекшей ноге наконец-то восстановилось, и Элька, потрепав за ушком Ангелу, ехидно поинтересовалась:
– Ульрих, а ваше открытие не может подождать до полудня? Если, как ты говоришь, оно ждало две тысячи лет, то полдня ничего не изменят.
– Элька! – заверещал Кеплерс. – Это заговор! И ты не представляешь, кто его инициировал! Ты права, Антон был гонцом, и они сделали все, чтобы он не смог выполнить свою миссию. Они убили его! Но судьбе было угодно сделать так, чтобы мы нашли Антона спустя семьсот лет, а вместе с ним – и благую весть! Это перст Божий! Вот именно – перст Божий! Случайность, какая невероятная случайность!
Профессор захлебнулся от собственного восторга, а Элька зевнула и подумала, что ради двух часов сна она готова отдать все тайны мироздания. Да и что такого важного могло содержаться в золотом тубусе? Послание какого-нибудь императора или короля, проливающее свет на замшелые секреты Средневековья? Доказательства того, что Америку открыл не Колумб, а викинги или древние римляне? Или свидетельства высадки передового десанта марсиан в Шлезвиг-Гольштейне семьсот лет назад?
– Ульрих, я тебя поняла, – снова вздохнула Элька. – Очень за вас с Клостермайером рада, но сейчас не время обсуждать тайны истории. Не забывай, тебе через пару часов выходить на работу, а ты, похоже, так и не прилег прошедшей ночью. Советую тебе отложить страшные тайны в сторону и немного вздремнуть.
– Элька, я не могу спать, когда стало известно, что... – выпалил Кеплерс, но Элька перебила его:
– Ты не можешь, а я очень даже могу. Обязательно загляну к тебе сегодня, тогда ты мне все и расскажешь. А теперь давай завершим разговор!
Профессор пытался что-то вставить, но Элька была неумолима. Она повесила трубку, а затем, подумав, вовсе отключила телефон.
Комиссарша перебралась в спальню, где, вытянувшись на кровати, мгновенно заснула. Два часа пролетели, как две секунды, – противный писк будильника поднял ее на ноги. Элька поплелась на кухню, чтобы выпить кофе и перекусить. Ангела Меркель потрусила за ней, жалобно мяукая.
– Госпожа федеральный канцлер, вам неплохо бы сесть на диету, – обратилась Элька к кошке, желавшей получить порцию утренней еды. Ангела весила девять с лишним килограммов и могла лопать не переставая.
