Марина Серова - Три места под солнцем
— А сейчас мне пора.
Дома первым делом я приняла душ. И до ссадины терла колено, которого он касался. Ненавижу. Наконец я поняла, почему мне просто необходимо было сегодня увидеть старшего Синдякова. Встреча с Вадимом расслабила меня и в глубине души зародила зерно сомнения: а надо ли трогать близких убийцы моих родителей? И насколько жестока должна быть моя месть? Встреча с экс-прокурором рассеяла все сомнения. Жестока. Зло до сих пор не просто ходит безнаказанным, но и уверовало в свою правоту. Жестока. Иначе я всегда буду ощущать за спиной холодную кирпичную стену.
Выйдя из душа, я еще час промаялась, не находя себе места. Книга не читалась, саксофон фальшивил, общаться не хотелось даже с дедом. Внезапно я поняла, чего мне не хватает, что поможет снять омерзение, оставленное в душе после общения с убийцей. Через пятнадцать минут я уже выезжала за ворота. В цветочном магазине купила охапку белоснежных хрупких колокольчиков и тонких изящных ирисов и поехала привычной дорогой.
Давно я не была на кладбище. Могилка мамы и папы выглядела слегка подзабытой, посаженные мной маленькие робкие маргаритки совсем задавила наглая раскидистая лебеда. Один куст так разросся, что закрыл фотографию на памятнике. Я с неприязнью смотрела на этот самоуверенный сорняк: какое право он имеет лезть в чужие владения? Почему-то возникла ассоциация с прокурором — он так же влез в нашу жизнь и закрыл для нас небо. Для родителей — навсегда, нам же с Аришей оставил редкие жалкие просветы. На глаза накатились злые слезы, я начала дергать траву и зашвыривать ее подальше. Вот открылись смеющиеся лица родителей, вот — матово засияли маргаритки. Я даже испытала разочарование, когда увидела, что все сорняки уничтожены.
— Простите меня, — шепнула я, глядя в родные глаза, — я спокойно жила, училась, развлекалась и позволяла этому жирному сорняку закрывать вам солнце. Я уничтожу его.
Я давно научилась разговаривать с ними, казалось, они отвечали на мои вопросы, поддерживали или отговаривали, когда я не могла принять решение. Сейчас в глазах родителей я не увидела торжественного согласия с моей клятвой, казалось, они просто радовались открывшемуся для них солнцу, освобожденным цветам, моему присутствию. И мне стало немного легче. Так легко становится, когда избавляешься от старого хлама и грязи. Но дышать полной грудью я все-таки не могла.
— Подождите еще немного, — попросила я, — скоро все встанет на свои места.
Глава 5
— Тони, а почему у тебя нет своей машины? В прошлый раз было довольно унизительно ждать, когда твой брат соблаговолит пустить меня.
Сегодня я изменила своему правилу и встретилась с Тони не в клубе, а в городе. Мы забрались в глубь городского парка и просто валялись на прогретой солнцем траве.
— Машину я разбил два года назад. Не могу ездить по правилам и на низкой скорости, меньше ста сорока не катаюсь. Меня даже гаишники перестали за непристегнутый ремень останавливать, привыкли. Я лучше штраф заплачу, чем как лох ездить буду. Вадька психанул и не стал покупать мне новую.
— Нормально. У вас в семье главный твой брат, а не отец? Может, папаша тоже у него на хлебушек просит, как ты?
— Ничего мы у него не просим, — надулся Тони, — просто он отвечает в семье за бюджет, а мы за все остальное. Он о тебе, между прочим, спрашивал.
— Слышали-с. Шлюшкой обзывали-с.
— Это до того, как я рассказал, что ты меня от облавы спасла. Он знаешь как за семейную честь трясется!
— За честь, а не за тебя. Если бы брата за наркоту посадили, его репутацию это здорово подпортило бы. А на тебя ему наплевать.
— Да не наезжай ты на него! Нормальный мужик. Меня не трогает, бабло дает без возражений. Другой давно запилил бы, ведь Вадька весь дом на себе тащит.
— Тоник, — ласково спросила я, — а ты вообще что умеешь? Вот ты сказал, что Вадим занимается бюджетом и домом. А ты всем остальным. Чем?
— Ну, это, — наморщил он лоб, — всего не расскажешь. Есть много чисто мужских дел, о которых говорить не принято.
— Ты школу-то закончил?
— Конечно! И за это Вадьке спасибо. Если бы кому надо в лапу не сунул, остался бы я на второй год. Мамка в институт заставляла идти, а брат ее отговорил. Потом, после развода, мамка к сестре уехала, вообще не жизнь, а лафа поперла. Бате пилить меня некогда, Вадьке — пофиг. Пробовал в компании у него работать, не пошло. Начальником Вадька не ставит, а в шестерках ходить не привык. С тех пор и живу себе в удовольствие. А ты говоришь.
— То есть получается, что твой братец намеренно делал все, чтобы отвести тебя подальше от дела, — констатировала я, — конечно, зачем ему умный конкурент! Вот окончил бы ты институт, разобрался бы в делах компании, глядишь, некогда было бы по клубам шляться. А так лет через пять — передоз. Расходы на похороны — и свободен. Умен, ничего не скажешь.
— Заткнись, дура! — сорвался Тони. — Ты ничего не понимаешь! Он вообще после вчерашнего кредит мне закрыл, чтобы я дозу купить не смог! А все ты виновата: «Вызови брата, пусть подвезет». Не выбросила бы деньги, не пришлось бы ему все рассказывать. Как я теперь? В кармане одна мелочь!
Я промолчала. Пожалуй, на сегодня хватит. Наживка заброшена, на досуге мальчик пусть подумает. Сейчас только еще немножко поддразню:
— Не сердись, Тоник, я больше не буду. Просто бродим с тобой, как бомжи какие. А были бы машина и деньги, можно было бы на пару дней за город податься. Я такой кемпинг классный знаю: бар шикарный, джакузи, номера по высшему классу, оттянулись бы.
Глазенки у парня загорелись.
— А зачем нам кемпинг? Здесь тоже тихо. А вечером будет безлюдно.
— С ума сошел? Я на бездомную собачку похожа? Я девушка нежная, шелковые простыни люблю. Так что отдыхай. Эх, жарко. На мороженое-то у тебя хватит?
Тони сбегал за мороженым. Я стала лениво лизать свой рожок, искоса поглядывая на парня.
— Слушай, Тони, а твой брат вроде неженатый?
— Разведен. Жена в Германию уехала, уже замуж второй раз вышла.
— Вот дура! Чего она от него сбежала-то? Красивый, богатый, добрый, по твоим словам. Говоришь, он обо мне спрашивал? И чего ты ему сказал? Я ему понравилась?
— Что сказал, то и сказал. И чего это он больно красивый-то? Мы с ним похожи.
— Не скажи. С тобой прикольно, но серенько как-то. А богатые и успешные мужчины обладают определенным шармом. Так и хочется им подчиняться и продаваться.
— Все вы продажные.
— Продажные, факт. И у каждой своя цена. И каждая эту цену знает. Кроме мороженого, сегодня ничего не будет? Тогда я — домой. Скучно мне с тобой.
— Элла, постой, — схватил он меня за руку, — а если я денег достану и машину возьму, поедешь со мной в этот кемпинг?
— Один раз? Не поеду. К хорошему быстро привыкаешь. После шампанского с клубникой тошно будет мороженым давиться. Пока, малыш. Не ищи меня.
Хорошо, что парк был довольно-таки людным. Если бы вблизи никого не было, Тони, наверное, ударил бы меня. Я тщательно проверила, не следит ли он за мной, и только после этого добралась до своей машины и сняла парик. Летом в парике и гриме и правда было жарко.
* * *Теперь следовало помурыжить Тони подольше и не попадаться ему на глаза по меньшей мере неделю. А эту неделю следовало себя чем-то занять. Например, Мариной. Надо как-то войти к ней в доверие и время от времени ухитряться проверять ее сумочку и сотовый. А сделать это можно только в бассейне. Для начала я ушла из группы аквааэробики под предлогом дискомфорта в мышцах — девица я нетренированная, ручки-ножки после занятий болят, любой поверит.
Предлога для знакомства не подворачивалось, поэтому пока я просто присматривалась к девушке и старалась чаще попадаться ей на глаза.
Пару раз со мной приходила Алина, но моя подруга совершенно не могла терпеть, чтобы ею командовали. Два занятия подряд она спорила с инструкторами, занимающимися с организованными группами, потом решила собрать свою команду. Но войска под ее знамя сбегаться не хотели, в конце концов кто-то из посетителей бассейна пожаловался на нее администрации, Алина имела серьезный разговор с директором, и после того, как он отказался следовать ее рекомендациям, ушла, громко хлопнув дверью и пригрозив наслать на них порчу в лице санэпидстанции. Бассейн закрыли на санобработку, и я вообще оказалась не у дел. Пришлось поддаться уговорам подруги и сходить с ней на открытие «доски позора». Тем более что в душе я была все-таки на стороне ребят. Правильное дело делают, хоть и несколько коряво.
Даже майку и бейсболку надела, чем вызвала неописуемый восторг и заслужила звонкий чмок в щеку. Правда, категорически заявила, что стоять в оцеплении и участвовать в беспорядках я не буду. Согласилась лишь находиться в толпе сочувствующих и выкрикивать что-нибудь ободряющее, если в том возникнет необходимость. Мне и правда было любопытно посмотреть, что выйдет из очередного сумасбродного мероприятия моей подруги и иже с ней.
