Наталья Андреева - Ангард!
– Гуляла! А что? Нельзя?
Дороже мужа ей многочисленные подружки, а что касается детей…
– Я похожа на идиотку? Мне карьеру надо делать!
Почему-то Сашенька была уверена, что она, молодая актриса, после окончания института будет нарасхват. Но Рощин-то знал: кроме внешности у Сашеньки нет ни-че-го. Ни грамма таланта. И если бы не он…
Ах, если бы не он! Ехать бы Сашеньке после первого же тура обратно в «Как-его-там?» Либо заняться древнейшей профессией. Ни на что другое она не годится. А поди ж ты! Говорит о какой-то карьере!
Несколько раз Рощин не выдержал и отвесил молодой жене пару увесистых пощечин. За ночные гулянки. Глотая злые слезы, Сашенька обругала его нецензурно. Он ответил ей по-французски, на что жена сказала: «Козел». И Рощин понял, что Сашенька права. Только не козел, а осел. Ибо только осел мог жениться на потенциальной шлюхе. В Сашенькином будущем он ни секунды не сомневался.
Последней каплей был эпизод, в общем-то, рядовой. Он, усталый, замотанный, возвращался с очередной халтуры и напряженно думал все о том же: где перехватить денег? Денег надо много. Идея есть, денег нет. Об этом Рощин и думал. Так напряженно, что голова гудела. Шел и думал. И шел.
Три девушки шли навстречу. Лет двадцати, в узких джинсах и маечках. Голые пупки, загорелые лица и плечи, на спинах рюкзачки, на колечках, свисающих с рюкзачков, болтаются смешные плюшевые игрушки. У одной – голубой медвежонок, у другой – длинноухий розовый заяц с морковкой, зажатой в лапах. Молодые, беззаботные. Они идут и смеются. Пьют пиво, одновременно затягиваются сигаретами. И вот бредет он, Евгений Рощин. От смертельной усталости многомиллионнолетний старик. Девушки прошли, не обратив на него внимания. И он прошел мимо. Потом обернулся. Взгляд задержался на розовом зайце. Рощин наморщил лоб: что-то знакомое. И только тут сообразил, что одна из трех – его жена. Его жена. Они одновременно прошли по одной улице и друг друга даже не узнали. На следующий день он выкроил время, забежал в ближайший ЗАГС и подал на развод. Препятствий к этому не было никаких. Сашенька исчезла из его жизни легко. Получив официальное извещение о том, что их с гражданином Рощиным развели, собрала вещи и упорхнула. Должно быть, к одной из своих многочисленных подружек. Рощин подумал, что, слава тебе, Создатель, не успел ее прописать. Все времени не было. Делить имущество девятнадцатилетняя девчонка не собиралась. Да и что делить? Однокомнатную квартиру? Она была уверена, что денег у Рощина нет. А посему: невелико сокровище. Таких, как Рощин, она найдет вагон и маленькую тележку. Рощин был уверен в обратном: таких, как Сашенька, можно найти вагон и маленькую тележку. И актрис в том числе.
Их рассудило время.
…Она объявилась через шесть лет. Евгений Рощин за эти шесть лет прошел долгий путь. Научился делать деньги и стал известным режиссером. Купил овдовевшей матери двухкомнатную квартиру в новом районе и в качестве компенсации за оставленную ему квартиру в центре обязался выплачивать ежемесячное пособие. Деньги эти позволяли матери вести тот образ жизни, к которому она привыкла. Он построил загородный дом, потому что считал это лучшим вложением денег. И какая разница, чьи это деньги? Раз они попали в его руки?
Сам Рощин переехал обратно в центр и вновь оказался возле Марго. На расстоянии вы тянутой руки. И все началось сначала.
У него был свой офис, небольшое, но стильное помещение в центре города, на бойком месте. Аренда стоила безумно дорого, но зато престиж!
Дела Рощина шли неплохо, так он, во всяком случае, говорил. Правду знал только он сам. Внешне все выглядело респектабельно. И вот в этот стильный офис однажды пришла женщина, черты лица которой Евгению Рощину отдаленно кого-то напоминали. Он присмотрелся и ахнул: Сашенька! Потом порадовался за себя. Во-первых, она располнела. Но по-прежнему носила джинсы в обтяжку. Глядя на ее выпирающий животик и расплывшуюся талию, Рощин злорадно подумал: «Пиво не надо пить в таком количестве». А глядя в лицо: «Не надо столько курить». Да и театральный грим сделал свое черное дело. В семнадцать лет она была девочка-цветочек. Сашенька. Сейчас перед ним стояла нахальная разбитная баба с крашеными волосами и водянистыми глазами, под которыми залегли глубокие тени. Кожа ее лица была несвежей и помятой, словно простыня, которой пользовались не меньше месяца. Кто только ею не пользовался! То есть Сашенькой.
– Здравствуй, Рощин, – сказала она.
Это была неслыханная наглость.
– Кто тебя впустил? – зло спросил он.
– Я сказала, что я твоя жена!
– Бывшая жена.
– Не забывай, у меня есть паспорт. А в паспорте твоя фамилия.
Ах да! По глупости он дал ей свою фамилию! Собственная оказалась неблагозвучной. Девочка «Как-бы-не-сморозить-глупость» из города «Как-его-там?».
– А не пошла бы ты вон? – спокойно сказал Евгений Рощин, у которого к тому времени уже было три бывших жены.
– Я предпочитаю остаться здесь.
Она села в кресло, закинула ногу на ногу и достала из сумочки пачку сигарет. Он с откровенной брезгливостью смотрел на жирную Сашенькину ляжку. Его тошнило. Мелькнула мысль: «А не позвать ли охрану?»
– Не спеши, – сказала Сашенька. И с усмешкой: – А ты неплохо устроился. Знала бы, что так будет, ни за что не дала бы тебе развод.
– А куда бы ты делась?
– Рощин! Ты же меня любил! – Она хлопнула глазами, как тогда, в семнадцать лет. Но это уже были не те глаза.
– Я заблуждался.
– Ты меня соблазнил.
– Ложь! Ты переигрывала, изображая девственницу! Ты всегда была скверной актрисой!
– Но мы два года жили вместе!
– Полтора.
– Ах, ты считал!
– Разумеется. День за два. Ты отняла у меня чистых три года жизни. И хотя это был самый короткий мой брак и самый легкий развод, я считаю себя пострадавшим. Кстати, как твоя карьера? – ехидно спросил он.
– Вот об этом я и пришла с тобой поговорить. Рощин, ты должен мне помочь.
– Что-о?!
Его рука машинально потянулась к кнопке. Выставить ее вон! Немедленно!
– Я ведь помню. За тобой есть грешок. Помнишь двадцать второе июня? Нам в школе все долдонили: «В этот день, мальчики и девочки, началась война». Потому я запомнила дату. Потом ко мне из милиции приходили. Я сказала все, что ты велел. И подписала.
Он побледнел. Кто бы мог подумать, что дуреха запомнит такую мелочь! Ну пококетничала с оперативником, зеленым пацаном, только-только из училища, состроила глазки. И умчалась на вечеринку со стодолларовой купюрой, которую сунул ей муж. К тому времени Рощин уже знал настоящую Сашенькину цену.
– Конечно, это мелочь, – прищурившись, протянула Сашенька. Пардон! Александра Рощина! – но ведь зачем-то тебе это было нужно?
Это пригодилось ему сейчас! Именно сейчас! Рощин задумался. Потом напряженно спросил:
– Чего ты хочешь?
– Женя, мои дела идут плохо, – жалобно заговорила она. – Главных ролей мне не дают, в кино не снимают. Правдами и неправдами добилась кинопроб…
Он внимательно посмотрел ей в лицо и усмехнулся. Правдами и неправдами! И есть желающие спать с этой бабой! А ведь была красотка! Истаскалась. Только бы не захотела обратно в его постель.
– Женя, у меня так мало шансов. Роль второго плана. Подруга главной героини. Но если я появлюсь на экране, это будет начало моей карьеры! Мне только двадцать пять!
– Давай начистоту: ты не умеешь играть.
– Но это же сериал! Всего лишь сериал! Я за Оскаром не гонюсь, меня и «мыло» устроит. Лишь бы на кусок хлеба заработать. В конце концов, я не так уж много прошу. Ты же можешь все, Рощин. Неужели тебе меня не жалко?
– А ты… Ты подумала, как я жил эти полтора года?! С тобой?! Пахал как проклятый, а дома у меня даже тарелки супа не было! Я при ходил усталый и видел только грязь, пустой холодильник и ванную, полную киснущего белья! Тебе не было меня жалко?! Ты – женщина… – тут он словно захлебнулся.
– Женя… Я была дура. Я жалею об этом.
– Жалеешь… – Он уже взял себя в руки. Усмехнулся – хорошо, хоть так. – Ладно, я тебе помогу. Кто режиссер?
– Женя…
Она расслабилась и откинулась на спинку кресла. На лбу выступила испарина. Потом поспешно полезла в сумочку:
– Вот визитка.
Он с некоторой брезгливостью взял карточку, глянул в нее, снова усмехнулся и потянулся к телефону. Через пять минут сказал:
– Роль твоя. Но чтобы больше я тебя не видел. Убирайся!
Она вскочила.
– Убирайся, – повторил Рощин.
В дверях Сашенька обернулась:
– Женя, если ты хочешь, мы могли бы…
Ее выразительный взгляд досказал остальное. Рощин вновь почувствовал, как к горлу подступила тошнота.
– Я очень занят, – сухо сказал он. – И у меня ревнивая жена.
– Насколько я знаю, вы разъехались.
– Ах, ты навела справки! Тогда надеюсь, ты знаешь, что у меня есть любовница?
– Она же старуха!
– Вон! Va-t’en! – сказал он таким тоном, что Сашенька выскочила из кабинета как пробка. Бывший муж переходил на французский язык в моменты наивысшего раздражения. Это она помнила. После таких слов обычно следовала пощечина.
