Наталья Солнцева - Натюрморт с серебряной вазой
– Я тебя предупреждал, – прохрипел хозяин магазина, и его рот дернулся.
От обуявшего его страха охранник попятился и не смог поднять глаз, чтобы хоть мельком заметить, что прячет в подсобке Раметов.
– Я… я…
– Будешь любопытничать – заикой станешь! – ухмыльнулся хозяин, ощерив верхние клыки.
Виктор не сомневался, что Раметов выполнит свою угрозу. Он онемел, не в силах слова вымолвить в свое оправдание.
– Смотри у меня!
Хозяин помахал перед его носом крючковатым пальцем с большим отполированным ногтем и сипло захохотал: «Хау-у! Хау-у! Хау-у!»
Виктора обуяла жуть. Он не помнил, ни как Раметов скрылся за чертовой дверью, ни как сам вернулся на свое место в углу торгового зала. Еще полчаса или больше его зубы выбивали мелкую дробь, а тело сотрясал озноб.
Почему Виктор не уволился после этого? – спросите вы. И обнажите корень проблемы.
Он не имел права бросить начатое. Он пришел за тайной Раметова и не мог уйти без нее.
Следующие дни протекали для него как в тумане. Хозяин магазина будто бы забыл о неприятном происшествии. А охранник делал вид, что ничего не было. Торговля шла вяло… но Раметова это не смущало. Он выглядел довольным и счастливым.
Сегодня Виктор заметно волновался. Раметов проводил покупателя с коробкой и повернулся в сторону охранника, смерил его настороженным взглядом.
– Что-то не так? – встрепенулся тот.
– Сиди! – гаркнул хозяин и взглядом пригвоздил Виктора к месту.
Он что-то почуял? Или просто не в духе? Видимо, получил меньше денег, чем рассчитывал.
– Сиди, – повторил Раметов и неторопливо скрылся в подсобке.
«Как можно проводить столько времени в закрытом помещении? – недоумевал Виктор. – Ведь там спертый воздух, нет окон и постоянно включено искусственное освещение».
Ему пришло в голову, что Раметов только прикидывается коммерсантом. А на самом деле он закрывается от всех, уединяется, чтобы… поиграть в компьютерные игры, например. Почему нет? Раметов – азартный игрок, это сразу видно. Но в чем заключается его игра?
Рискованную идею проследить за одним из покупателей и каким-то образом заглянуть в коробку с товаром Виктор отбросил. Слишком много «но». Остается только проникнуть в «святая святых» – без вариантов.
Сидя на старинном стуле, обтянутом гобеленовой тканью, охранник витал мыслями далеко отсюда. Блуждая взглядом по выставленным на продажу картинам, подсвечникам, часам и фарфоровым тарелкам XIX века, он предавался ностальгическим воспоминаниям юности. Неразделенная любовь – опасная штука. Это Виктор прочувствовал на себе. Отчасти душевные страдания послужили причиной его нынешнего положения. Отчасти – профессиональный интерес. Отчасти – присущее ему любопытство.
Должно быть, ему не хватало адреналина. Он не был альпинистом, гонщиком или боксером. Он не умел подвергать свою жизнь неоправданному риску, выдавая браваду за отвагу. Да и не считал нужным. Магазин Раметова показался ему легкой добычей. Он еще не понял, как сильно ошибался…
Удар, треск, звон осыпающегося стекла заставили его вскочить. Во внешней витрине образовалась дыра, от которой во все стороны расходились трещины. Пол торгового зала был усыпан стеклянными осколками.
– Нападение! – во всю силу крикнул охранник и кинулся на улицу.
Хулиганы показали ему две обтянутые спортивными майками спины. Секунда, и они свернули за угол соседнего дома. На тротуаре у разбитой витрины валялся молоток.
– Орудие преступления…
Из магазина пулей вылетел разъяренный Раметов, посылая вслед негодяям замысловатые проклятия. Виктор таких и не слышал.
– Ах, щенки! Ах, мерзавцы! Черти! Вандалы! – брызгая слюной, вопил хозяин, обращаясь уже не к ним, а почему-то к Виктору. – Чего рот разинул? Твоих рук дело?
Он схватил лежащий среди осколков молоток и замахнулся на охранника. Но не ударил.
– Вы ч-что? – попятился тот.
– А то! Витрину разбили, пока ты ушами хлопал! Болван! Тоже мне, охрана! Небось в штаны наделал? Беги, догоняй!
Он в сердцах сунул молоток охраннику в руки:
– Держи. Это вещественное доказательство. Где твой пистолет? Надо было стрелять!
– Я… не успел…
– Размазня! – сердито буркнул Раметов, остывая. – Кто это был? Ты их знаешь?
– Откуда? – с напускным удивлением протянул Виктор. – Подростки небось местные. Хулиганье!
Он опасался бурного приступа ярости у Раметова, однако обошлось малой кровью. Хозяин покричал и смирился со случившимся.
– Побегу полицию вызвать… – бросил молодой человек, скрываясь в магазине.
Пока Раметов на улице охал и размахивал руками, он кинулся в торговый зал, молясь, чтобы хозяин с переполоху забыл закрыть подсобку. Так и оказалось.
Дверь в «святая святых» приотворилась, и Виктор жадно пожирал глазами красные стены и стеллажи с разнокалиберными коробками…
Глава 9
Тамань
«Глория, наверное, седьмой сон видит, – думал Лавров, погружаясь в дремоту. – Эротический… Как она обходится без мужчины? Ведь с тех пор, как погиб ее муж, прошло больше года… Может, к ней по ночам является виртуальный любовник?»
Но Глории снились отнюдь не чувственные забавы. Она, опираясь на посох, брела по пустыне… изнывая от зноя и жажды. В полном одиночестве. Куда ни взглянешь – везде песчаные барханы и белое раскаленое небо. Сухой ветер обжигает губы и воспаленную кожу. В руках у нее – фонарь…
Зачем фонарь в пустыне, когда нестерпимое солнце слепит глаза?
– Это твой внутренний свет… – прошептал кто-то рядом с ней, под самым боком.
Глория повернулась и увидела карлика. Его башмаки увязали в песке, а длинные волосы развевались на ветру. Он был еще красивее, чем при жизни. И еще безобразнее. Его горб, казалось, увеличился в размерах, а ноги сильнее искривились. Но она была счастлива встретить Агафона в этой безжизненной желтой пустыне.
– Куда я иду? – спросила она.
– К себе…
Он изъяснялся философски, а ей требовалась ясность.
– Мне очень трудно! – пожаловалась Глория.
– Легко бывает только катиться вниз…
– А я что же, карабкаюсь вверх?
– Надеюсь, это так…
– Я тоже надеюсь, – неуверенно вымолвила она. – Но порой меня гложут сомнения.
Агафон захихикал, подпрыгивая и вздымая мелкий, словно мука, песок. Он не торопился утешать ее.
– Будь осторожна, – наконец изрек он, поднимая на Глорию прекрасные глаза Нарцисса. При таком божественном лице, вероятно, обидно иметь столь уродливое тело.
– Мне уже все равно, – ответил он на ее мысль. – Я же умер!
Невыносимая боль пронзила ее от этих жестоких слов.
– Я могла бы полюбить тебя… – вырвалось у Глории. – А ты ушел. Ты меня бросил. Мужчины всегда бросают!
– Женщины любят красавцев, а я…
Он не успел договорить. Порыв ветра с песком подхватил его и понес. Через мгновение Глории показалось, что карлик правит сияющей колесницей, запряженной тройкой золотых коней.
– Куда же ты? – отчаянно закричала она. – Возьми меня с собой!..
Агафон, не оборачиваясь, мчался по выцветшему от зноя небу, пока не слился с ним.
– А-ааааа! А-аа! А-а-а-а-а-аааааа….
Глорию разбудил ее собственный крик? Или кричал кто-то другой?
Она села на кровати, прислушиваясь.
– А-ааа! А-а-а-аааааааа! – доносилось со двора. – А-а-аааа!
Она вскочила, метнулась к окну и распахнула створку. Забор белел в лунном свете, громко пели цикады. Кричали не во дворе – где-то дальше, за забором. Возможно, на обрыве…
– Рома! – позвала она.
Лавров тоже проснулся от крика. Он тоже выглянул в окно, но ничего не увидел. И тут услышал, как его зовет Глория.
– Что случилось? – спросил он, вбегая в ее спальню.
– Беда… – дрожащими губами вымолвила она. – Надо бежать…
– Куда?
– Это на обрыве!
– Может, мальчишка сорвался?
– Он лунатик. Лунатики не срываются, если их не разбудить.
– Вот именно, что «если»…
Лавров успел натянуть шорты, а Глория так и стояла в тонкой ночной рубашке. Горячая после сна, желанная.
– Накинь что-нибудь, – сказал он.
– Да-да… – Она машинально потянулась к платью, в котором ходила по дому. – Отвернись.
Лавров со вздохом подчинился.
Истошный крик, стихнув на минуту, возобновился. На улице послышался женский голос. Он звал мальчика: «Гарик!.. Гарик!..»
Лавров и Глория выскочили на улицу. Шлепанцы слетали с ног, мешая бежать. Она неслась к обрыву первая – он за ней.
– Здесь… – задыхаясь, выпалила Глория, остановившись на краю кручи.
– Я ничего не вижу…
Над морем в желтом ореоле стояла громадная луна, затмевая собой звезды. Было светло, как днем. Пустынная дорога поблескивала вкраплениями кремния, деревья черными истуканами застыли вдоль заборов.
– Гарик!.. Гарик!.. – все звала женщина. Это была Галина Васильевна. Она торопливо направилась к постояльцам. – Я не могу найти Гарика. Его постель пуста…
