Джозефина Тэй - Мистификация. Загадочные события во Франчесе
— Тогда он просто не знает Патрика. Это как раз очень на него похоже: не ошарашивать нас своим появлением, а пойти к семейному адвокату, чтобы тот нас подготовил. Он всегда старался никого не задеть. О себе он думал в последнюю очередь. Я не согласна с анализом вашего Макдермотта.
— Я просто решил ничего от вас не утаивать, — таким же несчастным голосом сказал мистер Сэндел.
— И совершенно правильно, — ответила Беатриса, смягчаясь. — А вы сказали Макдермотту, что Патрик… что этот юноша помнит, как он плакал в «Олимпии»? Что он сам об этом упомянул?
— Да-да, я сказал.
— И Макдермотт по-прежнему считает, что он самозванец?
— Это тоже кажется ему заранее продуманным ходом.
Беатриса негодующе фыркнула.
— Как интересно у него устроены мозги! — воскликнула она. — Вот что значит судебная практика: он привык изобличать свидетелей во лжи.
— Нет, просто он мыслит беспристрастно. Не поддается эмоциям, как мы с вами. Нам тоже надо постараться отвлечься от эмоций.
— Да-да, вы правы, — согласилась Беатриса. Это была отрезвляющая мысль. — Но ведь мы не можем рассчитывать на помощь бедняги Хэммонда, поскольку его тело так и не нашли. Все сгорело до тла.
— Да, я слышал. Ужасная смерть!
— Ну так вот, раз неопровержимых доказательств нет и быть не может, остается полагаться на то, что он нам расскажет. То есть, надо будет проверить каждое его слово. Это можно сделать?
— Да, это совсем несложно. Он дал мне даты и адреса. Это тоже не понравилось Кевину… Да. Да. Конечно, мы все проверим. И я не сомневаюсь, что его слова подтвердятся. Он не стал бы давать нам сведения, которые не выдержат проверки.
— Получается, что нам нечего ждать.
— Да, получается так… Ждать действительно нечего.
Беатриса собралась с духом:
— Тогда поскорее организуйте мне с ним встречу.
— Я и сам об этом думал. Мне кажется, организовывать встречу не надо.
— То есть как?
— Я бы предпочел — если вы не возражаете — просто отправиться к нему домой и застать его, как говорится, врасплох. Не предупреждая его заранее. Тогда вы увидите его таким, каков он есть, а не таким, каким он хочет перед вами предстать. Если бы я пригласил его сюда, в контору…
— Да-да, понимаю. Я согласна. Может быть, сейчас прямо и поедем?
— А почему бы и нет? Почему бы и нет? — сказал мистер Сэндел тем сожалеющим тоном, каким говорят юристы, когда они не могут придумать возражений. — Конечно, его может не оказаться дома. Но вреда от этого никакого не будет. А вот и чай. Попейте чайку, а Мерсер попросит Симпсона, чтобы он послал Вилетта за такси.
— А ничего покрепче у вас нет? — спросила Беатриса.
— Боюсь, что нет. Боюсь, что нет. Я как-то до сих пор не усвоил этот американский обычай держать в конторе спиртное. Но, если хотите, я пошлю Вилетта…
— Нет-нет, не надо! Обойдусь. Выпью чаю. Говорят, чай даже лучше укрепляет нервы.
У мистера Сэндела был такой вид, словно ему захотелось успокаивающе похлопать ее по плечу, но он не решался. «Вообще-то он добрый человек, — подумала Беатриса, — только на него не очень обопрешься в тяжелую минуту».
— Он вам не объяснил, почему выбрал это имя — Фаррар? — спросила Беатриса уже в такси.
— Он мне вообще ничего не объяснял, — ответил мистер Сэндел опять своим обычным суховатым тоном.
— Вам не показалось, что он нуждается в деньгах?
— Он не говорил о деньгах, но одет очень хорошо, только покрой не английский.
— И не просил временной ссуды или чего-нибудь в этом роде?
— Нет-нет, Боже сохрани! Об этом даже речи не шло.
— Значит, он вернулся не потому, что оказался на мели. — Беатриса с облегчением откинулась на спинку сиденья. «Может быть, все будет хорошо», — подумала она.
— Я так и не понял, каким образом Пимлико из фешенебельного района превратился в квартал бедноты, — заговорил мистер Сэндел. — Тут такие красивые широкие улицы, мало транспорта и не больше сомнительных заведений, чем в других местах. Почему же чистая публика сбежала отсюда, однако по-прежнему живет в Белгравии. Непонятно!
— Дезертирство всегда принимает стадный характер, — ответила Беатриса, поддерживая этот ничего не значащий разговор. — Уезжает самая именитая местная особа, а за ней по нисходящей общественного положения покидают район и другие, а вакуум заполняют бедные люди. Мы приехали?
При взгляде на унылый фасад здания с обвалившейся штукатуркой и облезшей краской, на дешевые занавески в окнах, ржавый номер дома на столбе ворот и сор на подъездной дорожке, Беатрисе стало опять не по себе. Парадная дверь не была заперта, и они вошли в вестибюль. Туда выходило множество дверей, и на каждой была прикреплена карточка с именем жильца — видимо, здесь сдавались внаем отдельные комнаты.
— Нам нужно 59«М», — сказал мистер Сэндел. — «М», видимо, означает номер комнаты.
— Номера начинаются с первой буквы алфавита и уходят наверх. Вот «Б».
Они стали подниматься по лестнице.
— «И», — сказала Беатриса на втором этаже. — Нам выше.
Третий этаж был последним. Беатриса и мистер Сэндел стояли на темной площадке и прислушивались к тишине. «Его нет дома, — думала Беатриса, — он ушел, и мне придется пройти все это еще раз».
— У вас есть спички? — спросила она.
— «К» и «Л», — прочитала она на дверях.
Буква «М» была на двери в глубине площадки.
Они постояли в темноте перед ней, потом мистер Сэндел решительно шагнул вперед и постучал.
— Войдите! — раздался голос. Голос был довольно низкий, совсем не похожий на изысканный тенорок Саймона.
Через плечо мистера Сэндела Беатриса увидела молодого человека, и ее сразу же поразило то, что он гораздо больше похож на Саймона, чем был похож Патрик. Все это время ее сознание воспроизводило образ Патрика; но воспоминание было смутным, расплывчатым, и она усилием воли пыталась его прояснить, чтобы сравнить со взрослым человеком, который перед ней предстанет.
И она увидела человека, очень похожего на Саймона.
Он поднялся с постели, на краешке которой сидел, и неспешно, без тени смущения стащил с левой руки носок, который он штопал. Беатриса не могла себе представить, чтобы Саймон когда-нибудь вздумал штопать носок.
— Доброе утро, — сказал молодой человек.
— Доброе утро, — ответил мистер Сэндел. — Я привез к вам гостью. Надеюсь, вы не возражаете? — Он отодвинулся, и Беатриса шагнула на порог. — Вы знаете, кто это?
Сердце Беатрисы бешено колотилось, словно пытаясь вырваться из грудной клетки. Она встретилась взглядом с юношей. И по его глазам она поняла, что он узнал ее.
— У вас другая прическа, — сказал он.
Ну конечно, за эти восемь лет мода на прически совершенно изменилась; конечно, он не мог этого не заметить.
— Значит, вы ее узнаете? — спросил мистер Сэндел.
— Разумеется. Это тетя Беа.
Она думала, что он подойдет к ней, но он не двигался с места. Потом повернулся и пододвинул к ней жесткий стул с изогнутой спинкой.
— Простите, но у меня только один стул. Он вполне устойчив, если не откидываться на спинку.
Беатриса, у которой подкашивались ноги, с облегчением села.
— Может быть, сядете на кровать? — молодой человек спросил мистера Сэндела.
— Спасибо, я постою, — поспешно ответил тот.
Собственно говоря, черты лица у него совсем другие, чем у Саймона, думала Беатриса, глядя, как юноша аккуратно втыкает иголку в носок. Это просто общее впечатление; когда в него как следует вглядишься, то становится ясно, что тут скорее фамильное сходство и он не так уж поразительно похож на Саймона.
— Мисс Эшби не захотела ждать, и мы решили поехать к вам домой, — говорил мистер Сэндел. — Вы как будто не очень…
Мистер Сэндел не договорил — смысл был и так ясен.
Юноша посмотрел на Беатрису дружеским неулыбчивым взглядом и сказал:
— Я просто не уверен, что мне рады.
Какое удивительно неподвижное лицо. В нем что-то от детского рисунка. Все на месте, пропорции соблюдены, но жизни нет. Даже рот прямой, как черточка, которой изображает рот ребенок.
Молодой человек подошел к комоду и положил на него носок. Беатриса заметила, что он хромает.
— Вы повредили ногу? — спросила она.
— У меня был перелом. В Штатах.
— Но если перелом еще не сросся, может быть, вам не надо на нее наступать.
— Перелом сросся, — ответил он. — Просто она стала короче.
— Короче? Навсегда?
— Похоже, что так.
У него были тонкие, но выразительные губы. При последних словах они горестно искривились.
— Неужели ничего нельзя сделать? — спросила Беатриса. — Видимо, кость неправильно срослась. У вас, наверное, был плохой врач.
— Врача, который накладывал гипс, я не помню. Я, вероятно, потерял сознание. Но они делали все, что нужно: подвесили на ногу груз и все такое.
