Джеймс Чейз - Дело о наезде

– Вы не должны ничего ему говорить, Люсиль. Ведь иначе вам придется объяснять, что вы делали на пляже. Почему вы были на пляже наедине со мной, почему мы вместе купались. Если бы я думал, что ваш муж может чем-нибудь помочь, я бы пошел к нему вместе с вами и обо всем рассказал. Но он ничего не сможет сделать. Поэтому не теряйте головы и ничего ему не говорите – вы просто лишитесь мужа, а я лишусь работы.

Глядя на меня в упор, она на грани истерики закричала:

– Пусть я лишусь мужа, но это лучше тюрьмы! Роджер не позволит посадить меня в тюрьму! У него такие связи! Нет, он ни за что не позволит посадить меня в тюрьму!

Я взял Люсиль за руки и легонько встряхнул ее.

– Не будьте ребенком. Стоит ему узнать, что мы поздно вечером были вдвоем на уединенном пляже, он сразу же умоет руки. Вы перестанете для него существовать. Неужели вы этого не понимаете?

– Это неправда! – в отчаянии воскликнула она. – Может, он и разведется со мной, но посадить в тюрьму не позволит. Уж я-то его знаю. Он не допустит, чтобы люди говорили, что жену Эйткена посадили в тюрьму.

– Вы не понимаете, насколько серьезно наше положение. – Я старался говорить тихо и спокойно. – Вы убили полицейского. Я знаю, это был несчастный случай, но ведь вы не остановились, к тому же у вас нет водительских прав. Если бы вы сбили не полицейского, а кого-нибудь другого, возможно, ваш муж и вытащил бы вас из пропасти, но тут он ничего не сможет сделать, будь он хоть самим президентом.

– Что же, мне придется идти в тюрьму?

Ее лицо как-то сморщилось, глаза увеличились и округлились.

– Нет. Они ведь не знают, что это сделали вы, и, скорее всего, не узнают. Мы будем дураками, если сами пойдем и сдадимся им. Нужно сначала выяснить, что им известно. А когда мы это выясним, тогда и будем решать, как быть дальше.

– Что же, мы ничего не будем делать?

– По крайней мере сегодня. А завтра будет видно. Так вы меня поняли? Приедете к десяти часам. Тогда все и решим.

Она кивнула.

– Ну и прекрасно. А сейчас я отвезу вас домой.

Она поднялась и пошла впереди меня к выходу из гостиной, потом через холл к входной двери. Тут она остановилась.

– Нам придется ехать в вашей машине, Чес? Мне будет жутко в нее садиться.

– Есть другая машина. Я одолжил ее у соседа. – Взяв Люсиль за руку, я вывел ее на крыльцо. – В «кадиллаке» не поедем.

Пока я выключал свет в холле и запирал входную дверь, она ждала меня на крыльце. Я уже поворачивал ключ в замке, как вдруг раздался мужской голос:

– Эй, это ваша машина?

Ощущение было такое, словно я в темноте коснулся рукой оголенного провода. Может, меня тряхнуло и не так сильно, но, во всяком случае, очень чувствительно. Люсиль ахнула, однако у нее по крайней мере хватило разума шагнуть в тень, где ее не было видно.

Я посмотрел на дорожку. У ворот стоял человек. Как следует разглядеть его я не мог – было слишком темно – и видел только, что он высок и широкоплеч. Рядом с «понтиаком» Сиборна стоял «бьюик» с откидным верхом, капот которого слегка подсвечивали задние огни «понтиака».

– Не двигайтесь, – шепнул я Люсиль, спустился по ступенькам и зашагал по дорожке к воротам.

– Извините, если напугал Вас, – сказал человек. Это был крепкий мужчина лет сорока пяти, с густыми усами и красноватым приветливым лицом. – Я думал, вы меня видите. Это ведь машина Джека Сиборна, верно?

– Да, – ответил я, чувствуя, что дышу слишком быстро и неровно. – Я одолжил ее, пока моя в ремонте.

– Вы Честер Скотт?

– Да.

– Рад познакомиться. – Он протянул руку. – Меня зовут Том Хэкетт. Джек, наверное, рассказывал обо мне. Во всяком случае, мне о вас он рассказывал довольно часто. Я ехал мимо, увидел машину и решил узнать: неужели этот старый черт уже приехал?

Меня сверлила одна мысль: видел ли он Люсиль? Ведь мы вышли из освещенного холла. Сколько он стоял у ворот?

Мы пожали друг другу руки. Его рука была куда теплей моей.

– Нет, Джек раньше августа не появится. Он всегда приезжает в августе, – сказал я.

– В общем, я решил заглянуть: а вдруг? Я ехал в Пальмовую бухту. Живу сейчас в отеле «Парадизо», думаю пробыть здесь недели две. А жена приезжает только завтра. Поездом. В машине ездить не любит – говорит, кружится голова. – Он засмеялся. – Мне это даже немного на руку: хоть какое-то время могу пожить один. Вот я и думал: если Джек здесь, можно будет посидеть за бутылочкой и поболтать.

– До августа его не будет.

– Да, вы уже сказали. – Он взглянул на меня. – Если у вас нет особых дел, поедемте куда-нибудь, а? Посидим, выпьем. Время еще детское.

– С удовольствием, но у меня свидание.

Он посмотрел мимо меня в сторону темного бунгало и хмыкнул.

– Ну что ж, нет так нет. Просто мне вдруг пришло в голову, что мы с вами могли бы куда-нибудь съездить и немного отдохнуть. Двое – уже компания, верно? – Он подошел к «понтиаку». – Старая добрая телега. Еще бегает?

– Более или менее.

– Ну, если выпадет свободный вечерок, заезжайте к нам, – предложил он, – в «Парадизо». Ничего местечко: поразвлечься можно. Берите с собой вашу девушку, если она не очень стеснительная. Ну, не буду вас задерживать. До встречи.

Он махнул рукой, подошел к «бьюику», хлопнул дверцей и, как следует газанув, укатил.

Я стоял, вцепившись в решетку ворот, и глядел вслед удаляющимся огонькам машины. Сердце выстукивало дробь где-то под ребрами.

– Он меня видел, – дрожащим голосом произнесла Люсиль. Она незаметно подошла и стояла рядом.

– Видел, что со мной была девушка, – сказал я как можно спокойнее, – а кто именно, он видеть не мог. Так что беспокоиться не о чем.

Я взял ее за руку и повел к «понтиаку». Мы сели в машину.

– Вы все-таки думаете, что не стоит говорить Роджеру? – спросила она еле слышным, но напряженным голосом. Мои разгулявшиеся нервы уже не могли выдержать этого. Я круто повернулся к ней и, схватив за плечи, как следует ее встряхнул.

– Поймите же раз и навсегда! Я сказал: нет, и это значит: нет! Он ничем не сможет помочь! – Я просто кричал на нее. – Если вы ему скажете, вы сделаете его соучастником! Неужели это не ясно! И если он не выдаст вас полиции, он сам может схлопотать срок! Вы должны положиться на меня. Завтра я скажу вам, что нужно делать.

Она отшатнулась от меня, вытащила платок и заплакала.

Я быстро повел машину в направлении Пальмового бульвара.

Выезжая на шоссе, я вдруг увидел вереницу автомобилей, медленно ползущих в город. Таких пробок у нас никогда не бывало, и я сразу понял, что вызвана она наездом на полицейского.

С боковой дороги мне с трудом удалось влиться в общий поток. Пришлось подождать, пока какая-то машина не дала мне проехать и встроиться в длинный ряд.

Люсиль, увидев это, сразу перестала плакать.

– Что тут такое?

– Не знаю. Но беспокоиться нечего. – Как бы я хотел верить своим словам!

Мы медленно ползли вперед. Время от времени я посматривал на часы в панели приборов. Было уже без десяти двенадцать, а до ее дома оставалось не меньше двух миль. Вдруг идущие впереди машины остановились. Вцепившись в баранку, я сверлил глазами темноту, но видел только красные огоньки длинной вереницы машин. Их было, наверное, штук сто.

И тут я увидел полицейских. Человек десять. Они шли вдоль колонны с мощными фонарями и направляли их на каждую машину.

Меня прошиб холодный пот.

– Они ищут меня! – голосом, полным страха, воскликнула Люсиль и дернулась к дверце, словно собираясь выскочить из машины.

Я схватил ее за руку.

– Сидите! – Сердце мое готово было вырваться из груди. Хорош бы я был, если бы не взял машину Сиборна! – Они ищут не вас, а машину. Сидите спокойно и не дрожите!

Ее всю трясло, но, когда в нашу сторону направился один из полицейских, ей удалось взять себя в руки.

Из машины, стоящей перед нами, вылез крупный широкоплечий мужчина. Когда к нему подошел полицейский, мужчина дал волю гневу:

– Какого черта нас тут держат? У меня дела в Пальмовой бухте. Неужели вы, работнички, не можете освободить дорогу?

Полицейский неторопливым движением осветил его фонарем с головы до ног.

– Можете заехать в участок и написать жалобу, если считаете нужным. – Таким голосом можно было счистить ржавчину с днища корабля. – Только поедете не раньше, чем мы закончим и позволим вам ехать.

Мужчина сразу стал словно ниже ростом.

– В чем все-таки дело, скажите? – спросил он куда менее агрессивным тоном. – Нам придется пробыть здесь долго?

– Кто-то совершил наезд и скрылся. Мы проверяем все машины, идущие из города, – процедил полицейский, – но надолго вы не задержитесь.

Он осмотрел его машину и подошел к моей. Когда он начал шарить лучом фонаря по крыльям, дверцам и бамперам, я стиснул руль до боли в пальцах.

Полицейский, крепко сбитый здоровяк с вырубленным из камня лицом, заглянул в машину и оглядел сначала меня, а потом Люсиль, которая съежилась и затаила дыхание. Он, однако, ничего подозрительного не заметил и пошел дальше.