Камилла Лэкберг - Ангелотворец
— Доброе утро, — ответила Анна, уворачиваясь. — У меня ужасное дыхание по утрам, — добавила она, извиняясь, но было поздно. Не говоря ни слова, Дан встал и отнес кружку в мойку.
Почему это так чертовски сложно? Все, что она ни делала, было неправильно. Анна пыталась вернуть прошлое, хотела, чтобы все было как раньше, но это ей не удавалось. В их отношениях больше не было тех легкости и естественности, которые так необходимы для нормального общения. Она подошла к Дану, стоявшему у раковины, обхватила его руками за талию и прижалась щекой к его спине. Но чувствовала она при этом одни лишь раздражение и напряженность. Они передавались и ее мужу, вызывая у него желание отстраниться и убивая всякую потребность в общении. Со вздохом молодая женщина разжала руки и вернулась к столу.
— Мне нужно начать работать, — сказала она, взяв ломоть хлеба.
Дан повернулся и скрестил руки на груди.
— И чем бы ты хотела заняться? — поинтересовался он.
Анна потянула с ответом.
— Я хотела бы начать свое дело, — сказала она наконец.
— Это же великолепная идея! Какое? Магазин? Я могу узнать про пустующие помещения.
На лице его была написана такая радость, что Анна тут же пожалела, что рассказала мужу о своих планах. Это была ее идея, и ей не хотелось ни с кем ею делиться. Почему? Она и сама не знала.
— Я хочу все сделать сама, — отрезала она.
Улыбка сползла с лица Дана.
— Ну и делай, — бросил он и вернулся к мытью посуды.
«Черт, черт, черт!» — выругалась про себя Анна и крепко сцепила руки.
— Я думала про магазин. Но я также думала про оформление интерьеров на заказ, подбор антикварной мебели и все такое… — проговорила она, вновь пытаясь сгладить неловкую ситуацию.
Она болтала, надеясь вернуть интерес Дана, но тот не отвечал. Его спина оставалась напряженной, и он даже не взглянул на супругу. Анна отложила бутерброд на тарелку. У нее пропал аппетит.
— Пойду подышу воздухом, — сказала она, поднимаясь.
Дан по-прежнему молчал.
— Как мило, что вы смогли приехать к нам на ланч, — пропела Пюттан.
— Всегда приятно вас навестить, — усмехнулся Себастиан и хлопнул Перси по спине. — А у вас тут не так уж и убого.
Фон Барн спрятал улыбку. Пюттан никогда не скрывала, что на самом деле думала о помпезном доме Монссона с двойными бассейнами и теннисным кортом. Дом хоть и занимал меньшую площадь, чем Фюгельста, обставлен был куда более роскошно. «Вкус нельзя купить за деньги», — любила повторять супруга Перси после визитов к Себастиану и всякий раз при упоминании позолоченных рам и хрустальных люстр морщила нос. В чем-то муж был с ней согласен.
— Присаживайся, — пригласил он Себастиана за стол, накрытый на лужайке.
В это время года Фюгельста была несравненна. Перед глазами простирался зеленый парк, за которым заботливо ухаживали несколько поколений их семьи. Теперь же упадок усадьбы — только вопрос времени. Пока владелец не найдет решение их экономических проблем, придется жить без садовника. Себастиан откинулся на спинку кресла и сдвинул солнечные очки на лоб.
— Вина? — спросила графиня фон Барн, демонстрируя бутылку первоклассного шардонне. Хоть ей и не нравилась идея просить Монссона о помощи, но теперь, когда решение было принято, Перси мог рассчитывать на ее полную поддержку. Тем более что других альтернатив у них не было. Она наполнила бокал Себастиана, и тот, не дожидаясь традиционного приглашения хозяйки к началу обеда, приступил к еде. Сунув в рот полную вилку скагенрёра,[6] он жевал с открытым ртом. Пюттан отвела взгляд, и это не ускользнуло от Перси.
— Так у вас проблемы с налоговиками? — спросил Себастиан.
— Да… что уж тут скрывать, — вздохнул хозяин. — У них не осталось ничего святого…
— Ты прав. В этой стране работать законно невыгодно.
— Да, в папины времена все было по-другому, — протянул Перси, намазывая масло на хлеб. — Вместо благодарности за сохранение культурного наследия вот что мы получаем. А ведь эта усадьба — часть истории Швеции, и на то, чтобы сберечь ее, моя семья потратила столько сил… Для нас это вопрос чести.
— Но ветер сменил направление… — прокомментировал Себастиан. — Социалисты слишком долго были у власти, чтобы от нового буржуазного правительства была какая-то польза. Все должны быть равны. Нельзя зарабатывать больше соседа. А то они придут и заберут у тебя все, что есть. Я испытал это на своей шкуре. Меня тоже со всех сторон обложили налогами. Слава богу, это касается только моего имущества в Швеции. Я был достаточно умен, чтобы разместить активы там, где налоговой службе до них не дотянуться.
Аристократ кивнул:
— Да, но особняк всегда был моим главным капиталом.
Он не был дураком. Ему было известно, что в прошлом Монссон не раз его использовал. Друг занимал замок, чтобы устроить охоту для своих партнеров по бизнесу или организовать роскошный вечер для своих любовниц. Интересно, его жена что-нибудь подозревает? Впрочем, в любом случае это не его дело. Сам-то Перси никогда бы на такое не решился: Пюттан держала его в ежовых рукавицах. А остальные пусть делают что угодно.
— Но ведь наследство от отца было немалым? — спросил Себастиан, поднимая пустой бокал, чтобы Пюттан его наполнила. Не подавая виду, что она по этому поводу думает, хозяйка налила ему вина до краев.
— Да, но ты знаешь… — заерзал на стуле фон Барн. Он ненавидел говорить о финансах. — Столько денег стоит поддерживать эту усадьбу в приличном состоянии! Жизнь становится все дороже и дороже. Цены на все просто заоблачные.
Себастиан ухмыльнулся:
— Да, жизнь — недешевая штука. — Он демонстративно окинул взглядом Пюттан, отметив бриллиантовые серьги и туфли от Лабутана, а потом повернулся к Перси: — Так какая тебе нужна помощь?
— Ну, это… — Слова давались графу с трудом, но, бросив взгляд на жену, он велел себе собраться. Он должен найти решение проблемы. Иначе Пюттан найдет себе другого мужчину. — Я хотел бы одолжить у тебя денег… на время…
Повисла неловкая тишина, но Себастиан, похоже, ее не заметил. Он улыбался.
— У меня есть предложение, — ответил он после паузы. — Но я предлагаю обсудить его наедине. Как и положено старым школьным приятелям.
Пюттан хотела было запротестовать, но супруг послал ей предупреждающий взгляд, и она промолчала. Перси перевел взгляд на Монссона.
— Ты прав, так будет лучше, — кивнул он.
Его гость широко улыбнулся и снова протянул бокал хозяйке замка.
Было слишком жарко, чтобы работать на улице, поэтому в полуденное время они занимались ремонтом внутри дома.
— Начнем с пола? — спросил Мортен, оглядывая столовую.
Эбба потянула за лоскут обоев и чуть не содрала весь лист.
— Может, лучше со стен? — предложила она.
— Я не уверен, что пол выдержит. Доски местами прогнили. Надо сперва заняться полом, — возразил ее муж и в доказательство своих слов надавил ступней на доску, которая сильно прогнулась.
— Ты прав, — согласилась Эбба, надевая защитные очки. — Что мне делать?
Она не возражала против тяжелой работы, но вынуждена была подчиняться командам Старка, который лучше разбирался в ремонтных делах.
— Думаю, что здесь понадобится домкрат. Принесешь? — попросил ее супруг.
— О’кей, — ответила Эбба и пошла за нужными инструментами.
Потом они принялись за дело, и фру Старк почувствовала прилив адреналина. Руки приятно болели от работы, пока они отдирали доски. В такие минуты женщина забывала о Винсенте. Пот ручьем стекал с ее лба, даруя мгновения свободы от страшных мыслей. Только забывшись тяжелым трудом, она не чувствовала себя мамой Винсента. Только тогда она была Эббой — Эббой, приводившей в порядок дом, доставшийся ей в наследство. Она больше не думала и о недавнем пожаре. Не думала о панике, которую тогда испытала, о едком дыме, о жаре досок, о страхе обжечь кожу. Не думала о том моменте, когда решила сдаться и умереть.
Поэтому фру Старк и работала с таким энтузиазмом. Все ее внимание было сосредоточено на том, чтобы отодрать доски от пола, и все усилия были направлены только на это. Но спустя какое-то время мысли все равно дали о себе знать. Кто желал им с мужем зла? У Эббы не было ответа на этот вопрос. Единственным их врагом были они сами. Женщина много раз думала о том, что хорошо было бы со всем покончить. Она не сомневалась в том, что и Мортена посещали такие мысли. Но среди людей, окружавших их, не было ни одного человека, кто не выразил бы им своего сочувствия и не вызвался помочь. Однако это не меняло того факта, что кто-то подкрался ночью к их дому и хотел его сжечь вместе с ними. Мысли крутились в голове, пока Эбба не остановилась, чтобы вытереть пот со лба.
— Здесь чертовски жарко, — воскликнул Мортен, швыряя лом на пол так, что во все стороны полетели щепки, и, стянув с себя футболку, заткнул ее за пояс.
