Аркадий Вайнер - Потерпевшие претензий не имеют
Карманов пожал плечами, показывая всем своим видом, что печальная история вовсе не кажется ему «кстати» только что завязавшемуся между нами душевному разговору. Однако перечить мне не решился.
– Да что… Я уже рассказывал… Подъезжает этот хмырь, Степанов, вылезает из машины…
Я решительно, хотя с извиняющимся видом перебил его:
– Нет-нет, мне интересно все с самого начала. Вы-то все что там делали?
– Что делали? – удивился Карманов. – Да ничего, стояли, разговаривали…
– А почему именно там?
Карманов помялся, и я пришел ему на помощь:
– Да что вы стесняетесь! Что я, с облака, что ли? Ну, собрались на шашлыки, что такого? Или неудобно, что начальство с подчиненными пару рюмок опрокинуло?
Карманов неуверенно улыбнулся. Я спросил:
– У вас вообще-то в коллективе какие отношения?
Он ответил мгновенно:
– Боремся за высокое звание…
– А если попросту?
Шеф проникся ко мне доверием:
– Лучше не бывает! Народ у нас собрался молодой, почти все ровесники. И директор наш, Эдуард Николаевич, тоже молодой, институт закончил. И между прочим, из себя не строит, он нам как товарищ.
– В каком смысле? – спросил я осторожно.
– В любом смысле! – решительно рубанул воздух ладонью Карманов. – По работе, конечно, строгий, требует, чтобы все было тип-топ, но народ это понимает, одно дело делаем… А в остальном – как товарищ. У нас, между прочим, за три года ни один человек не уволился.
– Что, так работой этой довольны?
– Конечно. Пусть шевелиться приходится, зато, как говорят, сыт, одет и нос в табаке!
Я невольно перевел взгляд на «Мальборо». Он курил свою сигарету с видом человека, патриотизм которого выше подозрений, и его лицо казалось мне очень знакомым, но памяти не за что было зацепиться, не мог я сообразить – видел я его когда-то или он просто на кого-то похож.
Я не удержался:
– В общем-то основной принцип – кто у вас не работает, тот не ест?
Он возмущенно всплеснул руками, но в приемной послышались голоса, какой-то мужчина возбужденно требовал немедленно пропустить его к директору, а секретарша вежливо объясняла, что директора нет, уехал он. Посетитель никак не хотел угомониться и кричал, что сам видел – директор на месте, в кабинете.
– Не дадут поговорить, – сокрушенно покачал головой Карманов. – Пойдемте лучше ко мне, заодно и производство наше посмотрите, вроде как на экскурсии.
Я поднялся, и мы вышли из кабинета в приемную, где на стуле устроился худой человек с обиженным лицом. При виде нас он вскочил:
– Товарищ директор! Когда же кончится это безобразие? У меня язва желудка, а мне дают наперченный суп; прошу манную кашу – нету, говорят, ее в меню.
– Я не директор, – мягко сказал Карманов, – но мы сейчас попробуем что-нибудь сделать… – Сняв трубку внутреннего телефона, он коротко распорядился: – Быстренько приготовить для уважаемого посетителя диетический суп и молочную кашу, – добавил укоризненно и со вздохом: – Неужели трудно помочь человеку? – и заверил посетителя, что его сейчас же накормят в лучшем виде, хотя ресторанная кухня в основном держит курс на здоровые желудки…
Взяв меня за руку, он направился в «производство», попутно объясняя назначение помещений кухни: здесь коренная, здесь моечная, тут готовятся первые блюда, вот наисовременнейший импортный жарочный шкаф. На холодильнике надпись: «Мясо». Везде кипела работа, мелодично позванивала касса, к раздаче подбегали официанты, весело переговаривались, стуча ножами, поварешками, разрумянившиеся у плит поварихи. Народ действительно был в основном молодой, особенно официанты, и, возвращаясь к прерванному разговору, я спросил Карманова:
– Вот сейчас пресса, особенно молодежная, горячо обсуждает проблемы престижности профессий. Как ваши-то, не стесняются своей работы?
– Стесняются? – с недоумением переспросил Карманов и даже остановился. – Да вы что? Сейчас все понимают, что работа в ресторане – это отличное дело. Вот наш бармен был недавно на курорте в Кисловодске. Так его в одном застолье – из престижности! – представили народным артистом. Он знаете как обиделся?! Зачем, говорит, эти штуки, меня и так все уважают!
Я от души расхохотался:
– С этим вопросом все ясно!
– Тогда пошли дальше… – Отдав по пути несколько распоряжений, Карманов привел меня в небольшую комнатку со сплошной стеклянной стеной. – Это мой КП, все поле битвы на виду. Чаю согреть? Или, может, чего покрепче?
В помещении, несмотря на вертевшийся под потолком вентилятор, было очень жарко – все-таки сказывалась близость большой кухни. И я сказал совершенно искренне:
– «Чего покрепче» я на работе не употребляю, а вот чаю можно…
– Сейчас нарисуем!
– Прекрасно. Тогда вернемся к делу. Если не ошибаюсь, вы показали, что Степанов тогда с ходу, прямо-таки с налету вылез из машины и немедленно затеял скандал, который быстро перешел в драку?
– Да, так оно и вышло.
– А почему? У него что, были какие-то к вам претензии? Счеты?
– Да какие счеты! Мы с ним, считай, и не знакомы вовсе. – Карманов закурил новую сигарету и, подумав, добавил: – Я ему сразу сказал: вали отсюда, а то полетишь у меня дальше, чем увидишь!
– Но все же чем объяснить такое его странное поведение? Он же не сумасшедший!
За стеклянной стенкой два официанта остановились перекурить. Карманов уставился на них и сказал задумчиво:
– Зачем сумасшедший? Пьяный он был.
Гм, на допросе у Верещагина он этого не говорил. Но в показаниях других словечко «пьяный» промелькнуло так, между прочим, без особого нажима. Акта медицинской экспертизы в деле нет. Я уже звонил в ГАИ – их патрульный экипаж прибыл на место последним, а выезжала по телефонному вызову на место происшествия опергруппа дежурного по городу. И никто не направил Степанова на освидетельствование. Странно. Забыли, что ли, в суматохе?.. Или… Надо будет допросить пo этому поводу милиционеров. Тем более сам Степанов твердит, что спиртного не употреблял, что вообще за рулем никогда не пьет.
– И что, сильно пьяный?
– Сильно… – Карманов запнулся, подумал и уточнил: – Ну, в смысле – на ногах он хорошо держался, но… но… крепко поддамши, психовал очень!
Любопытно: «сильно пьяный», потому что «крепко поддамши». И на ногах хорошо держался. Ну да, если бы плохо на ногах держался, то как бы он всю эту бучу, эту коллективную крепкую драку учинил? А «крепко поддамши» – это более абстрактно. Ладно, пока замнем для ясности…
Карманов пошел за чаем, а я прислушался к разговору официантов за стеклянной стенкой. Один из них жаловался на плохое самочувствие, а другой сопереживал, приговаривая:
– Ну да, с ними, паразитами, не соскучишься. Это не так, другое не эдак, мясо ему, видишь, не нравится – остыло, а у самого в кармане пятерка вшивая…
Первый официант, устало махнув рукой, протянул:
– Не-е, они мне что, я их за больных считаю… – и выразительно покрутил пальцы у виска.
Появился Карманов, прогнал официантов, поставил передо мной стакан крепкого чая в мельхиоровом подстаканнике. Я решил сделать в нашем разговоре еще один поворот:
– Мне что-то непонятно: как в вашей компании оказался Плахотин, он ведь с вами не работает?
– Как не работает? – удивился Карманов. – Он хоть и на автобазе числится, но обслуживает нас постоянно. А шофер – первый человек, от него план не меньше, чем от повара, зависит.
– Ну? – подбодрил я замолчавшего собеседника, с удовольствием оглядывая его худощавый торс, стройную шею и сильные руки, покойно лежавшие на столе. Он и на повара-то не был похож – сколько я их повидал, обрюзгших, расплывшихся, жирных. А этот – ну вылитый боксер-средневес!
– Вот он увидел, что мы на шашлыки собрались, и привязался: «Ребята, возьмите!» Ну и что, жалко, что ли? Шашлыков всем хватило!
– Понятно. Я вот еще о чем думаю: неужели вы для отдыха лучше места не нашли, можно сказать, прямо на шоссе устроились?
Он взглянул на меня, показал в короткой улыбке ослепительные зубы, снисходительно объяснил:
– Мы же не на свадьбу собрались. Выходной день, сами понимаете, у всех свои дела, ну и решили на ходу под рюмочку по шашлычку принять на душу населения. Не ехать же в горы, тем более там лесники на всех дорогах шлагбаумы понаставили – от пожаров. Думали, перекусим, поболтаем и – по домам, спать. А оно вон как получилось…
– Это было в среду, помнится? У вас выходные в среду?
– У нас выходные по скользящему графику, – важно сказал Карманов. – Мы ведь предприятие с непрерывным циклом, без выходных и праздников обслуживаем трудящихся.
Я посмотрел на портрет директора. Перехватив мой взгляд, Карманов сказал сочувственно:
– А Эдуард Николаевич вообще, считай, без выходных работает.
– Это как же? – удивился я.
