Юлия Шилова - Приглашение в рабство, или Требуются девушки для работы в Японии
– Но ведь у тебя есть внешность.
– На одной внешности далеко не уедешь. Внешность должна быть упакованной, а с упаковкой у меня проблемы. Упаковка нынче денег стоит. У меня и гордость есть, только и гордость без денег тоже никому не нужна.
– Я смотрю, ты девочка неглупая и рассуждать умеешь. Так вот, я хочу предложить тебе одно полезное взаимовыгодное дельце.
– Какое еще дельце? – насторожилась я.
– Обычное, и тебе, и мне будет хорошо. Я даю тебе работу, ты ее выполняешь. Как сделаешь, я возвращаю тебе паспорт и отправляю на родину плюс десять тысяч долларов.
– Сколько? – не поверила я своим ушам.
– Десять штук баксов, – усмехнулся Григорич.
– Мне? – растерянно спросила я.
– Тебе. Ты когда-нибудь видела столько денег?
– Я даже представить не могу, как может выглядеть такая пачка… Только мне придется отказаться от этой работы.
– Почему?
– Проституцией я никогда не занималась и заниматься не буду.
– Так уж и проституцией, – засмеялся Григорич. – Ты что, сумасшедшая? Думаешь, кто-то тебе за ночь такие бабки отвалит? Ты слишком дорого свое тело ценишь, девочка. Оно не стоит таких денег, поверь.
– Мое тело не продается, – резко осадила его я.
– Продается. В этом мире все продается. Просто цены на все разные. Я предлагаю тебе другую работу.
– Какую?
– Сегодня ночью трагически погиб наш хороший товарищ.
– Толик?
– Как ты догадалась?
– Очень просто. Сегодня он не вышел на работу, да и вы говорили о нем так, словно мы его больше не увидим. Это выглядит очень подозрительно. Что с ним случилось?
– Сегодня ночью его убили и ограбили. Вернее, ограбление было инсценировано. В этом я даже не сомневаюсь. Тебе предстоит выяснить, кто его убил.
Я даже потеряла дар речи. Ничего себе работа!
– Как я смогу это сделать?
– Очень просто. У меня есть подозрения на одного человека, но нет доказательств. Ты познакомишься с этим человеком, затем вступишь с ним в близкие отношения и начнешь собирать информацию. В твоей сумочке будет лежать маленький диктофон. Все, что от тебя потребуется, так это принести запись разговора с признанием, что именно этот человек убил Толика.
– А вдруг это не он? – прошептала я.
– Он. Можешь не сомневаться. Он уже давно вставляет нам палки в колеса. Конечно, он сделал это не собственными руками, а при помощи своих ребят.
– А вдруг я не смогу?
– Сможешь. У тебя просто нет выбора. Либо ты сделаешь то, о чем мы просим, либо я продаю тебя в рабство знакомым туркам. Мне не нужны непослушные танцовщицы.
Мне показалось, что от этих слов у меня встали дыбом волосы. Машинально я дотронулась до головы и тяжело вздохнула. Волосы были на месте, но легче мне не стало.
– Ну, какая перспектива тебе нравится больше?
– Первая.
– Я в этом не сомневался. Мне нужна пленка с признанием, только и всего. Я умею быть благодарным. Десять тысяч долларов и возвращение домой стоят этого. Ты же актриса и к тому же красивая женщина. Я просто уверен, что ты сможешь. А насчет постели, это уж как получится. Может, за эту информацию тебе придется трахаться каждый день, а может, и совсем не придется. Все зависит от тебя.
Я почувствовала себя загнанной в угол. Делать нечего, придется соглашаться.
– А ты не обманешь? – голос мой предательски дрогнул.
– Даю слово.
– Мне нужны гарантии.
– Боже мой, о каких гарантиях может идти речь, если у тебя совершенно нет выбора.
– Хорошо, только у меня есть одно условие.
– Какое?
– Я должна вернуться на родину не одна, а со своей подругой.
– С той, которая раскручивает дипломата? – усмехнулся Григорич.
– С ней.
– Про это даже забудь. Твоя подружка девочка смекалистая и свое дело знает. Здесь от нее толку больше, чем на родине. Такие работницы всегда в цене.
– Это неправда. Она никогда не была проституткой. Она жертва обстоятельств и попала сюда случайно.
– Может быть, но я не намерен обсуждать эту тему. О подруге забудь. Сегодня ложись спать пораньше. Ты должна хорошо выглядеть. Завтра за работу. Человек, с которым ты будешь иметь дело, далеко не бедный, поэтому тебе нужно выглядеть соответственно. Мы об этом позаботимся. Чем быстрее ты дашь нам пленку, тем быстрее вернешься домой. Я думаю, мы неплохо поладим и расстанемся друзьями. Я мог бы, конечно, разделаться с ним и без пленки, мне это ничего не стоит, но в моем кругу этого не поймут. Я должен обосновать такие вещи. И еще: если ты вздумаешь водить меня за нос, пеняй на себя. Я задушу тебя собственными руками!
Григорич сказал это таким тоном, что у меня по коже пробежали мурашки и перехватило дыхание. Я постаралась привести свои чувства в порядок и тихо произнесла:
– Вы так переживаете за Толика… Он ваш родственник?
– Он мой приемный сын. Я усыновил его, когда ему было пять лет. – На глазах у Григорича выступили слезы.
«Ты зря это сделал, – подумала я про себя. – Что, не было нормальных детей? Зачем усыновлять таких придурков?»
– Тебе все понятно? – строгий голос Григорича вернул меня на землю.
– Понятно. Только как же я с ним познакомлюсь?
– Очень просто. Будешь стоять у обочины и ловить машину. Он обязательно остановится. Мы оденем тебя дорого и со вкусом. Представишься женой крупного коммерсанта, который, собравшись в Токио по делам, прихватил тебя с собой. А потом, мол, деловые партнеры вызвали твоего мужа в Пусан и ему срочно пришлось вылететь на несколько дней в Корею. Ты очень плохо переносишь перелеты, поэтому решила остаться здесь. Вот и слоняешься по городу, осматриваешь достопримечательности и скучаешь в ожидании своего супруга. Человека, который посадит тебя в машину, зовут Марат. Ему около сорока лет. Вот его карточка.
Я с интересом посмотрела на фотографию. Молодой симпатичный мужчина стоял возле шикарного «Мерседеса», улыбаясь. Вот только глаза у него были неестественно злые, можно даже сказать жестокие, и совсем не подходили к его лицу.
– Ну как, впечатляет? – поинтересовался Григорич.
Я пожала плечами и тихо сказала:
– Да кто его знает, пока не поняла. А если он не остановится?
– Тогда сделаем проще. Каждый день ровно в двенадцать часов он обедает в одном и том же ресторане. Ты будешь стоять у входа в ресторан.
– Не пойдет, – сразу отказалась я. – Может, лучше я буду обедать в этом ресторане? Сяду за соседний столик и приветливо ему улыбнусь. Завяжется разговор и так далее.
– Правильно говоришь. Это будет выглядеть вполне естественно. Вот видишь, какая ты, оказывается, умная девочка. Я знал, что в тебе не ошибся. Это же надо такое придумать: неделями месячные идут! Кстати, ты с диктофоном обращаться умеешь?
– Я его в глаза никогда не видела.
– Ничего страшного. Это дело поправимое, научим!
Спиртное все больше и больше действовало на меня, хотелось только одного – поскорее завалиться спать.
– Ну что ж, Иришка, иди отдыхай. Завтра приступишь к работе.
Я встала и пошла за лысым. Ноги подкашивались и не хотели слушаться. Чтобы не упасть, пришлось схватиться за стенку. Лысый засмеялся и весело проговорил:
– Ну и нажралась!
– Сам ты жрешь, а я напилась! – разозлилась я. – Я, может, никогда такого джина и не пила! А уж тем более в таких количествах! Имею я право раз в жизни в полной мере насладиться дорогим напитком? Может, мне никогда такой возможности больше не представится!
– Да пей сколько влезет! – продолжал смеяться лысый. – У нас такого добра полный бар.
В небольшой уютной спальне мне очень понравилось.
– Может, тебе еще джина в постель? – подмигнул мне мой провожатый.
– Нет уж, хватит. У меня и так скоро изжога будет.
– От таких напитков изжоги не бывает.
– У тебя, может, и не бывает, а мой организм к таким напиткам еще не привык, поэтому возникают побочные явления.
Я подошла к входной двери и успокоилась – на ней была щеколда. Сделав лысому прощальный жест, я показала ему на дверь. Он обиженно хмыкнул и направился к выходу.
– И смотри мне, без глупостей! – пригрозила я ему пальцем. – Я думаю, ты понял, о чем я говорю.
– Больно надо! – скривился лысый. – Ты вообще не в моем вкусе.
– Ну вот и чудненько, – захлопнув за лысым дверь, я несколько раз подергала ее. По всей вероятности, щеколда была нормальной, так что мне ничего не угрожало. Упав на постель, я тупо уставилась в потолок и стала думать о Натке. Представляю, как она сейчас переживает! Может, и в самом деле этот дипломат человек достойный и отнесется к Натке со всей серьезностью? Что бы ни случилось, но если мне удастся выбраться из этой чертовой страны, то я сделаю все возможное, чтобы вытащить отсюда и ее. До Интерпола дойду, ни перед чем не остановлюсь, но Натке обязательно помогу. И вообще есть предложение внести статью в Уголовный кодекс об ответственности за принуждение к проституции и введение лицензионного порядка регистрации женщин, изъявивших желание работать за пределами России, – пусть установят строгий контроль за фирмами, занимающимися подбором, оформлением и вывозом женщин за рубеж. Необходимы законы, запрещающие торговлю живым товаром. Ведь таким дельцам, как Григорич, только на руку нерасторопность наших государственных мужей. Вот приеду домой, соберу всех девчонок и скажу: «Милые мои соотечественницы! Не надо никуда ехать! Не испытывайте судьбу, не надо! В жизни и так хватает испытаний. Я говорю не понаслышке, я там была сама. За границей не нужны ни официантки, ни танцовщицы, ни натурщицы, ни манекенщицы. Там своих девать некуда. А вот русские проститутки пользуются бешеной популярностью. Только, торгуя собой, денег не сколотишь. Все, что вы там заработаете, – это постоянные депрессии, больную психику, букет венерических заболеваний, шрамы по всему телу и душе. Да, конечно, я понимаю, вам хочется нормально устроиться, пожить красиво, а затем вернуться домой если не богатой, то по крайней мере обеспеченной, уверенной в себе. Милые! У вас не получится ни того и ни другого. Только в нашем нелепом отечестве торговля людьми может происходить по обоюдному согласию. Клиентке предлагают контракт, а она уже сама решает, подписывать его или нет. А затем сладкие мечты превращаются в горькую реальность, а девушки становятся невольницами. До смешного доходит – человеком торгуют с его же согласия! Мы настолько привыкли верить в силу различных бумаг, что слепо на них надеемся. Я там была, и я выбралась. И вспоминаю работу в Токио как самый страшный отрезок своей жизни. Я нигде не чувствовала себя более беспомощной, чем за границей».
