Марина Серова - Цена главной роли
— К сожалению, не успела познакомиться, — призналась я.
— Сейчас! — Натэлла достала телефон и потыкала пальцами в кнопки. Попадала она, честно скажем, не с первого раза.
— Алло? Боря? А, извини, Леня, это ты? Слушай, мы тут кофеек пьем… да. И нам позарез необходимо крепкое мужское плечо. Точнее, два. Нет, конечно, ты прав — четыре! А то мы сами не справимся. Жду.
Спустя минуту в дверь номера осторожно постучали.
— Заходи! — громко скомандовала Натэлла, и в номер вошли двое молодых мужчин. Не было ни малейшего сомнения, что они братья, разве что один, в стильных очках, был чуть выше и тоньше, а второй казался более приземистым и очков не носил.
Братья уселись за стол, и Натэлла собственной рукой щедро плеснула каждому виски.
— Здравствуйте, — поприветствовал меня тот, что в очках. — Вы, должно быть, та самая таинственная незнакомка, что спасла нашего дорогого Макса?
— Евгения, — представилась я и потихоньку отодвинула от себя стакан со спиртным.
— А я Леонид. Очень рад.
— Нет, я рад больше, — возмутился второй из братьев, Борис. — А вообще-то мы оба рады. Позвольте представиться: братья Коэн.
Я подняла брови:
— Вообще-то братья Коэн — режиссеры…
— Ух ты! — восхитился Лева. — Ценю эрудицию. А мы сценаристы этого замечательного проекта. И фамилия наша Коган. Скажите, вы действительно прыгнули с моста, чтобы спасти Ионова?
— Уже начинаю об этом жалеть, — себе под нос пробормотала я.
— Мальчики, налетайте! Смотрите, сколько еды пропадает! — предложила хлебосольная Натэлла, выцеживая в свой стакан последние капли виски.
Братьев Коган не надо было долго упрашивать.
— Это, Женя, наши гении, — вздохнула режиссер. — Без преувеличения. Без них ничего бы этого не было: ни гостиницы, ни красной рыбки. Вот, помню, в 1969-м снимали мы в Средней Азии. Пыль, жара за сорок, а из еды — одни дыни с бахчи. И один артист, он главаря басмачей играл, привез ящик сушеной рыбы.
Натэлла Борисовна помахала рукой у себя перед глазами, как будто разгоняла дым, потом без всякого намека на прощание поднялась, добралась до кресла и повалилась в него. Вскоре хозяйка номера уже похрапывала. Я не знала, что и думать.
— Да вы не переживайте, — уже без всякого острячества, вполне сердечным тоном произнес Леня. — С Натэллой все будет в порядке. Это просто издержки производства. Заводы Форда…
— Какие заводы? — не поняла я.
— Конвейер, потогонная система, — пояснил Боря, накалывая на вилку соленый рыжик. — Все ужасно устали, понимаете?
— Ждем не дождемся, когда весь этот джаз закончится и можно будет отдохнуть, — дополнил Леонид.
Братья подавали друг другу реплики, точно комики в стэнд-ап.
— Жаль, что Натэлла Борисовна так быстро… устала, — вполне искренне сказал Леня. — Иногда она рассказывает потрясающие байки из времен своей киношной молодости.
— Киношной?
— Не всегда же она снимала сериалы. Натэлла когда-то объездила всю страну со съемочными группами разных киностудий. А в те времена страна была о-очень большой — одна шестая суши.
Леня положил себе салатик и вздохнул:
— Надо поужинать, что ли. А то мы заработались, забыли поесть. Очень мило со стороны Натэллы нас вот так пригласить.
И братья принялись за еду.
— Значит, вы сегодня работали над сценарием? — удивилась я. — А разве он еще не написан? Соня дала мне почитать завтрашнюю серию.
— А она предупредила вас об ответственности за разглашение сюжета? — Боря отложил вилку и свирепо уставился на меня.
— Н-нет, ничего такого она не говорила…
Леонид поднял голову и мирно пояснил:
— Просто никому из посторонних не рассказывайте того, о чем прочитали, вот и все.
— Между прочим, многие люди готовы заплатить миллионы, лишь бы узнать, чем закончится их любимая сага! — очаровательно улыбнулся Борис.
— Если бы! — вздохнул Леня. — Миллионы — это было бы прекрасно.
— Вообще-то мы нормально зарабатываем, — поморщился Боря, — но, к сожалению, сказочных гонораров пока нам не платят.
— Так это вы придумали всех этих героев? — спросила я. — Вампира-романтика, циника, оборотня…
— Да, и вот уже четыре года это наша единственная семья! — всхлипнул Леня.
— Только не спрашивайте, где мы берем идеи, — предупредил Борис. — А то я за себя не отвечаю.
— Ладно, не буду, — пообещала я. — Лучше скажите, эту историю вы придумали сами? Или ваш фильм — просто клон какого-то заграничного телесериала?
— Да вы что! — возмутился Боря. — Вот этими самым трудовыми и мозолистыми руками мы день и ночь… преимущественно ночи напролет стучали по клавишам, создавая… создавая…
— Понимаете, раньше чаще снимали кальки с проверенного американского мыла, — мирно пояснил Леня. — А сейчас больше ценится отечественный продукт. Американские реалии плохо ложатся на нашу действительность. Если вы смотрите сериалы о полиции, то сразу поймете, калька это или нет. Недавно включаю зомбоящик, а там отечественный якобы бандюган кричит о правиле Миранды, а мент ему: «Все, что вы скажете, может быть использовано против вас!» Представляете? Халтура!
— Вас только двое? — спросила я.
— Мы с самого начала работаем вдвоем. — Борис вздохнул. — Сейчас у нас столько работы, что мы бы не отказались от помощников. У матерых сценаристов как? Разделение труда. Кто-то сочиняет «библию», то есть общую сюжетную канву: кто кого убил, когда, за что и где была в это время его бабушка. Затем в дело вступают сюжетчики — они пишут эпизоды, а диалогисты расписывают диалоги. Специальные люди отвечают за юмор, еще кто-то — за любовные диалоги… А мы?
— Не кочегары мы, не плотники! — фальшиво пропел Леня и отодвинул тарелку. — Извините нас, Женя, но завтра рано вставать. Цитирую Натэллу: «Завтра подъем в семь, завтрак в восемь, выезд в половине девятого». Да, это жестоко.
— Вы тоже поедете в Громаково? — поразилась я. — На завод? Вы же сценаристы! Зачем?
Братья посмотрели друг на друга.
— Она еще не знает, — мрачно произнес Боря.
— Но скоро узнает, — подхватил его брат. — Все тайное становится явным.
Сценаристы встали с явным намерением покинуть номер.
— Эй, подождите! Расскажите, в чем дело.
— Не будем, — отрезал Леня. — Завтра все сами увидите.
— Рады знакомству, — кивнул Боря. — Нет, правда, рады! Свежее лицо в нашей дружной кинематографической семейке — уже праздник. А такое симпатичное — праздник вдвойне. Спокойной ночи, Женя.
— А как же… — Я указала на Натэллу, которая мирно похрапывала в кресле. На мой взгляд, в такой неудобной позе не мог бы заснуть и индийский йог.
— Не беспокойтесь, утром она будет в норме. Сейчас мы позвоним и попросим, чтобы здесь все убрали.
Неожиданно для меня братья Коган переглянулись и опустились на свои места. Леня вопросительно подвигал бровями, Борис кивнул и светским тоном осведомился:
— Хотите пикулей?
— Нет, благодарю. Я, пожалуй, пойду.
Я поднялась, но уйти мне не дали. Борис попросил:
— Присядьте-ка.
— Не волнуйтесь, долго мы вас не задержим, — улыбнулся Леня.
— Мы просто хотим вас кое о чем предупредить. Вы ведь отвечаете за безопасность Ионова?
— Так вот, думаю, вам необходимо знать, что у Максика проблемы с мозгами.
— Что вы имеете в виду?
— Неполадки с головой! — Боря легонько постучал себя по лбу рукояткой столового ножа.
— Трещина в черепушке! — пояснил Леня, флегматично жуя.
Я переводила взгляд с одного на другого. Зачем братья затеяли этот разговор? Они и в самом деле так переживают за меня? Или хотят бросить тень на Ионова? Хотя какая уж тут тень — после сегодняшнего полета с моста репутацию Макса не спасет и химчистка.
— Вы хотите сказать, что у Максима была травма головы и его неадекватное поведение вызвано этим?
Они еще разок переглянулись, и Боря закатил глаза, а Леня явственно хихикнул.
— Нет, Евгения. Мы пытаемся донести до вашего сведения, что Максик совершенно чокнутый! — не выдержал Боря.
— То есть абсолютно, — поддержал брата Леонид, — как Мартовский Заяц или чокнутый Шляпник из «Алисы в Стране чудес».
— Вы имеете в виду книгу Льюиса Кэрролла или фильм Тима Бертона? — решила на всякий случай уточнить я.
Братья уставились на меня с одинаковым выражением предельного изумления:
— А какая разница?
— Разница большая. В фильме Бертона Шляпник окончательно чокнутый, особенно в исполнении моего любимого Джонни Деппа. А у Кэрролла он лишь слегка безумный. Кстати, у шляпников действительно не очень хорошая репутация. Видимо, дело в том, что шляпники тех времен использовали в своей работе ртуть. Она применялась при выделке фетра, вот мастера и страдали от отравления. Пары ртути чрезвычайно ядовиты, вызывают расстройство нервной системы. Спутанная речь, искажение реальности… Неудивительно, что шляпников считали чокнутыми.
