Галина Романова - Лучший день в году
Дед и внук сидели рядышком возле дежурной части на сиденьях, одолженных их отделу каким-то прогоревшим кинотеатром. Тихо о чем-то переговаривались, никому не мешали, никого не тревожили. Но уходить точно не собирались. И могли просидеть так еще пару дней. Это Копылову дежурный так доложил.
– Разберись, Саня, не дай бог начальство пойдет, начнут задавать вопросы. Оно не надо ни тебе, ни мне.
– Разберусь, – пообещал Копылов, вручил деду и внуку по пропуску и пригласил пройти.
Степан уже в кабинет проскользнул и теперь распахнул настежь обе форточки, пытаясь выгнать из необитаемого два с половиной дня кабинета тяжелый табачный дух. Курили у Копылова всегда безбожно все.
Визитеры расселись на стульях у стены, демонстративно проигнорировав стул в центре кабинета. Ясно – не на допросе.
– Вы нас знаете, так, Александр Иванович? Вернее, меня знаете, – дед ударил себя большой ладонью в грудь, обтянутую клетчатой рубашкой с короткими рукавами. – А это мой внук, Кирилл Савельев. Сын моей погибшей дочери Алины.
– Я догадался, – кивнул осторожно Копылов. – Очень похож на покойную мать.
– Да, очень. – Дед опустил глаза. Но ненадолго, встрепенулся через минуту, глянул строго на обоих оперативников. – И вот этот очень похожий на погибшую мать мальчик очень хотел бы знать подробности.
– Подробности чего? – не понял Саша.
– Подробности гибели своей матери, подробности расследования. Хотел бы знать, почему убийца так и не был найден? Почему?
Копылов положил обе руки на стол, выдал пальцами барабанную дробь, пытаясь собраться с мыслями и успокоиться. Он и восемь лет назад всегда нервничал, когда приходилось говорить с этим кряжистым пожилым мужиком. А теперь к нему добавился еще и внук, смотревший исподлобья зло и настороженно.
– Иван Митрофанович, если не ошибаюсь? – решил он освежить память.
– Не ошибаетесь.
– Так вот, Иван Митрофанович… Мы же с вами знаем о заключении экспертов, не так ли?
– И что те эксперты! – зло фыркнул мужчина, сжимая громадные кулаки. – Те эксперты установили, что моя дочь в петлю будто бы полезла сама! Это же чушь!! Чушь собачья!!
– Почему же чушь? – вкрадчиво встрял Степка, копаясь в бумагах, разбросанных на его столе. – Все так и было. Ваша дочь… Простите, я могу говорить при ее сыне все?
– Да! – вместо деда крикнул Кирилл. – Я должен знать все!
– Ваша дочь незадолго до смерти имела сексуальный контакт.
– Этот контактер не был установлен! – багровея лицом, выпалил Иван Митрофанович.
– Потому что налицо был факт использования мужского контрацептива. Это тоже установили эксперты. Так вот… После секса она… Она…
– Она повесилась?? – заорал дед, вскакивая с места.
Он и восемь лет назад все время срывался и орал на них, когда дело доходило до этого момента.
– Зачем ей было вешаться?! Зачем?? Ну, имела с кем-то связь помимо мужа, черт с ним! Вешаться-то зачем??
Кирилл сидел с красными от стыда ушами, опустив голову так низко, что Копылову были видны его шейные позвонки. Согласен, никому не понравится узнавать о своих родителях такие подробности.
– Вы же знаете об объективных причинах, Иван Митрофанович, – с мягкой укоризной произнес Копылов. – Знаете.
– Нет! – Тот тяжело дышал, совсем забыв про внука, съежившегося на стуле от стыда и потрясения. – Назовите мне их!
– Эксперты установили, что ваша дочь на момент смерти… была беременна. Приблизительный срок – четыре недели. – Копылов все же выговорил, хотя и с трудом. – И это еще не все… Наши эксперты диагностировали онкологию. Это ли не причина?! От этого кто угодно способен впасть в отчаяние. Зачем вы вынуждаете меня повторять все это?
– Затем, что я не верю вашим гребаным экспертам!! – взревел Иван Митрофанович, срываясь с места и подлетая к Копылову. – Не верю!!
Саша прекрасно понимал его чувства, ощущал кожей его боль и отчаяние. Но не понимал причин возникновения новой волны. Все это уже было, было восемь лет назад. Что опять могло всколыхнуть?!
– Ты? – Саша ткнул пальцем в сторону Кирилла, дождался, пока тот глянет на него затравленным зверьком. – Тоже не веришь?
– Я не могу верить ни во что, пока не докопаюсь до истины, – еле разжав спекшиеся губы, проговорил юноша. – А истина такова, что…
– Что? – поторопил его отпускник Степа, выразительно гримасничавший теперь в лицо Копылову.
Он, между прочим, на рыбалку собрался с ночевкой.
– Дерьмо! Истина – дерьмо! – Кирилл резко поднялся, сильно напоминая движениями своего деда – такой же сильный и порывистый, хотя и юный.
– Конкретизируйте, юноша.
Копылов откинулся на спинку рабочего стула, сцепил на животе пальцы. Порывистость юноши ему не понравилась. Кто знает, что за ней кроется! Мамаша, которая вела весьма вольную жизнь, в конце концов, покончила с собой – это факт бесспорный. Экспертиз было несколько, все подтверждено. Парень долго наблюдался у психиатров. Кто знает, что с ним теперь? Как начнет психовать и крушить все подряд?!
– Конкретизирую! – скрипнув зубами, произнес Кирилл, останавливаясь в метре от Копылова. – Отец тайно женился на жене своего покойного компаньона.
– И что? – Саша дернул плечами, вывернув нижнюю губу. – Имеет полное право, он вдовец уже восемь лет.
– Так он женился-то пять лет назад! И никто об этом не знал. Ни я, ни дед, ни бабушка. И дети у него, оказывается, есть! Двое! Близнецы! Им по четыре года.
– Неприятно, конечно, но и это не криминал, – встрял Степка, высверливая взглядом в наручных часах дырку. – А то, что скрыл… Он просто щадил вас всех.
– Ага! – зло рассмеялся Кирилл. – Сначала умирает мама. Потом – дядя Сережа через три года. Так все благополучно отошли в мир иной! И отец женится на жене своего друга и компаньона. Бизнес прибирает к рукам! Отлично!
– Минуточку, минуточку, юноша, – Копылов понял, что парень так может договориться бог знает до чего. – Компаньон умер не сразу за вашей матушкой. Кажется, прошли годы?
– Три года всего прошло. – И Копылову в морду сунули три растопыренных веером пальца. – Умер от странной болезни, которую диагностировали, как дед сказал, незадолго до смерти.
– О-о-о, я понял! – Степка со смешком поднялся со своего места, убрал часовой циферблат под рукав ветровки. – Сейчас станете утверждать, что болезнь эту компаньон получил в результате подлых происков вашего отца, заразившего его раком крови! Вам не стыдно, юноша, обвинять его в подобном? Он, между прочим, вырастил вас. И щадил все эти годы, не боюсь повториться. И на личную жизнь имеет полное право, между прочим, как всякий другой человек. Еще неизвестно, как вы сами будете вести себя со своими женщинами. Неизвестно! Так что…
Парень напружинился, обернувшись на Степана.
– Так что? – спросил он, дернув губами так, будто хотел матерно выругаться.
– Мы вас не задерживаем, простите, – мягко вступил Копылов, поняв, что напружиненный малый Степку задел, и тот может не сдержаться. А это чревато. – И честно, так и не поняли, что вы от нас хотели спустя восемь лет?
– Кира, сядь, – приказал дед, властно поведя крупным подбородком.
Внук расслабил напружиненные мышцы, подошвы его кроссовок взвизгнули, когда он возвращался на свое место. Сел, кулаки в карманах штанов. Взгляд исподлобья. Да, парень сложный. Копылов не удивится, если тот попадет в какую-нибудь историю не сегодня завтра.
– Я вот что хотел… – Дед, широко растопырив локти, упер в колени крепкие кулаки.
Надо же, подумал Копылов, оба на них с кулаками! И вроде претензий никаких не высказано, а угроза ощущается. Просто витает в спертом воздухе их душного кабинета. Острая такая, болезненная, взрывоопасная угроза.
– Я хотел бы знать всех фигурантов по этому делу, молодые люди, – произнес дед, как приговорил. – Всех, а не тех, кого я и без вас знаю!
Знал Иван Митрофанович и правда не всех. Был знаком, разумеется, с супругами Волковыми. Пересекался с артистами: Дедом Морозом и странной женщиной, которая должна была играть роль Снегурочки. Говорил поочередно с соседями своей дочери и, собственно, все. Таксисты, которые привозили и увозили артистов, остались незнакомы Ивану Митрофановичу. И еще кое-кто, на чьи показания Копылов опирался прежде всего.
Но не рассказал он об этом человеке тогда, не расскажет и теперь.
– А нам, собственно, к тому, о чем вы знаете, добавить нечего, Иван Митрофанович, – миролюбиво улыбнулся Саня и поднял зад от стула. – Так что…
– Ага! Значит, вы помогать нам отказываетесь? – Дед громко шлепнул себя по коленкам. Его почерневшие от гнева глаза не смотрели ни на кого, они внимательно рассматривали голубой квадрат неба, очерченный окном. – Ладно… – с угрозой произнес он, поднимаясь. – Тогда мы пошли. Тогда мы сами.
– Что – сами? Что – сами? – кинулся вдогонку за ними Степка, ему сделалось неуютно от угрозы, зазвучавшей в последних словах.
