Юлия Латынина - Ничья
Дело в том, что «Нарымгеологоразведка», как уже было сказано, экспортировала нефть через «Нарым Ойл Трейд», и в договоре «Нарымгеологоразведки» с «Нарым Ойл Трейд» было указано, что ежели нефтяники перестанут экспортировать добытое через «Нарым Ойл Трейд», то им придется выплатить наурийской фирмочке наличными все деньги, которые та инвестировала в месторождения и которые были, как мы помним, не чем иным, как деньгами, полученными от продажи нарымской нефти.
В начале февраля нефтяники разорвали контракт с «Нарым ойл», и, как следствие, «Нарымгеологоразведка» оказалась должна островной компании около четырехсот миллионов своих собственных долларов. Четырехсот миллионов долларов у нефтяников не было, и поэтому «Нарымгеологоразведка» передала обделенным наурийцам, в погашение долга, большую часть собственных активов, – всяческие там качалки, компрессоры, нефтяные вышки и, разумеется, сами скважины.
Что же касается акционерного общества «Нарымский нефтехимический комбинат», то по указанию Семина его имущество передали в аренду муниципальному предприятию «Нарымский нефтехимический комбинат».
Московские банкиры подумали-подумали, сели в арендованный по случаю «мере» и поехали прочь от заводоуправления. Спустя полчаса «мере» их остановился перед офисом Сергея Вырубова.
Через два дня Елена проснулась очень рано, от какого-то неясного ощущения тревоги. В квартире попискивали телефоны и раздавались невнятные шаги, постель рядом с ней была пуста. Елена накинула халатик и выглянула в коридор.
Семин, в домашних мятых брюках и без рубашки стоял, скрестив руки, у окна и смотрел вниз. Вокруг него бегал охранник.
– Виктор Иванович, ради бога, отойдите, – умолял он. – Неровен час…
Елена подошла и стала рядом. За окном зачинался серый мартовский рассвет: с неба, как из неисправного крана, сочился дождь, из оплывших сугробов прорастали пустые бычки, консервные банки, и весь прочий накопившийся за зиму сор, и окруженный домами двор напоминал высокий тюремный колодец, в котором прогуливают заключенных.
Во дворе стояли люди. Их было около двухсот человек. Все как на подбор крепкие молодые мужики в кожаных куртках и с короткой стрижкой. Далеко за ними, в глубине размыкавшейся подковы двора, были видны машины, на которых они приехали: черные с серебряным оскалом «лендкрузеры» и похожие на спичечные коробки «мерседесы» – внедорожники. Утренний туман был такой густой, а машин было так много, что конца их было не видно – дальние ряды истаивали в тумане, и белый пар от работающих двигателей мешался со струями утреннего дождя.
– Боже мой, – сказала Елена, – что это такое?
– Это московские банкиры. Они вчера встречались с Малютой.
– А… он имеет какое-то отношение к Нарымской нефтяной компании?
– В свое время сильно пытался.
– А разве им… ну, не плохо для имиджа иметь дело с Вырубовым?
– Ну, ты же хотела перестраивать его универмаг? Почему же москвичи не могут с ним дружить?
Елена оглянулась и увидела, что в квартиру входит начальник службы безопасности «Акрона» Прашкевич, хлопая друг о дружку ботинками и счищая с них налипшую грязь.
– Черт знает что, – сказал Прашкевич, – я до дома доехать не мог, представляете? На четыре квартала вся улица забита ихними тачками…
На журнальном столике забился оживший сотовый телефон, и Прашкевич первым подхватил трубку. Выслушал сказанное и протянул телефон Семину:
– Это Малюта. Предлагает встретиться… Тоже мне, массовик-затейник…
Молчаливые молодые люди простояли перед квартирой Семина два часа. Они ничего не делали и никому не угрожали – просто стояли, изредка усмехаясь и время от времени переговариваясь между собой. Во двор приехала милиция, но милиционеры ничего не могли сделать: враждебных действий пацаны Малюты не предпринимали, никаких плакатов не вывешивали, и несанкционированным митингом их тоже назвать было нельзя.
Когда люди Малюты разошлись, Семин повернулся к Елене и сказал:
– Собирайся. Ты уезжаешь из России.
– Я не могу, – возразила Елена. – У меня два договора, с Карельским и Шейко. И если мы не закончим проект для Шейко в срок, он решит, что ты чего-то боишься.
Этот аргумент, казалось, убедил Семина. Он сел за стол и принялся рассеянно теребить конец галстука – так он всегда поступал, когда был растерян.
– Разве ты не можешь пожаловаться губернатору? – сказала Елена, – в конце концов, я не знаю, правы эти москвичи или нет, но ведь получается так, что ты сейчас помогаешь оставить деньги от нефти в крае, а если победит Вырубов с москвичами, то деньги пойдут в Москву. Ведь ты же помогал губернатору перед выборами, а?
– Мы оба помогали губернатору, – ответил Семин, – я и Малюта. Мы оба были самыми крупными спонсорами. У него те же права, что у меня.
Семин не встретился с Малютой ни через день, ни через неделю. Стрелка все переносилась и переносилась: то Семин отказывался вести переговоры на территории, подконтрольной Малюте, то Малюта, наоборот, заявлял, что это ниже его достоинства – приходить к Семину, то московские банкиры категорически отказывались являться в «Акрон-Плаза», В конце концов стрелку забили на четвертое апреля в кабинете первого заместителя губернатора, Сащи Вяземцева.
Вечером второго числа Малюте донесли – в Москве состоялась воровская сходка, и на сходке этой воры назначили старого самарского вора, Зубка, смотрящим по нарымскому краю.
Начальником службы безопасности у Малюты был человек по прозвищу Миша-кимоно.
– Это Сыч старался, – сказал Миша-кимоно, – его мусорок, Прашкевич, две недели в Самаре пропадал, с тамошними эфесбешниками все кабаки обтер.
– Когда Зубок прилетает?
– Послезавтра. Дневным рейсом.
– Один? – уточнил Малюта.
– Один. В аэропорту его, понятно, встречают…
Совещание у первого заместителя губернатора назначено было на 14.30, а самолет прилетает в 14.05. Семину было хорошо известно, что машина с мигалкою доезжает от аэропорта до города за 22-23 минуты.
Офис Семина располагался в квартале от здания краевой администрации, и Семин еще сидел в офисе, когда ему доложили, что самолет из Москвы сядет точно по расписанию.
– Михаил, машину! – распорядился в интерком Семин.
***Круглопузый Ил-62 приземлился в аэропорту ровно в 14.05, как и было написано в расписании. Из самолета выкатили трапы, и к переднему трапу тут же подлетел черный «мерседес», – местная братва встречала Зубка. Рядом с «мерседесом» стояло еще несколько воровских машин, а чуть поодаль – две «Волги» с сотрудниками ФСБ. Формально у них был приказ следить за известным вором. Неформально у них был приказ охранять вора в законе от могущих воспоследовать неприятностей.
По переднему трапу должен был сойти Зубок, а через задний трап погнали всех остальных пассажиров.
Темная толпа людей в пальто и шубах уже заполонила задний трап, а передний все еще оставался пустым. Один из блатных выждав минуты две, взбежал по трапу и исчез в чреве самолета, а через минуту показался снова, разводя руками.
Встречающие переключили свое внимание на задний трап, решив, что Зубок спустился там, но в толпе на заднем трапе его уже не было. Впоследствии видеосъемка эфесбешников, фиксировавших всех, в том числе и тех, кто спускался по заднему трапу, показала, что Зубок на заднем трапе не появлялся.
Пассажиры в это время набились в автобус, тот изверг из своих недр клуб черного дыма, стрельнул неисправным глушителем и поехал к выходу с летного поля. Один из «мерседесов» сорвался с места и с визгом обогнал автобус, блокируя ему путь. Разъяренная братва принялась выгонять людей вон. Блатные провозились минут десять, прежде чем удостоверились, что Зубка в автобусе точно нет.
***Совещание у первого зама губернатора все не начиналось и не начиналось: сначала на пять минут опоздал Малюта, а потом чем-то обеспокоенный Семин сунул хозяину кабинета записочку, тот растерянно забегал глазами, извинился и вышел из комнаты.
Участники совещания – еще один зам губернатора, генеральный директор «Нарымгеологоразведки», Семин, Малюта и близкий к Малюте коммерсант Иван Пырьев, – остались одни.
Директор «Нарымгеологоразведки» Гиляев поднялся и стал расхаживать по кабинету Семин сидел неподвижно, выложив перед собой два мобильника. Малюта, напротив, получал удовольствие от всей ситуации. Он развалился на присутственном стуле, а потом вынул из бывшей на столе вазы зеленое яблоко, слегка потер его о рукав свитера и принялся громко яблоком хрустеть.
Ел Малюта с таким аппетитом, словно прибыл в кабинет из блокадного Ленинграда.
Прошло еще пять минут, – Малюта дожрал яблоко, потянулся, и щелчком отправил огрызок в пепельницу, красовавшуюся посередине стола. Директор «Нарымгеологоразведки» внезапно не выдержал.
