Евгения Михайлова - Вечное сердце
– Нет, – решительно сказала Таня. – То есть да. Я знакома с Олей и Зинаидой Павловной, у которых сгорела квартира. Это мои соседи, они очень приятные люди, в общем, я хочу им помочь. А родителей Марины, убитой девушки, я не знала, пока им не позвонила… Потом мы с Дэвидом к ним приехали. Теперь они не чужие нам люди. Я переживаю из-за того, что произошло. Раз вы спросили, сразу скажу…
– Стоп, – прервал ее Дэвид. – Сергей, она сейчас скажет, из каких денег собирается с вами расплатиться. Мы с этим разберемся потом, ладно? В принципе и сами пострадавшие понимают, что предстоят расходы.
– Да, Татьяна, – серьезно сказал Сергей. – Мы подпишем договор непосредственно с клиентами, а вы… У вас будет масса возможностей им помочь. Дэвид прав: сейчас главное – выстроить программу действий. Она такова. Я принимаю пострадавших, Дэвид привозит мне улику, найденную в сгоревшей квартире. Да, и еще. Пусть отец погибшей девушки сообщит мне, кто именно ведет дело. Надеюсь, его запросит высшая инстанция… Вы вообще-то молодцы, – он встал, завершая встречу. – Не так часто встречаешься сейчас с подобным неравнодушием. Я бы сказал, редко сталкиваешься. За свидетелями приходится бегать, как за преступниками. Подписать что-то – для многих равносильно явке с повинной. Так что… Будем надеяться, вместе у нас что-то получится.
Дэвид тоже встал и порывисто пожал Сергею руку, они с Таней пошли к выходу, у двери она резко затормозила.
– Извините, Сергей. Раз уж мы здесь вам рассказали все, что вокруг нас творится… Я вот еще о чем хочу спросить…
– О-о-о! – застонал Дэвид.
– Не нравится, закрой уши, – рассердилась Таня. – Сергей, моя соседка уехала в Америку, а собаку оставила с одной девушкой. Эта девушка – мошенница, она под разные туфтовые проекты деньги собирает по Интернету, ну, и, наверное, не только по нему. Может, где-то стоит с плакатом и коробкой… Что делать?
– Как от этой деятельности страдает собака? – спросил Сергей.
– Она не в курсе! – радостно засмеялся Дэвид.
– Я пока не знаю, – неуверенно ответила Таня.
– Тогда этот вопрос оставим открытым? – предложил Сергей. – Вы советуетесь с собакой, которую неосмотрительно оставили с этим человеком, из этого исходим, ок?
– Ну, ок… – согласилась Таня. – Но если что-то случится с Лорой… я за себя не ручаюсь.
– Кто у нас Лора? – озадаченно спросил Сергей.
– Это собака и есть, – объяснил довольный Дэвид. – Мы пойдем поговорим с ней по душам, да, Танечка?
– Чему ты радуешься? – сердито посмотрела на него она.
Сергей дружески прикоснулся к ее рукам, которыми она крепко сжимала свою сумку:
– Не волнуйтесь. Мы во всем разберемся. Обязательно информируйте меня.
…В машине Таня сначала молчала, переживая все, о чем они говорили с частным сыщиком, потом строго посмотрела на Дэвида. Тот тут же ответил ей своим коронным виноватым взглядом, перед которым она не могла устоять.
– Ты из меня там дуру сделал, – не очень уверенно сказала она.
– Не придумывай. Ты ему очень понравилась, этому Кольцову.
– Это ты не придумывай. Я видела, как он на меня взглянул, когда мы вошли.
– Как?
– Что это за окорок пришел…
– Таня, у тебя конкретные проблемы со здоровьем. Ты слишком отдаешься своей работе, у тебя сплошная колбаса в мозгах, ты чувствуешь?
– Да, – скорбно кивнула Таня.
– Надо как-то с этим справляться. Взять недельку за свой счет, походить в Третьяковку, консерваторию, поездить по живописным местам… – Он не выдержал и рассмеялся.
– Ты издеваешься? – удивилась Таня. – А я думала, ты всерьез. Как врач. Я мысленно уже увидела себя и в Третьяковке, и в консерватории, и…
– Ну какая ты смешная. Все это, конечно, хорошо. Но на самом деле у тебя все в порядке. Я шутил. Ты теряешь чувство юмора, когда речь заходит о тебе. На самом деле ты понравилась Кольцову, это точно. Я не ошибаюсь.
– Да ты что! И что он подумал обо мне, как ты считаешь?
– Что ты – женщина Рубенса, разумеется! – радостно воскликнул Дэвид, и опять они смеялись неизвестно чему. Вернее известно чему. Теплу, которое согревало их двоих.
Они въехали во двор Таниного дома и из машины увидели Нину с Лорой, которые брели под повалившим внезапно снегом. Таня вышла, окликнула девушку, помахала ей рукой. Та ответила.
– Вот видишь, – заметил Дэвид, закрывая машину. – Лора не имеет ничего против ее деятельности. Возможно, стала соучастницей. Ты простишь это собаке?
– Только ей, – улыбнулась Таня. – А сама возглавлю общественное движение: «За моральную чистоту двуногих».
– Не забудь банковские реквизиты на сайте указать, – деловито заметил Дэвид.
Глава 16
Заведующий отделом по расследованию убийств Вячеслав Земцов запросил из района дело Марины Кудиновой. В тот же день эксперт Масленников принес свое экспертное заключение. Слава взглянул, вздохнул.
– Если кого и поймаем, запросто отделается даже не убийством по неосторожности, а несчастным случаем…
– Смотря кого поймаете, – пожал плечами Александр Васильевич. – Несчастный случай недешево ему обойдется.
– Но вы как считаете? Это точно не несчастный случай на самом деле? Вы пишете, смерть наступила от остановки сердца. Может, она была сердечница?
– Точно. У нее не было серьезного порока сердца. Такое, как у Марины, сердце могло быть у любой домашней инфантильной девочки. Неготовое к страху и боли. На теле следы разных рук однозначно. Ею просто игрались, бросали друг другу, как мяч. Гематомы не смертельные, там подробно описано… При травмах на таких местах боль должна быть очень сильной.
– Алкоголя в крови много?
– Совсем немного.
– Вот вы говорите – инфантильная. А в деле немаленький список парней, с которыми она встречалась.
– Да, явно вошла во вкус взрослой жизни и совершенно потеряла инстинкт самосохранения. Встречалась, скорее всего, с теми, с кем училась… А попала в руки других людей… Мне так кажется.
– Половой контакт был?
– Да, конечно. С разными мужчинами. И в достаточно жестокой форме. То есть я убежден в том, что девушка не вынесла и этой боли.
– Наркотики?
– Нет.
Слава поднял голову и какое-то время смотрел без выражения на Сергея Кольцова, который, похоже, давно стоял на пороге кабинета.
– Стесняешься, – произнес он утвердительно. – Чего уж тут. Проходи. Работаем по твоему щелчку. Подарок, конечно, а не дело. Слышал?
Сергей прошел к столу ленивой походкой актера, который играет ковбоя.
– Привет. Благодарю за внимание. Уверен, вас ждет очередное блистательное раскрытие… Да, я слышал. Тяжело это будет узнать родителям. Они в коридоре.
…Через пятнадцать минут заключение экспертизы выпало из окоченевших пальцев Валентины, и четверо мужчин с ужасом слушали непрерывный, почти нечеловеческий вой, стон женщины, не зная, что делать. Валентина, оттягивая ворот свитера, который, как ей казалось, сдавил ее горло петлей, ничего и никого вокруг не видела. Она была Мариной, девочкой, ее тело разрывалось от боли, душа рвалась прочь… Безумными глазами Валентина нашла окно, рванулась к нему, попробовала открыть…
– Марина, – вдруг дошел до ее сознания незнакомый мужской голос. Она повернулась к Александру Васильевичу, который сжал ее локоть. – Марина, – продолжал он, – ваша дочь, больше не чувствует ни боли, ни страха. Но вам нужно позаботиться о том, чтобы она нашла покой. Вы верующая?
– Не знаю, – прохрипела Валентина.
– Я не о религии спросил. Вы верите в то, что ваша дочь не покинула вас совсем? В то, что ваша связь не разорвана ее смертью?
– Я не знаю, – шептала Валентина.
– Знаете, – уверенно сказал он. – Это знает каждая мать. Если бы все кончилось в тот день, когда она ушла, вы бы сейчас не испытали ее боли. Это она пожаловалась вам, позвала на помощь. Я так думаю. А вы?
– И я… – Валентина повернулась, нашла глазами мужа, который смотрел на нее, не вытирая мокрого от слез лица, и тихо сказала ему: – Саша, не плачь. Это правда, то, что сказал этот человек. Мы все сделаем, чтобы было лучше Марине.
Александр кивнул и подошел к жене, Сергей поднял с пола бумаги. Земцов вздохнул. Это оказалось еще тяжелее, чем он думал.
– Вы можете похоронить дочь, – сказал он. – Мы будем работать. В принципе начальное следствие сделало не так уж мало. Опрошено много лиц, имеющих отношение… Но мой совет: не думайте пока об этом.
Глава 17
Таня вернулась с работы, быстро прогулялась с Жулей, покормила ее, немного прибрала в квартире, заглянула в холодильник. Еда есть, но она… Она ничего не хочет, у нее появилась новая привычка – постоянно волноваться. Ужасная, надо сказать, привычка. Ни телевизор посмотреть, ни почитать, ни постирать, в конце концов. Она металась по квартире, глядя то на часы, то в темное окно, прислушиваясь в стуку лифта… Сегодня Дэвид не работает, он «бомбит». Сказал, что приедет вечером сюда, постарается пораньше. Что значит – пораньше? В котором часу? Что ей делать – переодеться в халат или вечерне-домашнее платье (купила на всякий случай такое, как у Алены), смыть совсем с лица косметику, как она привыкла делать дома, или, наоборот, смыв, заново накраситься? Только женщина понимает, какие это роковые решения: сделает что-то не так – и все полетит к чертовой матери. Что полетит? Почему полетит? Да по кочану, зло сказала она самой себе. Все. Если он сейчас не придет или хотя бы не позвонит, она просто ляжет на кровать в темной комнате и будет ждать. Это невыносимо. Потому что он ей не муж, даже нельзя сказать, что постоянный любовник, так, без году неделя, она ему навязываться не может. Нет! Может! Она себя уважает. Ой! Звонок!
