Джулия Хиберлин - Тайны прошлого
Большой ящик справа я оставила напоследок и теперь рванула его от всей души. Я знала, что там: простой белый официальный конверт с мрачной надписью «Прочитать после моей смерти». Мама, в качестве последнего своего осознанного действия, показала мне, где именно он находится. Похоронные приготовления, сказала она. Я перевернула конверт, борясь с желанием сломать печать. И сознательно отправила его обратно в ящик. Для начала мне нужно было уяснить совсем другие вещи.
Царап-царап. Крыса пробралась под пол?
Нет. Окно. Что-то царапало снаружи.
Там ничего нет, сказала я себе. Совсем как в детстве, когда мы с Сэди лежали в своих кроватях на втором этаже и подкалывали друг друга, представляя ужасы, собирающиеся в ночной тьме, и рассказывая о них.
Я отодвинула занавеску, очень осторожно, потому что девятилетней Сэди не было рядом, чтобы заплатить мне доллар за этот подвиг.
Не лицо. Просто ветка, скользящая по стеклу.
Ветер усиливался, обещая грозу. Луны не было. Я опустила занавеску и проверила замки на всех дверях и окнах. Закончив, я поняла, что чувствую себя почти что в безопасности.
Порывшись в большом шкафу над стиральной машиной, я нашла пуховую подушку нужной степени мягкости и несколько полосатых синих простыней, которые пахли так, словно их только что сняли с веревки за окном.
На половине моего пути наверх усталость пересилила мою паранойю по поводу жути, крадущейся рядом в темноте. Перевязанное колено болело. Я включила свет в своей комнате, увидела голый двуспальный матрас и ярко-желтую мебель в сочетании с красными занавесками, по которым мчались черные пони.
Остатки энергии я истратила на размышления о судьбе. Я думала о ней, стягивая ботинки, расстилая выглаженные простыни, распуская растрепанный узел волос, засовывая пистолет под подушку — большое «нельзя» в семье МакКлаудов.
Я думала о моем брате Таке, который часто сидел на краю этой кровати и рассказывал мне сказки на ночь, и о том, как он погиб в автокатастрофе на свой восемнадцатый день рождения, оставив в моем детстве бездонную пропасть. Я думала о Розалине, которая до сих пор ищет свою похищенную дочь. Я думала об Энтони Марчетти, убийце детей, и о том, какое, к дьяволу, отношение он может иметь ко мне.
Когда я закрыла глаза, начался дождь.
* * *Я не знала Рокси Мартин, но я видела газовый шлейф ее выпускного платья, все еще свисавший бирюзовым призраком с ветви столетнего дуба через полчаса после того, как она перестала дышать. Эта сцена вертелась у меня в голове, как кино. Искореженный кабриолет «мерседес» в овраге. Проблески полицейских мигалок, перегородившие дорогу патрульные машины, прожекторы, направленные на силуэты троих мужчин, которые внизу, у реки, ищут среди обломков останки красивой девушки. Гул вертолета первой помощи, опустившегося на черную дорогу перед нами.
О Рокси я читала в газетах — на следующий день, и на следующий: спортсменка, звезда волейбольной команды, дочь матери-одиночки и жертва старшеклассника, который напился на танцах водки, налитой в пластиковую бутылку из-под минералки. Он выжил в той аварии, отделавшись ушибом селезенки и сломанными ногами.
Это было четыре года назад. Я была в Вайоминге, возвращалась на Ранчо Хэло после выходного, везла лекарства для заболевшей лошади. Я застыла тогда в пикапе, почти ослепшая от мигалок, не в силах отвести взгляд от аварии. Я не могла дышать. Я, на полпути к своей докторской степени по психологии, впервые в жизни обнаружила у себя все признаки панической атаки.
И могла даже отследить ее источник.
Мой брат Так.
Подобного приступа паники у меня больше никогда не было. Но этим утром, после недолгого прерывистого сна в моей старой кровати, я сидела за маминым кухонным столом, и моя рука тряслась, когда я разбирала пистолет, чтобы почистить его.
Я могла оказаться дочерью монстра. Я впервые за долгое время позволила себе осознать эту мысль. Откровение Сэди по поводу папиных слов распахнуло передо мной темную бездну.
Я люблю ее как родную.
Мое детство могло оказаться обманом. Моя ДНК, эта чрезвычайно важная двойная спираль, досталась мне от стриптизерши и гангстера.
Мама с папой могли оказаться чемпионами по лжи. Похитителями. И Сэди могла перестать быть мне родной сестрой.
Когда острая боль ударила меня в грудь, я поднялась и попыталась отдышаться, медленно, судорожно, зачем-то открыв холодильник, — видимо, хоть так пытаясь избежать поездки в Паника-сити.
Упаковка из двенадцати банок «Доктор Пеппер» стояла на почетном первом плане. Каждый раз, оказываясь в Техасе, я жила по рекламному слогану «Доктор Пеппер» 20-х годов: «Выпей, чтобы поесть, в десять, два и четыре». Слоган появился благодаря давно почившему ученому из Университета Колумбии, который определил, что в это время суток люди переживают естественный спад энергии. Лично я время от времени спасалась «Пеппером» в период от шести до восьми часов утра. Сейчас было 7:08, как показывали часы с петухом, висевшие над старой газовой плитой. Петух раньше орал каждый час, пока папа не выяснил, как его заткнуть.
Я открыла банку и сделала ледяной, вкусный, сладкий глоток своей законной альтернативы кокаину. Тридцать девять граммов сахара поступили в кровь, и эффект от них уступал разве что пятидесяти граммам из аналогичной баночки «Оранж Краш». Мэдди унаследовала то же отношение к сахару, особенно после недолгих попыток пить только воду, как советовала одна из ее телевизионных поп-принцесс. Но, как истинная дочь МакКлаудов, через две недели она вернулась к «Доктор Пеппер».
Когда кровяное давление снизилось до приемлемых величин, я подняла с пола сумочку и выудила телефон. Меня ждали три сообщения голосовой почты.
Первое от полиции Форт-Ворса. Рука у Джека Смита сломана не была, обошлось растяжением связок. Нападавших освободили. Оба объяснили происшествие как обычный случай «дорожной ярости», заявили, что Джек подрезал их на Ай-35 и показал неприличный жест. Они последовали за ним на парковку «поговорить», и Джек первым на них напал.
Я не верила в это ни на грамм, но история была хороша, потому что мы жили в Техасе, где людям не всегда ясны правила. Я сделала мысленную пометку: позвонить в полицию и узнать настоящие имена напавших на Джека Смита. В Техасе «Бубба» вряд ли было уменьшительным именем. Зато могло оказаться, к примеру, обоснованной кличкой.
Мне очень не нравилось, что я разозлила двух незнакомцев со склонностью к насилию и моей фотографией в телефоне, а еще меньше нравился факт, что они теперь на свободе.
Второе сообщение, от Сэди, было коротким: «Позвони мне после “Доктора Пеппера”». Петух намекал, что еще слишком рано.
Третье было от самого Джека Смита. Он интересовался, не хочу ли я подъехать утром к его отелю. Без объяснений.
Прости, Джек, у меня на сегодня другие планы.
А затем я вспомнила, что не проверила имейл, и пришлось делать это через телефон, потому что ни беспроводного, ни обычного Интернета на ранчо не было. Читать письма на крошечном экране было неудобно, и я собиралась проверить почту еще вчера, с ноутбука Сэди, но забыла. Как выражалась бабушка — завертелась.
Я проглядела пятнадцать сообщений со знакомых адресов. В основном интернет-магазины с предложениями услуг. Удалить. Удалить. Удалить. Удалить. Удалить. Удалить.
После чистки осталось всего пять писем. Четыре были от персонала Хэло: ребята интересовались, как у меня дела. Мило и искренне. Я буду скучать по ним.
Последний имейл не подходил ни под одну из категорий. Не обычный спам, но и не личное. С адреса [email protected]
Тема письма: «Защити от этого тех, кого ты любишь».
Будь в конце темы восклицательный знак, я бы тут же удалила письмо, решив, что это предупреждение пьяным водителям или реклама желудочных баллонов.
Но знака не было, и я открыла письмо.
В сообщении зиял пустой белый квадрат. Без слов. Без картинки с улыбающимся стройным клиентом желудочной хирургии, держащим на вытянутых руках старые джинсы размером с цирковой шатер.
Мой палец застыл на секунду, прежде чем я решилась кликнуть по вложению. Экран телефона залило размытыми пикселями. Я закрыла экран и попыталась снова. Та же раздерганная мозаика крошечных плиток.
Глубоко внутри зашевелилась тошнота. Ерунда, сказала я себе. Это неправильное письмо, его отправляли не мне.
И все же.
Несложно ведь отследить имейл или улучшить изображение. Я могла бы отправить файл из письма на мой ноутбук, но у меня не было нужных программ. И умения ими пользоваться, раз уж на то пошло. А обращаться в коммерческую фотолабораторию я не хотела.
И в полицию. Пока еще нет.
Если это ерунда, я буду выглядеть дурой. Если не ерунда, я потеряю контроль над ситуацией.
