Евгения Горская - Дар или проклятие
– Нет, – сказал он резким тоном покойного деда. – Ей самой решать, как жить.
Он даже не заметил, что она назвала его Вадиком.
Его жизнь изменилась сразу и бесповоротно, когда ушел отец. Сначала мама все время плакала, и Вадик очень ее жалел, и все хотел позвонить отцу и попросить его вернуться, но не знал его рабочего номера. В шесть лет Вадик уже умел звонить по телефону. Потом мама как-то сразу стала очень веселой, смеялась, пела ему песни, и Вадик так этому радовался, что прощал ей, когда она засыпала почти сразу, как только приводила его из детского сада, а есть в доме было совсем нечего. Он радовался, что мама не плачет, и не понимал, почему на нее так кричит дед, когда они с бабушкой приходят к ним домой.
Перед самой школой, через полгода после ухода отца, бабушка забрала его к себе насовсем. Сначала мама приходила почти каждый день, благо жили они рядом, потом реже, а потом совсем редко. Может быть, он так ничего и не понимал бы еще долго, потому что бабушка и дед о матери при Вадиме никогда не говорили. Только однажды он увидел ее, спящую на грязном газоне у автобусной остановки. Он шел в магазин за хлебом, было уже темно, и пьяную женщину он заметил, когда подошел совсем близко. Вадим до сих пор помнил свой детский ужас, как хотел отойти от нее и не мог и как потом не соображал, почему оказался дома, и бабушка обнимала его, целовала и плакала.
Он до сих пор не понимал, как бабушка догадалась, что с ним произошло. Она прошептала ему в ухо: где? А подошедший дед сказал, как отрезал, что это не имеет никакого значения. Потом дед долго с ним разговаривал, объяснял, что мать больна, что ее нужно жалеть, но вместе с тем она должна сама справиться со своей болезнью, и она наверняка справится. Вадику было все равно, справится мать с болезнью или нет, он только хотел никогда больше ее не видеть. Ни пьяную, ни трезвую.
Он учился тогда в третьем классе.
Он не знал, рассказала ли бабушка матери о том страшном случае или нет. Ему было все равно. С тех пор он воспринимал мать как постороннего человека, терпел, когда она, приходя, целовала его, морщился и уходил к себе в комнату, если от нее пахло спиртным, засиживался с ней на кухне, если она была трезвой и рассказывала что-то интересное. И никогда не вспоминал о ней, когда она уходила.
И сейчас уже взрослый Вадим никогда не думал о матери. Так, вспоминал иногда, если что-то о ней напоминало. Вспоминал, как о совершенно чужом неприятном человеке.
– Лечить пробовал? – Наташа все держала его за руку, не давая тронуться, и он осторожно свободной рукой переложил ее ладонь на черную кожаную сумку, лежащую у нее на коленях, и стал медленно отъезжать от тротуара, вливаясь в поток машин.
Мать лечилась от пьянства много раз. Иногда начинала пить сразу после выписки из больницы, иногда через несколько месяцев. Однажды ухитрилась даже выпустить книжку стихов – она была поэтессой. Он сам, уже после смерти бабушки и деда, трижды клал ее в больницы, платил вполне приличные деньги, прекрасно зная, что толку от этого не будет.
Он знал, что и бабушка, и дед не дожили даже до семидесяти из-за нее.
Он ненавидел мать.
И ненавидел отца. За то, что произошло с его мамой.
– Может, сходим куда-нибудь? – предложил он, уже припарковавшись у Наташиного подъезда.
– Нет, спасибо, – Наташа покачала головой. Она совершенно не представляла, чем занять вечер, и вместе с тем чувствовала, что проводить его с Вадимом после всего того, что случилось с ней вчера, как-то… неправильно.
Он выбрался из машины вслед за ней и так же, как вчера, пошел за ней вверх по лестнице и только в дверях квартиры почему-то замешкался. Сегодня он не стал раздеваться, захлопнул дверь, помялся на входном коврике и попросил:
– Дай телефон. – А когда Наташа, не сразу поняв, чего он хочет, достала из сумки мобильный и протянула ему, потыкал в сенсорный экран, дождался ответного звонка собственного мобильного и вернул телефон ей.
Наверное, нужно было Вадима пригласить, но Наташа молчала. Она опять вспомнила, что Катя ходила по ее квартире, и на нее мгновенно навалилась противная слабость. А ведь казалось, что уже почти забыла.
– Никуда не выходи, – предостерег Вадим и спохватился: – У тебя продукты есть?
– Есть, – кивнула Наташа, – спасибо.
Она только сейчас вспомнила, что ничего не ела со вчерашнего дня, после того, как поковыряла салат, разговаривая с Ларисой. И к собственному удивлению, совершенно не хотела есть.
– Пожалуйста, – Вадим помедлил и взялся за ручку двери, – запрись и без меня никуда. Никуда, поняла?
Наташа кивнула.
Он все мялся на маленьком коврике и наконец решился:
– С кем ты утром по телефону разговаривала?
– Ни с кем, – удивилась она.
– Ну, утром, когда выходила из подъезда?
– А-а, – наконец-то сообразила она, – с Сережей. Это сын нашего директора. Мы с ним дружим.
– Сколько ему лет? – теперь он смотрел не на нее, а куда-то в сторону.
– Восемь, – стараясь не засмеяться от радости, что он, кажется, ее ревнует, ответила Наташа.
Вершинин виновато улыбнулся, кивнул ей на прощанье и вышел.
Звонок с незнакомого номера раздался минут через пятнадцать. Наташа сидела на диване, вертела телефон в руке, собираясь занести номер Вадима в записную книжку, и почему-то боялась это сделать. Она прекрасно знала, почему. Ведь, если он больше не позвонит, ей будет неприятно натыкаться на его имя.
Диван был совсем старый, когда-то Наташа спала на нем, приезжая к бабушке в гости, и они с Виктором давно собирались его заменить, да так и не собрались, и сейчас она почему-то была этому рада.
Когда на экране телефона появились цифры, Наташа очень обрадовалась и почему-то чуть-чуть запаниковала. Она была уверена, что это Вадим.
– Наташ, это я, Морошин, – произнес тревожный голос.
– Стас? – удивилась Наташа. Морошин никогда ей не звонил, и она ему тоже.
– Тут такое дело… Короче, давай встретимся. Я тебе кое-что рассказать хочу.
– Нет, – резко отказалась Наташа, – говори по телефону.
Он замялся, и она неожиданно почувствовала, что сказать он хочет что-то очень важное.
– Приезжай ко мне, – сдалась она и назвала адрес.
– Минут через двадцать буду, – облегченно отозвался он.
Приехал Стас даже быстрее и минут через пятнадцать уже оглядывался в ее тесной прихожей.
– Есть хочешь?
– Хочу, – он как-то сразу освоился в ее квартире и прошел в ванную мыть руки.
Наташа опасалась, что он спросит ее про мужа, не хотелось, чтобы в фирме пошли ненужные разговоры, но про мужа Стас ничего не спросил. Впрочем, его вряд ли интересовала ее семейная жизнь, он мог даже и не знать, замужем ли она.
– Я не мог занести тебе вирус, – спокойно сказал Стас, усевшись около стола на кухне и наблюдая, как она ставит жарить для него магазинные котлеты. – Я твой компьютер только включил и сразу выключил.
– Что?! – Наташа уставилась на него, отвернувшись от плиты. И увидела вдруг, что Стас как будто изменился за сегодняшний день. Теперь она удивилась, что совсем недавно презрительно подумала про него «молодежь», а потом еще обругала разными нехорошими словами. Сейчас на нее смотрел умный, все понимающий и насмешливый человек. Молодой, конечно, но это, как всем известно, дело поправимое.
Стас усмехнулся, вздохнул, помедлил немного и заговорил.
Скачать базы МВД его попросил школьный приятель. Сначала Стас отказался, а потом, поразмыслив, подумал – почему бы и нет? Приятель был давний, надежный, и помочь ему он считал вполне естественным поступком. Однако со своего компьютера – тут Стас виновато посмотрел на Наташу – он залезать в базы МВД не решился. И выбрал компьютер Наташи: на нее все равно никто никогда не подумает, что она может заняться хакерством.
Проникнуть в офис, минуя проходную, было совсем не сложно. Оказывается, пожарная лестница, имевшая выходы на балконы, во дворе никогда не запиралась, а огражденный железными прутьями балкон второго этажа имел небольшую лазейку между этими самыми прутьями. Крупному человеку в нее пробраться не было никакой возможности, а гибкому и худому Стасу труда не составило. Камер наблюдения на пожарной лестнице не было, в коридорах оказалось совсем темно, ключи от Наташиной комнаты у него имелись: когда-то Стас работал в этой комнате, и добраться до нужного компьютера было делом элементарно простым.
Стас вошел – уличного света вполне хватало, чтобы различать предметы и не споткнуться, – включил Наташин компьютер, потратив какое-то время на поиск пароля, и, почувствовав, что разнервничался – все-таки взломщиком он был начинающим, решил покурить на пожарной лестнице.
Вот тут-то и началось непонятное. Неожиданно в коридоре зажегся тусклый аварийный свет, и полумертвый от страха Стас из щели неплотно прикрытой двери на пожарную лестницу увидел замдиректора Выдрина, спокойно идущего к собственному кабинету.
