Охотник - Тана Френч
Трей говорит:
— Как ты это сделала?
— Позвонила ему, — отвечает Шила, — и он пришел. Ему-то что. Он меня и не видел.
Кел говорил, что гарды проверят телефон Рашборо.
— Когда ты ему звонила? Со своего телефона?
Шила наблюдает за ней. Взгляд у нее странный — едва ли не удивленный; на секунду Трей кажется, что мать улыбается.
— В ту же ночь, когда все устроила, — говорит она. — Когда папаня твой уснул. С его телефона и звонила — а ну как тот-то не ответит на звонок с неизвестного номера. Сказала, что у меня есть деньги накопленные, не хотела я, дескать, отцу твоему говорить, а не то он бы все их у меня забрал. Но Рашборо пусть получит их, если уберется отсюда и заберет папаню твоего с собой.
Шила хрустит коркой, вспоминает.
— Он посмеялся надо мной, — продолжает она. — Сказал, твой папаня должен ему двадцать тыщ, я со своего пособия столько насобирала? Я ему сказала, что у меня пятнадцать, которые бабка моя оставила, и я их берегла тебе на колледж. Тут он смеяться перестал. Говорит, сойдет столько, оно стоит остальной пятерки, чтоб убраться из этой выгребной ямы, а дальше он уже с отцом твоим разберется так или иначе. Толковал по-другому, — добавляет она. — На меня пижонский выговор свой не тратил.
Трей:
— Где ты с ним встретилась?
— У ворот. Привела в сарай — сказала, там деньги спрятаны. Молоток у меня в кармане худи был. Сказала, деньги в ящике с инструментами, на полке, и когда он нагнулся, чтоб ящик тот достать, я его и ударила. В сарае все устроила на случай, если этот-то заорал бы или драться полез, но он вырубился запросто. Хоть и страшный козлина, от которого твой папаня в ужасе был, а не пискнул ни разу.
Если Рашборо не сопротивлялся, его крови на Шиле нету — нет и никаких фрагментов ее кожи у него под ногтями. Его труп где-то там, в руках у Нилона, не опасен.
— Я в сарае кухонный нож приготовила, — продолжает Шила. — Тот, острый, который у нас для мяса. Когда этот-то помер, я его втащила на тачку и вывезла на дорогу. — Разглядывает последний кусок корки от тоста, размышляет. — Чувство такое, будто кто-то за мной наблюдает. Я б решила, что это Малахи Дуайер или Шон Пол, может. Не сами же те овцы себя выпустили.
— Могла б в овраг его сбросить, — произносит Трей.
— И что толку тогда? Мне надо было, чтоб твой папаня знал, что Рашборо больше нет, чтоб убрался. Я б на пороге его бросила, да только не хотела, чтоб ты его увидела.
Шила собирает коркой остатки повидла с тарелки.
— На том и все, — говорит она. — Так я тебе воздала по справедливости, даже если раньше ни разу. А тут поступила так, чтоб тебе на пользу.
Трей:
— Ты в перчатках была?
Шила качает головой.
— Не заморочилась, — отвечает она.
Трей видит, как сарай полыхает уликами, словно болотный пожар: отпечатки пальцев на молотке, на тачке, на двери, на полках, в крови, в следах, натоптанных на полу. Тело Рашборо — ничто; опасность — она вот где.
— Одежда, в которой ты была, — говорит она. — Помнишь — которая?
Шила смотрит на Трей, взгляд странный, в нем набирает силу полуулыбка.
— Помню, — отвечает она.
— Она у тебя все еще где-то есть?
— Канешно. Выстирала. Оно надо было.
Трей видит, как материны знакомые линялые футболки и джинсы озаряются крошечными раскаленными следами — волосы Рашборо, волокна хлопка с рубашки, пятнышки крови, глубоко въевшиеся в ткань. Шила, приведя это все в движение, даже не пыталась убраться с дороги, просто замерла неподвижно и стала ждать, попадет в нее или промахнется. Усталость это или дух противоречия, залегающий глубже всего, что ей было известно, Трей разобрать не может.
— Доставай по-любому, — говорит она. — И обувь.
Шила отодвигает стул и встает. Улыбается Трей во весь рот, голова вскидывается, как у неукротимой гордой девчонки.
— Так, — произносит она. — Все как и говорила: сделаем то, что необходимо.
Солнце тонет. В полях свет все еще золотит траву, но здесь, у подножья горы, тень глубока, словно в сумерках. Жара теперь иная — не оголенное пламя с небес, а густой, насыщенный зной дня, сочащийся из земли. Люди стоят молча, ждут. Сонни и Кон плечом к плечу. Пи-Джей переминается с ноги на ногу, хрустит сухой стерней; Франси курит; Десси высвистывает было сквозь зубы рыхлую песенку, но бросает. Март опирается на лопату. У Франси под мышкой клюшка для хёрлинга, а Пи-Джей рассеянно помахивает ручкой кайла. Кел наблюдает за ними ненавязчиво, пытается прикинуть, что они метят или готовы совершить.
Шум Сенанова фургона из-за дальнего поворота дороги долетает до них едва-едва. Фургон останавливается на дороге рядом с другими машинами, Франси гасит окурок ногой. Джонни вылезает из машины и бредет по траве к ним, Сенан и Бобби следуют за ним, как стража.
Подойдя достаточно близко, Джонни переводит взгляд с лица на лицо и позволяет себе полусмешок.
— Что тут такое, ребята? — спрашивает он. — Боже всемогущий, вы все жуть какие серьезные с виду.
Март протягивает ему лопату.
— Копай, — говорит он.
Джонни недоверчиво смотрит на лопату и лыбится. Кел видит, как мечется у Джонни ум в поисках путей отступления.
— Ай да ну, — говорит он. — Я не одет для…
— Ты сказал, тут есть золото, — произносит Сонни. — Давай глянем на него.
— Иисусе, ребята, я никогда не говорил, что оно в этом месте. Дружок наш Рашборо ни одно место так точно не указал. И уж конечно, я вам сразу сказал, что все это может быть…
— Тут сойдет, — говорит Франси.
— Ай, ребята, — говорит Джонни. — Это наказание мне, что ли, за то, что я Рашборо привел сюда? Само собой, я потерял больше, чем любой из вас, но я не…
Март говорит:
— Копай.
Миг спустя Джонни качает головой, словно потакает им, шагает вперед и берет лопату. На секунду его взгляд пересекается со взглядом Кела. Кел глаз не отводит.
Джонни с тихим скрежетом втыкает лопату в землю и дальше загоняет ногой. Земля высохла намертво, лопата входит всего на пару дюймов. Джонни поглядывает вокруг ехидно, приглашая остальных согласиться с абсурдом происходящего.
— Мы тут всю ночь проторчим, — говорит он.
— Так давай шевелись тогда, — говорит Кон.
Джонни вновь обводит взглядом их лица. Ни одно не меняется. Джонни принимается копать.
В машину не хочет никто. Все они что-то такое уловили — что-то, чего не понимают, но оно им не нравится, и восстали против. Лиам орет и требует ответа, куда это они едут и где папка, пока Шила не запихивает его, все еще вопящего и буйствующего, на заднее сиденье. Аланна, жалобно хныкая, липнет к Трей, и ее приходится отрывать, пока Шила ловит по двору Лиама и с оплеухой, чтоб не рыпался, швыряет его в машину.
