Владимир Шитов - Собор без крестов
гостям самим без них принимать морские, солнечные и песочные ванны, и только вечером, встречаясь в доме, хозяева и гости могли общаться между собой.
У женщин был свой разговор, тема которого мужчин не интересовала, точно так же женщинам неинтересно
было слушать, о чем говорят их сожители. Поэтому постоянно после общего ужина мужчины уединялись на
веранде, где, вдыхая влажный морской воздух, не спеша вели непринужденную беседу за бутылкой легкого
сухого вина.
В один такой августовский вечер между ними состоялся следующий разговор:
— Тебя, меня и многие тысячи нам подобных воры назвали суками за то, что мы не пожелали сидеть с ними у
«хозяина», а согласились идти воевать с немцами, взяли оружие и пошли на фронт. Вспомни, в какие только мы
не попадали переплеты, что нам пришлось на себе испытать, какое к нам было отношение и обращение со
стороны начальства и скольких нас унесла «косая»? Помню, в отряде было перед боем восемь тысяч человек, а
после боя едва «наскреблась» вместе с легкоранеными одна тысяча. А сколько было таких боев, пока война
кончилась? Не мне тебе говорить, а потому на нашей участи тех лет я не буду останавливаться. Я хочу тебя
спросить о другом. Нарушили мы тогда воровской закон или нет? — наступательно, как у своего противника, спросил у Лапы Борода.
— В том, что мы тогда нарушили воровской закон, спора нет, — не спеша начал говорить Лапа. — Если мы
воры, то мы должны быть вне политики, и оружие не имели права брать в руки и применять его против немцев.
Как видишь, мы нарушили воровские принципы. Воровской закон вырабатывался веками, но, как и у «хозяина», наш закон тоже не может угнаться за временем и шагать с ним в ногу. Если его не совершенствовать, то он
станет балластом и будет мешать нашей жизни.
— Выходит, мы обновили воровской закон? — удовлетворенно заметил Борода.
— А ты как думал! — убежденно заверил его Лапа. — Из-за дурных принципов воров: не работать, не воевать
и других — красношапочники столько их выявили и пустили в распыл, что дух замирает, а воры, не видя в нас
своих спасителей, еще и воевали с нами.
— Действительно! — задумчиво пробурчал Борода. — Сколько законников пришлось нам уложить в
«деревянные бушлаты», — с сожалением заметил он.
— Воры тоже нашего брата немало отправили к праотцам, — задумчиво напомнил ему Лапа. — Взяли бы
тогда воры и суки полюбовно договорились по всем позициям без поножовщины и погромов, — посоветовал он
запоздало своим злейшим и непримиримым врагам.
— Куда там, чтобы вор снизошел сесть за стол переговоров со своим злейшим врагом, опуститься до такого
унижения, лучше быть зарезанным, как баран, — язвительно возразил Борода.
— Да, некоторые ночные схватки доходили до сотни трупов, не считая раненых, на проволоку лезли, но нам
так и не покорились, — напомнил Бороде Лапа.
— Вот и поплатились жмурики, — беззлобно, как о своих друзьях, произнес Борода.
— Раньше в колонии до тридцати и более тысяч содержалось зеков. Как прибывает этап, так и начинается
выяснение отношений: кого с этапом прибыло больше — сук или воров. Если воров, то они гоняют и режут сук, если наоборот, то мы устраиваем им бойню, — вспомнив беспокойное время, вздохнул Лапа.
— А красношапочники под шумок с помощью сексотов вырезали злостных нарушителей режима, — напомнил
ему Борода.
— И такое было, — согласился с ним Лапа.
Нахлынувшие воспоминания не оставили их равнодушными к прошлому. Они выпили по фужеру вина. Не
спеша закусили ягодами, фруктами.
— Вообще воры тогда в отношении нас здорово просчитались. Как-никак мы прошли через жерло войны, насобачились и резать, и убивать, да и сочувствующих нам среди зеков было более чем достаточно. Мало у кого
из них фашисты не сократили семью, а уж о покалеченных, пропавших без вести в их семьях и говорить не
приходится, — продолжил воспоминания Лапа.
— Бывшие фронтовики, не являющиеся ворами, нам тоже хорошую поддержку сделали, — напомнил ему
Борода.
— Конечно! — согласился с ним Лапа. — А вообще-то, Илларион Константинович, давай закончим
воспоминания и поговорим о Леснике. Как у него сейчас обстоят дела? Я его уже месяца два не видел.
— У него все о’кей! — беспечно бросил Борода, оживляясь, довольный, что наконец они переключились в
разговоре на более интересную тему.
— В мохнатые зембеля давно руку не запускал? — поинтересовался Лапа.
Борода, оглядевшись по сторонам и убедившись, что их никто не подслушивает, все равно, понизив голос до
шепота, заговорщицки сообщил Лапе:
— Лесник с Альбиной сейчас значится находящимся на своей вилле в Америке. Ты же знаешь, что он имеет
двойное гражданство: российское и штатовское.
— Чтобы беспрепятственно мотаться туда и обратно, — догадливо заметил Лапа.
— Само собой разумеется! — согласился с ним Борода.
— Как же американцы пошли так легко на предоставление ему двойного гражданства? — поинтересовался у
него Лапа.
— Когда будешь иметь на счете три миллиона долларов, то и у тебя с американским гражданством проблемы
не будет, — заверил Лапу с улыбкой Борода.
— Так что он там делает? Мне не верится, что он туда поехал подышать свежим воздухом и отдохнуть. У нас
отдых не хуже ихнего.
— Правильно ты мыслишь, — согласился с ним Борода. — Его поездка в Америку — ширма, за которой
провернутое нами махровое дело.
— Ты не тяни резину, а быстрее выкладывай, — не вытерпев затяжки, потребовал у Бороды Лапа.
— Короче, он по подложному американскому паспорту возвратился назад. В столице он грабанул один
коммерческий банк и втихаря смылся опять к себе в Америку. Теперь ожидаю всем семейством его возвращения
с «отдыха», но только официально.
— Стоило ли ему из-за этого дела городить такой сложный забор?
— Стоило! — заверил его Борода, показав ему разжатых четыре пальца, гордо прокомментировав: — Между
прочим, с семью нулями.
— Тогда молодец! — восхищенно похвалил за глаза Лесника Лапа.
— Мне пришлось немало повозиться, пристраивая такую кучу бабок в дело, чтобы не пропали и не упали в
цене, — хитро скривив физиономию, а потом улыбнувшись, поведал сокровенное Борода.
— Как вы узнали, что такая куча наличных денег хранится в банке?
— Это долгая история. Если вкратце, то двумя словами можно сказать так: его племянник, здоровенный бык, между прочим, служил в морской пехоте, закрутил с одной вертихвосткой, работающей в этом банке, любовь. Эта
«сорока» часто делилась с ним своими новостями по работе. Какой промышленник или фермер берет в банке
ссуды или кладет на свой счет наличные деньги, но это нас сильно не интересовало. Нас заинтересовало то, что
руководство коммерческого банка, получая безналичный кредит, постоянно переводит его в наличность за
тридцать пять процентов годовых, кроме этого, отдает в «рост» из расчета один процент дивиденда в день. Узнав
о таком факте, мы не могли не воспользоваться такой благоприятной возможностью. Правда, пришлось нам
воспользоваться помощью Душмана и его дружков, — довольный произведенным эффектом, пояснил Борода.
После затянувшейся паузы Лапа посоветовал Бороде:
— Вашему племяннику надо под благовидным предлогом расстаться с болтливой «пташкой».
— Уже расстался, — успокоил его Борода.
— Надо было расставание провести чисто, чтобы «птаха» не затаила на вашего племянника злобу, —
поучающе заметил Лапа.
— Мы так и сделали, — довольный собой, своей идеей, заверил его Борода. — Наш родич пошел с ней в
одну компанию, как надо накачал ее спиртным, попросил своего дружка соблазнить пьяную «сороку». Она
клюнула на приманку. Наш родич устроил ей сцену ревности с обидой, возмущением и последующим
вынужденным расставанием с ней. Так что пускай «сорока» сама на себя обижается, что из-за слабого своего
передка потеряла такого парня.
— Молодцы! Неплохо сыграли в поддавки. — Подумав, Лапа поинтересовался: — А как насчет вашего
племянника? Он не наследит?
— Парень в такой среде рос, что учить его где и как себя вести, держать рот за зубами не надо, — сообщил
Борода Лапе. — Виктор как-то заикался мне, что не мешало бы парню передать свои знания, но, как всегда, у
него на это дело не хватило времени.
Выслушав Бороду, Лапа, выкурив сигарету, задумчиво произнес:
— Если вы с Лесником уже насытились, то почему же ему и не передать свои знания?
— Я тоже так думаю. Вот почему сейчас и советуюсь с тобой в отношении его, — наконец-то признался
Борода, давая понять Лапе, что приехал к нему не только отдыхать, но и решить насущные проблемы.
