Хараламб Зинкэ - Современный румынский детектив
— Все, дорогая, все, — засуетился Серджиу. — Идем обедать? Сердечко твое на месте?
Ирина посмотрела на нега, ничего не понимая.
— Хорошо, идем обедать, но чего ты так таинственно улыбаешься? Что случилось?
— Ничего, дорогая, ничего.
— Серджиу!
— Я сказал — ничего! То есть ничего до тех пор, пока мы не спустимся вниз. Сюрприз, что поделаешь…
— Ты же знаешь, я ненавижу сюрпризы.
— Ирина!
— Пожалуйста, избавь меня…
— Честное слово, я даже не знаю, будет ли сюрприз. Возможно, я ошибаюсь. Может, мне показалось. Подожди немножко, имей терпенье. Мы все увидим.
— Что увидим?
— Уф, ты просто невыносима. Ну что ты хочешь, дорогая, что ты хочешь? Человек в отпуске. Дай ему свободно вздохнуть, а то ты словно теща на его голову…
— Не понимаю. Ты выражаешься слишком туманно.
— Не притворяйся наивной. Чего ты не понимаешь? Виктор вернулся из Констанцы с какой-то девчушкой. Что я могу еще увидеть отсюда, с третьего этажа? Погоди, сейчас мы сами убедимся. А возможно, она попросила только, чтобы он подвез ее. Ну зачем, дорогая, такая постная физиономия, как на похоронах…
Ирина казалась глубоко разочарованной.
— Если б я знала…
— Что тогда?
— Пообедала бы одна — вот что. Мог бы сказать, чтобы мы не ждали… Все прекрасно, ничего особенного не случилось, мы в отпуску, и каждый может развлекаться на свой вкус. Но капризам какой-то случайной девчонки я подчиняться не буду. Дай мне сигарету.
Когда Серджиу сообщил, что Виктор приехал с женщиной, Ирина ощутила почти физическую боль. Все это естественно, рассуждала она, я не должна никак реагировать на это… Меня должны как можно меньше волновать любовные похождения моего начальника, который, кроме того, друг моего мужа и вместе с тем… Все нормально! Свою взволнованность она скрыла под презрительной миной.
— Тысячу извинений, — послышался голос Виктора, — но я просто не знал, как вас известить… Ирина, позволь тебе представить: мадемуазель Элен Симонэн из Парижа, студентка Сорбонны.
Очень красива, подумала Ирина, и куда благородней, чем я могла бы представить. Глаза живые. Но какого черта ей здесь надо? Видно, девчонка оторви и брось. Я слыхала, что вытворяют подобные скромницы, когда приезжают сюда. Ужас! О, да она боится меня. Хотя наверняка язычок у нее острый. Очень недурна и моложе меня. Но никак но пойму, почему она выглядит такой печальной? Ведь я держу под руку не ее мужа. Вот сейчас смотрит на меня, словно делает рентгеновский снимок. А если… Ага! теперь, да, теперь я, кажется, начинаю понимать…
— Доамна Ирина Вэляну, домнул Серджиу Вэляну.
Серджиу почтительно поцеловал Элен ручку.
— Вы, конечно, пообедаете с нами? — весело спросил он.
— О, я не хотела бы вас беспокоить…
— Помилуйте, какое беспокойство! Мы будем очень рады.
Ирина шагнула вперед. Она протянула девушке свою мягкую руку, быстро отдернула ее и двинулась к ресторану.
Лучше всего будет не замечать ее, подумала Ирина. Она не должна чувствовать, что она моя соперница. Я дам ей понять, что ее присутствие для меня ничего не значит, что в моих глазах она просто ничто.
— А ну, посмотрим, — обратился к Ирине Виктор, — угадаешь ли ты, что изучает мадемуазель в Париже.
Вместо ответа Ирина подняла бокал и обратилась к Серджиу:
— Не нальешь ли мне минеральной воды? Пожалуйста. Я страшно хочу пить. — Пока Серджиу наливал воду, она обратилась к Виктору: — Ты покончил со всеми делами в Констанце или что-то осталось и на завтра?
— Нет, — инженер с трудом перенес эту сцену, — завтра будем загорать.
— Я отгадаю, — бросился спасать положение Серджиу. — Философию!
— Нет.
— Изобразительное искусство. Вы художница?
Девушка рассмеялась.
— Нет, — ответил Виктор.
— Музыку!
— Нет.
— Политическую экономию!
— Нет.
— Не хочешь ли ты сказать, что она намеревается стать горным инженером?
— Нет! Не ломай себе голову. Она занимается румынским языком и литературой.
— Замечательно! — воскликнул Серджиу, прилагая отчаянные усилия, чтобы разрядить атмосферу.
Подошел официант и принял заказ.
— А как выглядит румынская грамматика с точки зрения иностранца? — спросил Серджиу, который не знал, как еще поддержать беседу.
— Достаточно сложной.
Все начали наперебой приводить различные грамматические тонкости, которые никого не интересовали, но любая тома, какой бы она пи была скучной, лучше, чем молчание. Обед подходил к концу. Когда подали фрукты, Серджиу вдруг осенила идея, которая показалась ему спасительной.
— Если вы, мадемуазель, говорите, что приехали сюда упражняться в румынском языке, то давайте послушаем, как вы произносите: на дворе трава, на траве дрова. Но только повторяйте все быстрее и быстрее.
Медленно это у Элси получалось, а быстро… Мужчины расхохотались. И лицо у девушки, которая нахмурилась, стараясь выталкивать одно слово за другим, выглядело так потешно, что даже Ирина улыбнулась.
— Довольно, мадемуазель, — в конце концов вмешалась она. — Не давайте им повода насмехаться над вами. Они злые. Разве вам не обидно, что они хохочут?
— О нет, мадам, — отвечала девушка, глядя ей прямо в глаза. — Мне представляются злыми те люди, которые совсем не смеются.
— То есть вроде меня? Это я совсем не смеюсь. Вы считаете, что я злая?
Наступило молчание.
— О нет, — заговорила Элен. — Вы чем-то озабочены, настолько озабочены, что находитесь где-то не здесь. Разве не так?
Ты совсем не глупа, подумала Ирина, но тем хуже для тебя. Нужно сделать так, чтобы ты сама убралась отсюда, и поскорее… Я найду средство, можешь не беспокоиться!
— Часиков до шести мне бы хотелось поспать, — сказал Серджиу, когда они вышли из ресторана и направились к дежурному за ключами. — А потом покатаемся на лодке. Согласны?
Никто не произнес ни слова, и это молчание Серджиу принял за согласие.
— Вы присоединитесь к нам, мадемуазель, не так ли?
Прежде чем девушка успела что-то сказать, Ирина заявила:
— Никакие лодки меня не интересуют. Если хотите, катайтесь без меня.
— Пожалуйста, триста одиннадцать, — обратился Виктор к дежурному.
— И триста двенадцать, — спокойно произнесла Элен Симонэн, в то время как за спиной у нее три человека стояли как громом пораженные. Дежурный вручил ей два ключа. Элен протянула Виктору ключ от его номера и, словно изнемогая от усталости, опустилась в кресло.
— Хочу написать папе, — сказала она, доставая из сумочки ручку и блокнот. — Это ужасно. Я каждый день должна отправлять по письму. — И Элен принялась писать.
Ирина в страшном раздражении бросилась к Серджиу, который еще не пришел в себя от изумления.
— Чего ты стоишь? Ты забыл номер нашей комнаты?
Виктор наклонился к Элен, чтобы попрощаться. Девушка подняла печальный взгляд, словно желая сказать: вот видишь, как я была права. Но, к удивлению Виктора, она громко, даже чересчур громко, желая, чтобы все ее слышали, спросила:
— Вы в гольф играете? Давайте сыграем партию? Сейчас я допишу письмо, быстро переоденусь и спущусь вниз.
— Гольф… я… да… Почему бы и нет, но ни разу в жизни не играл.
— Вы быстро научитесь. Прекрасная игра.
Уже поднимаясь по лестнице, Серджиу бросил:
— Желаю вам хорошо развлечься.
Ирина поднималась тяжело, ноги словно прирастали к ступеням. Назад она не оглядывалась, а если бы оглянулась, то увидела бы, как Виктор пытается выразить на своем лице все, что необходимо Ирине, если их взгляды встретятся. Но этого не случилось. Ирина так и не пожелала обернуться, а он так и остался со своими не совсем приятными мыслями… Кажется, Ирина не верит, что я просто так привел эту девчонку. Этого только не хватало. Неизвестно даже, когда я смогу с ней объясниться, когда мы сможем оказаться наедине. Пока ясно только одно: она убеждена, что я затеял любовную интрижку. Я должен рассказать ей все как было. Ладно, я ей расскажу, но нужно, чтобы она мне поверила. В конце концов, почему она должна мне не верить? Как могут существовать между нами такие недомолвки, такая преграда, которую ни один из нас не может преодолеть? Неужели она вообразила, что именно сегодня, теперь, здесь, в такой ситуации, которую она прекрасно знает… как ей могло прийти в голову, что я собираюсь ухаживать за этой девочкой?
— Я готова.
Элен закончила свое письмо. Куда это нужно идти? Куда ему придется тащиться за ней? Только гольфа теперь ему и не хватает! Как отказаться, чтобы не выглядеть невежливым? В конце-то концов, поиграем немножко в гольф, а там посмотрим. Может, завтра мы даже и не встретимся.
Как только Ирина и Серджиу оказались в номере, начался неприятный разговор, инициатором которого был муж.
