Баба Яга прибудет из Парижа. - Ирина Славская

Я отдала папку с документами и адресами полковнику. Так вернее будет. Он кивнул головой и пошел работать. Майор засеменил следом.

– А мы пойдем на север… – высказал вслух Петька свои мысли, когда дверь за ними закрылась. Я тоже подумала, что этот майор на шакаленка похож: бежит и подвывает Шерхану…

– Теперь твоя душенька довольна? – спросил Никита

– Спасибо тебе, Никита.

– А мне за что?

– За то, что основную работу по открытию кафешки на себя взял, что помогал расследовать. Да за все.

– Их арестуют? – спросила мама. Ей интересно, чем дело кончится.

– Их посадят. Надеюсь, что надолго.

– Точно посадят? А то опять мент как попало все сделает, и они ускользнут от правосудия.

– Теперь точно. Детектив такой убойный материал нарыл, что посадят наверняка. Там в папке материала на несколько уголовных дел.

– Какой детектив? – насторожился Никита.

Понимая, что предстоит нелегкий разговор, я сказалась голодной. Пока накрывали на стол, муж варил кофе. Я думала, как все рассказать…

– Иришка, какой детектив тебе помогал? – опять спросил Никита.

– Ювелир на свою беду, подвязался искать дочку политика и нанял дорогого детектива. Тот созвонился со мной, и мы начали работать.

– И как зовут этого детектива?

– Алексей.

– Понятно. Спелись…

– Не спелись, а работали. Основной материал добыл детектив. Макс многое откопал, а я работала аналитиком. Материал получился убойный, и этим упырям не отвертеться. Тем более, что они ограбили одного очень влиятельного господина. И он постарается, чтобы они сели надолго. Притом все. Я ему уже про все рассказала. Подсуетилась немного.

– Чтобы у ментов даже шанса не было их упустить? – догадалась мама.

– Угу.

– И Марк сядет? – поинтересовался Никита.

– И он тоже. Есть и за ним большие грехи. Кроме того, он по-прежнему любит развлекаться с несовершеннолетними, что и обнаружил Алексей. И заснял. Так что Марку сидеть будет ох как некомфортно.

– А где ювелир спрятал свой клад?

– Это мне предстоит выяснить.

– Как?

– Я завтра к нему в больницу поеду. Он вроде пришел в себя, но врачи сказали, что в любой момент он может отойти от дел земных.

– Думаешь, он тебе скажет?

– Скажет. Слово у меня есть волшебное. Оно все двери открывает.

– И что ты делать с этим богатством будешь?

– Его вернут тем, у кого оно было похищено. А я имею законное право на часть найденного, как любой кладоискатель.

– Отдашь государству?

– Я не жадная. Мне и этого хватит.

– А ее муж француз?

– Да не было никакого мужа француза. Она и за границу ни разу не выезжала. И Марк никогда не выезжал во Францию. Выдумала она все.

– Зачем?

– Надо же было о чем-то врать. Вот она и сочинила красивую сказку. Она все в Париж хотела. Мечта у нее такая.

– Там пограбить? – высказался Петруха.

– А дети? Двое, она вроде говорила… – спросила мама.

– Дети есть. Она от них в роддоме отказалась. Они в детдоме живут.

– Вот кошмарная баба. Баба Яга… – высказался Петька.

– Что ты? Она себя считала красавицей.

– Чудовищная красавица…

Мы еще поговорили и разошлись спать. Завтра с утра поедем в наше кафе. Сначала проведаем Востриковых, как они себя чувствуют: не затоптали ли их толпы желающих подкрепиться. Посмотрим, как у них дела. Потом к ювелиру в больницу. Маму надо уговорить поехать со мной.

– Не опоздаем? Вдруг он умрет? А трупы не умеют говорить…

– И пусть умирает. Туда ему и дорога.

– Тогда ты про клад не узнаешь.

– И что? Тоже мне горе. У меня есть много идей, как его найти. Но лучше бы он меня дождался. Время терять на поиски неохота.

– Что-то я сомневаюсь, что он тебе скажет.

– Поживем – увидим. Давай спать, милый.

Утро было солнечным. Настроение хорошее.

– Вставай, любимый! Нас ждут великие дела!

– Иришка, ты изуверка. Дай поспать.

– Нам в кафе надо.

– Ладно, встаю. Тогда кофе приготовь…

– У мамы подкрепимся.

– Лады. Я сейчас.

Спустя двадцать минут мы были у мамы в гостях. Попили кофе. Собрались. Я попросила маму поехать со мной. Она поняла, что мне может понадобиться ее помощь и согласилась. Петька тоже собирался ехать с нами. Еще и пса с собой прихватил. Вот неразлучная парочка… Через полчаса мы были в кафе. Там было не протолкнуться.

– Офисные работники не работают? Что они здесь с утра делают? Кто за них работает? – мама очень удивилась тому, что здесь были яппи.

– Раскупают сладкое к чаю и кофе покупают на вынос, чтобы до обеда дотерпеть. А у некоторых рабочий день начинается с десяти. Вот об этом я и говорила. Третий зал очень нужен, иначе школьники офисных клерков затопчут. Спрос ажиотажный…

– А дочка моя хотела отказаться от этого места. Хорошо, что Иришка настояла, – сказала Альбина Владимировна. Она счастлива и от удовольствия вся светится.

– Вы без нас справитесь?

– Справимся. Я всех поварят назад вернула. Иначе никак.

– Вот видите, и им дело в кафе нашлось. Вы скажите, чтобы они не расслаблялись. Конкуренция должна быть. Мы отъедем по важному делу?

– Поезжайте. Ты свою работу сделала. Теперь наша очередь поработать.

Мы вышли из кафе. Мама идет и улыбается. Я тоже довольная иду и Никиту обнимаю. Петька играет с Грейсом возле машины. Погрузились и едем в больницу к Натану Львовичу.

Он очнулся, и сегодня у него сидит нотариус. Друг. Такой же старый еврей. Вовремя я приехала. В больнице главврачом был грузин Ираклий. Мы с ним как-то сталкивались. Я на сайте, как только увидела его фотографию, сразу поняла, что все у меня получится. Главврач сам провел нас к больному. Стоял за стеклом и смотрел, что будет происходить.

Ювелир мне обрадовался. Отправил нотариуса из палаты. Тот был его давним другом и понял, что нам надо пошептаться. Я наклонилась к Натану Львовичу и заговорила. Он сначала выпучил на меня глаза, а потом стал мне быстро рассказывать все, что знал. Про все.

Потом попросил позвать нотариуса. Тот зашел, а мне пришлось выйти. Они долго горячо шептались, затем позвали главврача и стали составлять документы. Нотариус притащил с собой какого-то мужчину, и тот приступил к работе видеооператора. Все снималось на камеру. Особенно то, что говорил старый опытный еврей…

Потом позвали меня. Я зашла с мамой. Взяла ювелира за руку, и мы с мамой стали петь. Он, как мог, подпевал старую еврейскую песню. Так под песню и умер с улыбкой на лице…

За стеклом стоял и все это время крестился грузин. Он все не мог забыть первую нашу встречу.