Есть что скрывать - Элизабет Джордж

– А потом?

– Как только дети будут в безопасности, свяжется с их отцом. Похоже, с ним придется нелегко. Поэтому, если ей придется говорить с ним лично, я надеюсь, она не отступит от заведенного порядка и возьмет с собой социального работника. С большими кулаками. Или с крикетной битой и желанием ее применить.

Линли нашел Пьетру Финни на улице – она катила коляску с дочерью по тротуару между рядами машин на стоянке и чугунной оградой перед полукругом домов на Мазерс-сквер. Он заметил ее сразу же, как только вылез из своей «Хили Элиотт». В руке Томас держал конверт из коричневой бумаги, в котором лежали фотографии. Женщина была в дальнем конце эллипса, где на фасаде крайнего здания висела большая латунная табличка. Похоже, она читала вслух книгу, пристроенную сверху инвалидной коляски. Его Пьетра не видела.

Пока Линли шел к ней, она положила книгу на колени дочери и повернула кресло, собираясь спустить его с тротуара на дорогу. Кресло было тяжелым, и Томас окликнул ее и ускорил шаг, чтобы помочь. Пьетра повернула голову, но, похоже, не удивилась его появлению. По всей видимости, муж позвонил ей и предупредил, чтобы она приготовилась к визиту столичной полиции.

Одета она была точно так же, как и при их первой встрече: белая футболка, синие джинсы и белые кроссовки без носков. Единственным ярким пятном была красная губная помада. Темно-каштановые волосы заправлены за уши и закреплены с обеих сторон черепаховыми заколками.

– Позвольте вам помочь, – сказал Линли, отдал ей конверт и взялся за кресло.

– Мы собирались посидеть в беседке. Почитать книгу. Но это подождет. Марк звонил. Сказал, что вы приедете со мной поговорить.

Линли вместе с креслом пересек узкую дорожку, ведущую к домам на Мазерс-сквер. Беседка в центре площади была вся увита глицинией. Он нырнул под свисающую ветку и остановил инвалидную коляску у первой каменной скамьи.

– Что вы читаете? – спросил он Пьетру. Затем поставил коляску вдоль скамьи и подождал, пока женщина сядет, а сам устроился на другой скамье, прямо напротив нее.

– «Матильду»[21], – ответила Пьетра. – Мы как раз дошли до того места, где Матильда использует свои способности к телекинезу, чтобы писать на доске. Лилибет очень любит эту сцену и эту книгу. Правда, Лилибет? – Она вытащила салфетку из кармашка сумки, висевшей на ручке кресла, вытерла девочке губы – как показалось Линли, без всякой необходимости, – затем поправила шаль, которой были укрыты ноги дочери. Лилибет что-то промычала и взмахнула руками. – Конечно, милая. Я поговорю с этим полицейским, мы возьмем Робертсона и пойдем в «Ле Мерлен», как я обещала. С чем ты хочешь блинчик? С шоколадом? С шоколадом и бананами? Со сливками и клубникой?.. Сама выберешь. Подумай, пока мы туда будем ехать. – Она взяла девочку под мышки и приподняла. Во время прогулки Лилибет сместилась вбок, и было понятно, что сама она выпрямиться не может.

– Теперь мы можем поговорить, – сказала Пьетра Томасу. Затем достала еще одну салфетку и промокнула лицо. Было жарко, даже в тени, так что салфетка была не лишней.

Перед тем как сесть, Пьетра вернула ему конверт. Теперь он открыл его, вытащил нужную фотографию и протянул ей. Она не стала отрицать, что женщина на снимке – это она. Просто вернула ему фотографию и сказала:

– Да, я к ней приходила. Но только один раз.

– Почему?

– Одного раза было достаточно. Она дала слово. Я ей поверила.

– Я имел в виду, почему вы вообще к ней приходили? Насколько я понимаю, вы воспользовались машиной мужа.

– У нас всего одна машина. И да, я ее взяла. – Она смотрела куда-то поверх его плеча, но ее взгляд был рассеянным; такое выражение лица бывает у людей, когда они вспоминают то, что с ними произошло или чему они стали свидетелями. – Я хотела с ней поговорить. Нажала кнопку звонка рядом с ее именем и попросила разрешения подняться к ней в квартиру, но она сказала, что сама спустится ко мне. И спустилась.

– У вас не сложилось впечатление, что в квартире с ней кто-то был и она не хотела, чтобы вы его увидели?

– Возможно, у нее кто-то был. Но, думаю, причина не в этом.

– А какая?

– Она не хотела, чтобы жена ее любовника устроила скандал, который могут услышать соседи. Или боялась, что, впустив меня, не сможет выгнать. А может, подумала, что я собираюсь на нее напасть.

– А кто-то напал?

– Не я.

– Тогда расскажите, как все было.

– Я ждала, что она спустится. Думала, что не дождусь, потому что прошло пять или десять минут, прежде чем она появилась. Мы разговаривали прямо у дома, перед дверью со звонками. Она сказала, что не собирается отбирать у меня Марка. У нее нет такого намерения, так и сказала. И прибавила, что он не собирается меня бросать. Она сообщила, что официально замужем и не планирует разводиться с мужем. В наше время браки и разводы не имеют значения, но ей нужно было что-то сказать, чтобы убедить меня. И она выбрала это.

– Но потом вы отправили ей несколько сообщений с телефона мужа…

– Она сказала, что они с Марком больше не встречаются. И заверила, что не намерена возобновлять отношения. Но у людей слова часто расходятся с делами, инспектор. Большинство способны только на первое.

– И после вашего разговора с ней вы решили проверить.

– Я должна была знать. Это не так легко закончить. Марк был влюблен в нее, а он не влюблялся ни в кого… – Она беспокойно поерзала и снова поправила шаль на ногах дочери. – До Тео были другие женщины, но Марк не влюблялся в них. Для него они были… просто женщинами. Но с ней все вышло по-другому. Их близость была настоящей. Я не верила, что они оба могут так легко отказаться друг от друга, просто пообещав. Так не бывает. Правда. Как это возможно, когда между ними такая прочная связь? Конечно, между нами с Марком тоже есть связь. Но… – Она посмотрела на дочь. – Нас связывает Лилибет, и это совсем не то, что у Марка с Тео. Поэтому, поговорив с ней, я выждала день или два, а потом отправила ей сообщение с его телефона, чтобы проверить ее реакцию.

– Но она не ответила.

– Что убедило меня в ее искренности.

– А Марк?

– Что вы имеете в виду?

– Как он воспринял разрыв отношений с Тео?

– Я не хотела знать. Или видеть. Что бы он ни чувствовал, я не могла позволить, чтобы это коснулось меня. Я просто… не могла. Думаю, мы начали притворяться друг перед другом. А что еще мы могли сделать? Я надеялась, что он забудет