Головоломка для практикантки - Николай Иванович Леонов

нам, что беременна, они в то время с Иваном жили у нас в этой вот квартире. Сын Алексей с семьей тогда уже жил отдельно. Жена моя очень обрадовалась такому известию, но она тогда уже сильно болела. У нее был рак груди. Поэтому я и думать не мог, чтобы ребенок тоже жил с нами. Понимаете, по ночам он бы плакал, а Марте, так звали мою жену, нужен был покой. И потому я выхлопотал по своим каналам квартиру для молодых. А после того, как они переехали, приходит к нам на квартиру как-то молодая женщина, беременная, и срок уже большой – живот так прямо и выпирает. Приходит и заявляет, что она ищет Ивана Данилина. Она, мол, узнала, что он тут живет, и поэтому пришла. Я поначалу думал: может, ошиблись адресом или какая-то родственница Ивана приехала… Поинтересовался. Но оказалось, что она не родственница, а, видите ли, она от нашего зятя ждет ребенка, потому и приехала в Москву из Краснодара его искать. И вот нашла, значит…

Корсунов снова замолчал и тяжело задышал, а потом, чуть отвинтив вентиль на баллоне, взял кислородную маску и, приставив ко рту, несколько раз глубоко вдохнул.

– Хорошо, что моя жена тогда лежала в больнице и всего этого не слышала и не видела, – немного погодя продолжил старик. – Она очень любила Галю, и ей было бы тяжело видеть, как рушится жизнь нашей дочери. Я-то долго церемониться с этой девицей не стал, а дал ей от ворот поворот, заявив, что Иван женат на моей дочери, они счастливы и ждут ребенка, а о ней я даже и не слышал. То есть Иван нам никогда не говорил, что у него в Краснодаре есть девушка. Я назвал ее аферисткой и сказал, чтобы она даже не пыталась искать Ивана. Мол, еще неизвестно, от кого она это дитя нагуляла. Она молча развернулась и ушла, даже не пытаясь что-то мне доказать. Больше я эту женщину никогда не видел. Я даже не сказал никому, что она приходила. Вот так-то…

Корсунов опустил голову, но потом взял со стола чашку с чаем и сделал глоток.

– После этого, – продолжил он, – начались несчастья. Сначала у Гали случился выкидыш. Ей сделали операцию и сказали, что детей она больше иметь не сможет. Через два месяца после этого погибли мой сын Алексей и сноха, а еще через две недели – умерла жена. Тогда я воспринимал эти события как случайности. Как черную полосу в своей жизни. Я никогда не был верующим, я был коммунистом и не верил в Божий промысел…

– Сейчас вы считаете, что были наказаны за то, что выгнали ту молодую женщину с порога своего дома? – Станислав исподлобья посмотрел на Корсунова.

– Жизнь меняет людей, – тяжело вздохнул генерал-майор. – В старости, когда становится некуда спешить и когда есть время задуматься о том, как ты прожил свою жизнь, все события прошлого видятся совсем не так, как мы видели их в дни своей молодости или даже в зрелости. Я много думал, почему я так тогда поступил. Защищал свою дочь? Но от чего? Они, конечно же, с Иваном вырастили Глеба. Но как? Глеб не оправдал надежд ни моих, ни Ивана. Вот только Галина была слепа и не видела, что ее приемный сын и племянник растет эгоистичным и избалованным. Глеб всегда думал только о себе. Как, впрочем, и я в свое время. Я думал о своем спокойствии и своем благополучии, когда выставлял ту молодую женщину за порог. Кто знает, как бы тогда все повернулось? Может, и не было аварии, и Алеша бы не погиб, не было бы выкидыша у Галины и всех этих смертей, которые случились в этом году. Что посеял, то и пожинаю. – Владимир Степанович поставил чашку на поднос, опустил голову и стал теребить очки.

– Вы не помните имени и фамилии той женщины? – спросил Станислав, сочувственно глядя на Корсунова.

– Фамилию она не называла. А вот имя… – Старик нахмурился, пытаясь вспомнить. – Кажется, ее звали Маргарита. Или Мария? Забыл, – виновато улыбнулся он. – Я ведь почему рассказал вам эту историю, почему ее вдруг вспомнил? Да потому, что та женщина приехала из Краснодара. И авария у Глеба была тоже в Краснодаре. Может, это случайность, а может, и промысел Божий. Глеб тогда почему напился? Он сильно переживал развод родителей. Приемных родителей. И то, что у Гали появился этот… как там его… Дудин, кажется.

– Додонов, – подсказал Станислав.

– Теперь это уже неважно, – махнул рукой Корсунов. – Но развод – это, конечно же, не повод взрослому парню так себя вести – напиваться и садиться за руль. Я его не оправдываю. Но тогда мне вдруг тоже стало жаль и его, и Галину. Она очень переживала за Глеба. Поэтому я опять вмешался. Именно я нашел адвоката, который вытащил внука из всей этой неприятной истории. Ну, и денег, конечно же, не жалел. И вот результат – история повторилась. Все вокруг меня снова умирают, тогда как я должен оставаться и жить со всем этим проклятьем…

Старик закрыл глаза и тяжело задышал. Крячко показалось, что он даже в лице изменился, а потому Станислав быстро встал и позвал сиделку. Та грозно глянула на полковника и молча указала ему на дверь, а сама стала готовить шприц для укола.

Крячко вышел в гостиную. Он не знал, как ему быть, и решил подождать, когда сиделка выйдет из библиотеки. На стене мерно тикали старинные часы, отмеряя секунды и минуты столь быстротечного в нашем мире времени.

Глава 35

Перед тем как созвониться с Крячко, Гуров решил все-таки съездить по адресу, данному ему сыном Норкиной, и взять в аренду авто. На все дела у него ушло около часа, и, когда почти что новенькая «Мазда СХ-5» была на него оформлена, он все-таки решил, что пора бы уже позвонить и узнать новости от напарника. До вечера времени было еще предостаточно, и, прежде чем встретиться с теткой Алины Тихомировой, он хотел собрать побольше информации.

– Ну, наконец-то соизволил, – таким словами отозвался на звонок Крячко. – Что опять? – спросил он.

– Опять, – рассмеялся Лев Иванович. – А ты для чего звонил с утра пораньше? Есть какая-то новость?

– Есть, и не одна, – ответил Крячко. – Я только что вышел от Корсунова. И он мне рассказал интересную историю. Покаялся, так сказать, в своих старых грехах. Мол, все равно уже никого не вернешь, так хоть душу облегчу…

– Станислав, не тяни резину, – прервал напарника Лев Иванович. – Выкладывай.

– Оказывается, в свое время он выгнал с порога своей квартиры одну