За грехи отцов - Анна Блейк
Но сейчас, в эти мгновения, она ни о чем не жалела. Она даже не повернула головы, когда наверху раздались шаги. Кто-то нашел лестницу в подвал. Руки Альберта напряглись. Он хотел отстраниться.
Некоторое время назад он включил ее телефон и вынес его наверх, чтобы полиция смогла засечь сигнал. Так было правильно. Теперь нужно просто ждать. Ждать, закрыв глаза и спрятавшись в его объятиях, чувствуя пустоту. Но никакого сожаления.
– Я скажу, что заставил тебя. Угрожал, – прошептал он.
– Нет. Просто найди мне хорошего адвоката.
Она почувствовала, как он целует ее в затылок. С треском дверь в подвал распахнулась, и на пороге показался Аксель с пистолетом в руках. Он осмотрел подвал. С бесстрастным видом скользнул взглядом по трупу Кевина. Выловил Кейру. Альберта.
Оценив обстановку, детектив направил пистолет в пол.
– Вы один, детектив? – спокойно спросил Тим, не шевелясь. – У вас есть наручники?
Аксель не ответил. Кейра отметила, что он будто бы постарел. Темно-синие глаза изучали ее лицо. Потом он заметил валявшийся около трупа скальпель. Он все понял. Сразу все понял. В глубине его глаз отразилась горечь. Или это боль? Или разочарование?
– Дождемся команду, – спокойно сказал Грин. – Стрелять буду на поражение. Поэтому сидите, где сидите.
– Вы позволите позвонить адвокату? – все так же спокойно спросил Дженкинс, притягивая к себе Кейру. – Нам обоим.
– Да. В установленном порядке.
Взгляд детектива остановился на лице Кейры. Но больше он ничего не сказал.
16. Аксель
Несколько месяцев спустя
Городской суд Треверберга
– Таким образом, уважаемый суд, господа присяжные, позвольте мне сделать некоторый вывод из всего, что мы выслушали на протяжении десяти открытых заседаний. И обратить ваше внимание на то, что любое действие или бездействие человека можно рассматривать с разных сторон. Я больше не буду погружаться в детали жизни мистера Альберта Тимиона Дженкинса, которые мы основательно перетряхнули и которые шокировали каждого из присутствующих в зале и каждого из тех, кто читал статьи и смотрел репортажи из этого зала. Я не буду снова рассказывать про Лили Куге, которая погибла не в октябре 1999 года. Ее душа умерла в 1985 году. Я хочу поговорить о другом. Я не повторю своих доводов о том, что каждая из девушек, кому он ввел смертельную инъекцию, пыталась себя убить, о чем свидетельствуют записи в их медицинских документах. По оценке психиатров ни одна из них не смогла полностью социализироваться и проработать свою травму. Я не буду об этом говорить. Лучше посмотрите на эти документы. Спасибо, уважаемая секретарь суда, что передали их. Итак. Посмотрите на эти документы. Во-первых, я хотел бы отметить, что количество обращений в Центральное управление Треверберга по вопросам, связанным с домашним насилием, выросло в девять с половиной раз. Сейчас в работе у полиции находится больше тридцати дел, о которых никто бы никогда не узнал, если бы жертвы не нашли в себе силы рассказать о трагедии. Благодаря дозволению руководства управления я благодарю полковника Старсгарда и капитана Боннара за содействие, я получил возможность поговорить с некоторыми из девушек лично. Каждая из них сообщила, что нашла в себе силы обратиться за помощью после того, как узнала, что в городе действует защитник. Вы не ослышались, господа, защитник. Именно так эти несчастные женщины называют обвиняемого. Только его усилия по привлечению внимания к проблеме заставили их сделать невозможное. Также обращу ваше внимание, что вчера был вынесен первый приговор отчиму-насильнику. Он получил двадцать лет тюрьмы строгого режима. А жена и падчерица – курс реабилитации. Во-вторых, мы получили двенадцать явок с повинной. Дело Инквизитора обрело нешуточный размах, и часть мужчин, кто жил насилием, благодаря освещению самых постыдных деталей идентифицировала себя с теми, кем они и являлись – преступниками и палачами. Они сдались полиции, во всем признавшись. В-третьих, городская ассоциация психотерапевтов передала сведения о том, что в геометрической прогрессии растет количество обращений со стороны девушек. Социальная служба была вынуждена запросить у города расширение штата. О чем я говорю? – Адвокат по имени Луи Берне обвел притихших присяжных и зрителей горящим взглядом человека, который уверен в каждом своем слове. – Да, безусловно, убийства – это не решение проблемы. Но давайте посмотрим на то, что делал господин Дженкинс, по-другому. Как мы знаем, он пытался решить проблему, поступив в медицинский и выбрав сложную профессию, заточенную на самоотдачу. Но в больнице понял, что его мечты о справедливости и попытки восстановить равновесие – детский лепет. Тогда он решил, что криминалистика – это то, что поможет ему влиять непосредственно на тех, кто виноват в трагедиях. Обычные меры не помогли. Никто не хотел рассказывать о своих проблемах. Жертвы домашнего насилия предпочитают молчать, не справляясь с чувством стыда и одиночества. Возможно, господин Дженкинс выбрал не самый удачный способ достижения цели. Но посмотрите на документы еще раз. Цель достигнута. И буквально сегодня утром я получил из мэрии подтверждение о выделении бюджета на создание структуры, которая будет заниматься помощью жертвам домашнего насилия.
Адвокат замолчал. В зале повисла тишина. Через мгновение зрители взорвались аплодисментами. Судья, не ожидавший такого пассажа (а зря, от Берне можно было ожидать всего), не сразу сообразил, что нужно навести порядок. Он просто сидел, откинувшись на высокое кресло, смотрел на присяжных, которые дружно плакали, на зал, в котором часть зрителей повскакивала с мест, на журналистов, которых пускали на каждое заседание благодаря усилиям Берне. Наконец, на Дженкинса, который смотрелся как незаконно осужденный король. Он выглядел опрятным, величавым и отчужденным. За весь процесс он ни разу не позволил себе лишней фразы, полностью доверившись адвокату. И не прогадал.
Через минуту судья вернулся в реальность.
– Пожалуйста, успокойтесь, – велел он. Дождавшись наступления полной тишины, он с сочувствием посмотрел на представительницу прокуратуры, которая была не в состоянии дать Берне отпор. – Объявляю перерыв.
Аксель вышел из зала суда и направился к курилке. Он присутствовал на каждом заседании. Выступал в качестве свидетеля. Давал характеристику Тиму. Каждый член команды был привлечен к этому. Такого громкого процесса в их команде еще не было. Процесс парализовал все. Грина даже сняли с выездов на новые преступления, которых, как бы ни хотелось, меньше не стало.
С момента ареста Тима и Кейры прошло пять месяцев. За это время Берне умудрился снять с Кейры все обвинения, примешать к ее действиям аффект и отправить в клинику Аурелии Баррон на лечение и реабилитацию. С Тимом, вернее, Альбертом, все оказалось
