Смерть под старой ивой - Николай Иванович Леонов

– С обновками, Бэлочка, – поздравил он, целуя ее. – Кто сей счастливчик, мы знакомы?

– Через месяц свадьба, – смутилась девушка. – Это подарок, в честь обручения. А джип – ну это так вот… Руслан настоял.

– Руслан?

Она засмущалась еще больше:

– Хайдаров-старший.

– Вот так-так. Вы смелая девушка, – с уважением заметил полковник. – Хотя, памятуя ваши таланты… Теперь главным тренером будете вы. Его вам можно доверить смело.

– Куда отвезти вас, Лев Иванович? – изменила Бэла тему.

– Нам надо видеть отца Федора. Вы ведь знаете, где он обитает?

– Ну а как же, конечно. У нас же не Москва.

Бэла вела машину великолепно, по-мужски уверенно и надежно, мягко отвергнув предложение Гурова и Крячко рулить по очереди. Полковники попытались настоять на своем, все-таки сто с хвостом километров по горной дороге – сомнительное удовольствие. «Мне привычнее», – ответила она.

Станислав развлекал миловидного драйвера приятными разговорами, а Гуров, расположившись на заднем сиденье, глазел в окно и в сотый раз спрашивал себя: насколько этично, насколько правильно принятое им и навязанное другим решение?..

…В кабинете он изложил свой замысел: сделать ставку в «Своей игре» на то, что ее шеф скончается такого-то числа от приступа острого аппендицита, тем самым вынудить Мацука совершить активное действие с тем, чтобы взять его с поличным.

Крячко и Нассонов молчали.

Аслан был белым, как лист, Крячко был мрачнее тучи.

– Логику твою я понял. И поддерживаю в целом, – необычно осторожно начал он. – Меня смущает то, что идейка-то больно рискованная. Очень много вариантов.

– Рискованная. И весьма.

– А если предположить, что Мацук решит не церемониться?

– И это тоже исключить нельзя.

– У этой сволочи очень богатое воображение. Свидетелей не будет. Мы для суда не свидетели. И все будет напрасно.

– И так может случиться, – холодно констатировал Гуров. – Аслан?

– Если вы считаете, что такой вариант сработает, я согласен, – едва шевеля белыми губами, ответил тот.

– Твое решение добровольное? – уточнил Крячко.

– Да, – помотав головой, сказал Нассонов. – Только пообещайте, что будете рядом. Я вам ключи от квартиры дам. Так можно?

Станислав поскрежетал зубами, поиграл желваками, несколько раз открыл и закрыл рот, но все-таки ничего не говорил. Так, в полном молчании, доехали до аэропорта, весь полет прошел в напряженном состоянии, вот только сейчас Крячко, видимо, немного оттаяв, стал вести с приятной девушкой легкий разговор, но на друга не смотрел.

И другу самому не хочется на себя смотреть. Все вроде бы правильно, изящно и где-то остроумно.

Правильно ли он, Гуров, все рассчитал? Неизвестно. Оправдан ли этот риск? Да, конечно. Если бы речь не шла о том, что ставкой в игре – жизнь человека, доверившегося ему, то все было бы гораздо проще. А теперь, получается, какая разница между ним, сыщиком, и преступником, вообразившим себя вершителем судеб?

А есть ли выбор у него, сыщика?

Задремав, он снова увидел какую-то аллею, погруженную в бордовый полумрак, уходящую куда-то далеко, конца не видно, и по обеим сторонам аллеи стояли рядами то ли виселицы, то ли фонари, и на каждом висели уродливые, корявые, неподвижные фигуры. По аллее перемещался, все приближаясь, не касаясь ее ногами, кто-то бесформенный, без лица, с черными дырами вместо глаз, то и дело протягивая длинную, бескостную руку-щупалец, не дотрагиваясь, а лишь указывая на фигуры, – и они немедленно и послушно приходили в движение, начинали дергаться, как куклы на нитках, стонали, замирали в новых, еще более мучительно искореженных позах…

– Лев Иванович! Просыпайтесь, – Бэла легонько толкала его в плечо. – Мы приехали.

– Да? Спасибо, – от всего сердца поблагодарил Гуров. – Черт-те что снилось.

– Это после перелета, – успокоила полковника Бэла. – Отец Федор дома.

Дом священника стоял в отдалении от поселка, в ущелье. Небольшая постройка с неогороженным двором и сараем, на крыше которого в вольготной позе возлежала белая коза. Ее чада прыгали вокруг дома. «Четверка» с прицепом. Чуть поодаль, ближе к обрывистому берегу горной реки, виднелась сама церковь – два выкрашенных в синий цвет вагончика, приставленные стена к стене, над одним из которых был возведен деревянный купол, еще ничем не обшитый. В один вагончик был вделан кондиционер. Рядом, посреди клумбы и буйства ярких цветов, возвышался белый крест. Также имели место две горы – песка и щебня, кран-манипулятор и деревянная стойка с целым набором колоколов.

Бэла, улыбаясь, пояснила, что это подарок епископа:

– Колокола прямо как для кафедрального собора. Владыка не знал, что храм – это вот эти вагончики, а колокольни нет.

Среди цветов и кустов едва виднелись две лохматые белые овчарки. Они гавкнули по разу, заворчали, но, увидев Бэлу, завиляли хвостами и улеглись на землю. На лай вышел сам хозяин. В сущности, он не особо изменился, разве что поседел еще больше. Пригласил ровным, спокойным голосом:

– А, Лев Иванович, заходите, рад вас видеть. Бэлочка, как дела у вас?

– Все хорошо, – улыбнулась девушка, складывая руки.

Поп, к немалому удивлению Льва Ивановича, ее благословил.

– Похозяйничаешь, дочка? – Она кивнула и отправилась на кухню. Поймав вопросительный взгляд Гурова, отец Федор пояснил:

– Бэла аланка, крещеная. Через вас и начали общаться, а там и Хайдаров-старший подтянулся. Якуб теперь видеть меня не может.

Хозяин проводил гостей в светлую комнату, обставленную старомодной и добротной мебелью. Пахло воском и книгами, три иконы аккуратно закрывала кружевная занавесь, на окнах алела герань, по стенам были развешаны акварели, детские каляки и почему-то ружье.

Отец Федор пригласил присаживаться и спросил:

– Вы как, сначала чаю или сразу к делу? Я же понимаю, что вы не просто так в ущелье ко мне пожаловали.

– Да, вы правы. Позвольте представить вам…

– Станислав Васильевич, – отрекомендовался Крячко.

– Очень приятно, отец Федор. Итак?

Гуров, понимая, как глупо будут сейчас звучать его слова, заговорил спокойно и в меру нахально:

– Когда мы с вами встретились в первый раз по делу Арутюнова, у вас были деньги, полученные от него. Мне бы хотелось воспользоваться вашим предложением. Одолжить их у вас.

Отец Федор вытащил деньги из шкафа – ту же самую пачку и в той же газете, – положил на стол перед сыщиками.

– Прошу. Забрали бы сразу, так не за чем было летать туда-обратно.

– А может, мне тогда не надо было? – огрызнулся Гуров.

– Ясное дело, – вежливо сказал священник.

– А сейчас нужно. Вы не хотите спросить, на что? Вас, дорогой поп, не смущает, что я именно сейчас их у вас прошу? – едким тоном спросил сыщик.

– Меня давно ничего не смущает, господин правовед, – ответил отец Федор по-прежнему благожелательно. – Хотите поведать подробности –