Аркадий Карасик - Рулетка судьбы
Российский терминатор? Так прозвали киллера веселые сыскари. И это тоже вылупилось?
Собков сжал кулаки. Эх, если бы не было четырех стволов сзади и трех — вперели!
Кузнеца придется ликвидировать. Чем быстрей, тем лучше. Конечно, не сейчас, десяток трупов в обмен на жизнь дерьмового авторитета — слишком высокая цена. Лучше изобразить понимающую улыбку, переполненную «радостью» от достигнутого понимания.
— Спасибо.
— Не штормуй, дружан, — миролюбиво продолжил Кузнец. — Небось,
гадаешь: откуда тебя узнал? Все просто. Навели кореши, предупредили:
пасет. Вот и решил побазарить с тобой по-родственному…
«Родственный» разговор с помощью десятка нацеленных стволов? Собков иронически прижмурился. Не окажись в тылу кузнецовской гвардии ловкого взрывника с противотанковой гранатой, лежали бы трое «дружанов» в лужах крови.
— … в доказательство дружеского к тебе отношения…
Повелительный жест в глубину квартиры и два пехотинца вытолкнули на площадку зареванного Петьку. Пугливо оглядываясь на сумрачные физиономии похитителей, заложник подошел к Собкову, прижался к нему.
— Видишь теперь мою доброту, Пуля?
До погонялы тоже докопался! Ну, это не так страшно — кликуха известна боевикам, значит — не секрет. И все же…
— Вижу…
— Так вот, предлагаю вечный мир. Мало того — совместный бизнес. Хочешь
— банкуй, согласен. Попытается кто против тебя — мигом залетит за беспредел. Не боись, дружан, не фрайернешься.
Наивный идиот! Все еще не понимает, что ему грозит. Неужели до такой степени наивен? Странно, наивный бизнесмен сродни зайцу в окружении волчьей стаи. Голодной и поэтому — безжалостной.
Не отвечая на «лестное» предложение, Александр взял за руку освобожденного пацана и остановился перед четырьмя качками, которые, похоже, не собираются пропускать его вместе с законной «добычей». Рядом с ним — Рыжик, который демонстративно поднял с пола брошенный пистолет, и Щедрый с настороженным автоматом.
Почуяв недоброе, стоящий внизу Доска снова вытащил гранату.
— Пропустить дружанов! — истерически завизжал головастик. — Замочу! — качки неохотно расступились. — А тебя, Пуля, ожидаю в своем казино для окончательных переговоров, — понизив голос до ласкового, обратился он к Собкову.
— Будет время — приду…
В машине, с сочувствием глядя на заплаканного паренька, Александр жестко приказал.
— Головастика замочить. Завтра же.
Головастик и без того приговорен. За похищение сына Баянова. То, что он узнал терминатора, только ускорило исполнение приговора. Ничего ему не поможет. Даже Поленька.
— Сделаем, — так же жестко ответил Щедрый.
Салатовый «жигуль», сопровождаемый побитой иномаркой, вырулил на Щелковское шоссе.
— Остановись возле телефона-автомата.
Рыжий молча кивнул и припарковался возле магазина, рядом с которым стоит старомодная будка с обшарпанным телефоном. Слава Богу, работающим.
— Алло! Будьте добры, позовите к аппарату мененджера…
— Одну минуту…
Конечно, одна минута растянулась на добрых пять. Пришлось пожертвовать еще одним жетоном.
— Слушаю.
— С родственником повидаться нет желания?
Недолгое молчание. Только прослушивается трудное дыхание человека, который боится поверить в удачу. Собков представил себе состояние Баянова и усмехнулся. Вот тебе и твердокаменнный чекист, вот тебе и закаленный контрразведчик!
— Через час по известному тебе адресу, — дрогнувшим голосом ответил капитан. И все же не удержался от ненужного вопроса. — Родственник… невредим?
— В полной сохранности…
Твердокаменности Баянову хватило ненадолго. Прижимая к груди тщедушное тельце сына, он не заплакал — зарычал по звериному. Спрятал за этим рычанием боль от умершей жены.
— Ты, что, папахен, плачешь? — удивился успевший прийти в себя пацан.
— Все ведь прошло, да?… А где мамахен?
— Нету уже твоей мамахен, сынок, — отвернувшись, вытер повлажневшие глаза капитан. — Вчера похоронили…
— Как это похоронили? — не понял мальчишка. — Почему?
— Сердце не выдержало…
Собков стоял возле окна, невидяще оглядывая фасады соседних домов. Еще одна жертва, еще одни человеческие страдания. Раньше он не задумывался о муках матерей, жен и детей ликвидируемых им авторитетов, сейчас что-то надломилось в душе, сломался какой-то рычажок, сгорела важная релюшка.
Ведь Кузнец — тоже чей-то сын, муж, отец, а киллер приговорил его к смерти. По какому праву? Кто позволил стать одновременно судьей, прокурором, адвокатом и… палачом? В голове снова завертелись покаяные мысли! Когда же началось перерождение российского терминатора? Уж не со знакомства ли с девчонкой-крохотулей?
Слава Богу, хватило ума переложить ликвидацию головастика на других… палачей. И все же часть крови упадет и на его голову, прилипнет и к его рукам. Уже ставших красными.
— Посиди, сынок, в соседней комнате. Можешь прилечь на диван, поспать. Мне нужно поговорить с твоим спасителем.
Непокорный Петька послушно ушел.
Двое мужчин молча смотрели друг на друга. Собков застенчиво улыбался. Да, да, именно застенчиво, ибо не мог найти слов соболезнования, которые утешили бы потерявшего жену капитана. Любое сочувствие намного больше ранимо, нежели равнодушие. Разве можно залечить самыми дружескими словами человеческое горе?
Баянову многое хотелось сказать Александру. Десятки благодарственных слов и сравнений теснились в его душе, но ни одно не выходило наружу. По той же самой причине — ненужности. Настоящая благодарность чурается парадного многословия — старая истина.
— Спасибо, — с трудом выдавил капитан, глядя в окно. — При случае расплачусь. Сейчас — о другом. Есть очередное задание, которое предстоит выполнить твоей группе. Важное и… опасное.
— Пока группы не существует. Все — при деле…
— О каком «деле» ты говоришь? Насколько я помню, единственное полученное вами задание — ликвидировать дальневосточника — уже выполнено. Сына вызволили. Чем сейчас занимаются боевики?
— Щедрому и Доске я поручил… наказать похитителя Петьки. Виков с женой пасут еще одного нелюдя. Думаю и те, и другие через пару-тройку дней освободятся.
«Мененджеру» уточнить бы прегрешения неведомого «нелюдя», но он предпочел не углубляться в подробости. Будто подчеркнул полное доверие, которое киллер заслужил освобождением Петьки.
— Два-три дня — тоже срок, — озабоченно поморщился он. — Дело не терпит. Но ничего не поделаешь, придется потерпеть. Слушай внимательно… Что касается важности предстоящей операции, киллеру знать не обязательно. А вот само задание…
Собков поерзал в кресле, настраивая себя на максимальное внимание. Демонстрируя послушание, подпер ладонью ноющую от усталости голову. Но после первых же слов «мененджера» эту самую усталость будто корова языком слизнула.
Невесть кто решил убрать видного, заслуженного генерала, участника войны в Афгане и Чечне, которого любит и охраняет весь российский офицерский корпус. А офицерство любой страны сродни осинному рою. Попробуй залезть в ульи — сотни, тысячи ядовитых жал вонзятся, до смерти закусают.
Но Собков сам от себя прятал действительную причину нежелания ликвидировать генерала-политика. Совсем недавно он дал себе слово покончить с киллерством. Больше — ни одного трупа. За исключением, конечно, Кузнеца и Ушатого.
— … генерала охраняют профессионалы, поэтому привычные, не раз опробованные способы ликвидации не пригодны. Нужно искать другие. Мы знаем присущую тебе ловкость и нестандартность и надеемся…
Интересно все же, кто это многозначительное «МЫ»? Если сопоставить задание с жесткой позицией генерала-оппозиционера — нет вопросов, все ясно. Не зря ведь сыскари при расследовании любого преступления ставят во главу угла единственный вопрос: кому выгодно? Несгибаемый генерал успел насолить правящей команде, так насолил, что при одном упоминании его фамилии у представителей власти начинается нервная трясучка.
— … сроки подготовки — минимальные. Понимаю, уложиться в них нелегко. Об этом я доложил руководству, в ответ получил упрек в непонимании. Так что, начинай прямо с сегодняшнего вечера. Включай в работу боевиков — по мере освобождения. Ну, и сам, конечно, не ленись. Основная надежда именно на твою опытность и характер…
Баянов подошел к двери, ведущей в другую комнату, осторожно приоткрыл ее, заглянул. Петька безмятежно спал, раскинувшись на диване. Полюбовавшись спящим мальчишкой, Николай Семенович возвратился на свое место.
— Итак, все ли тебе ясно?
Собков помедлил и вдруг тихо, едва слышно, проговорил.
— Нет, не все. За что решили замочить генерала?
Баянов всего ожидал, даже резкого отказа. За время службы в органах безопасности многого навидался и наслышался, но проявленный наемным убийцей интерес оглушил его.
