Владимир Шитов - Собор без крестов

— Вот это делать я тебе запрещаю. Не ввязывайся не в свое дело, — с теплотой в голосе, благодарный ей за преданность, потребовал Виктор. — Если меня они побьют — не так страшно, а с тобой они могут и еще кое-что…

— Не бойся! Не сделают мне «кое-что». Я все же врач и смогу за себя постоять, — стояла на своем Альбина.

Поспорив с Альбиной минут тридцать и поняв, что он ее не переубедил, Виктор вынужден был уступить ее требованию.

— Если их будет много, я буду вынужден пойти на крайность и распотрошу.

— И я тоже! — решительно заявила Альбина. — Дорого им обойдется испорченный вечер. Столько лет пришлось ждать своего счастья, и вот какие-то шакалы решили его у меня забрать. Не выйдет! — переполненная решимостью через край, тихо обронила она.

Сейчас Альбина о конфликте с «кавалером» не жалела. Ему нужна была не она, а ее драгоценности.

Действительно, их не надо было надевать в ресторан, но сейчас об ошибке нечего было думать, так как ее не исправишь, а настоящее сложилось опасное. Ни Альбина, ни Виктор не допускали мысли подозвать официанта и через него обратиться за помощью к работникам милиции, другого шанса на спасение у них не было.

Выйдя из ресторана и пройдя метров пятнадцать в сторону гостиницы, они увидели на своем пути пятерых мужчин, среди которых был «кавалер».

— Мы вас заждались, — остановив их, произнес «кавалер».

— Зря теряли время, — доставая нож с выбрасывающимся лезвием, ответил ему Виктор. Его он держал в левой руке, а в правой у него был столовый нож, который он прихватил в ресторане, когда покидал его. Так много раз «при случае» ему помогал столовый нож в драках, что не прихватить его с собой из ресторана в данном случае было грешно. Участие во многих драках с поножовщиной в местах лишения свободы закалило его как бойца, и встреча с грабителями не пугала.

— Вот этот нож как предупреждение окажется во лбу самого смелого из вас, — продемонстрировав в правой руке столовый нож, сообщил Виктор. — Если вы мое предупреждение не поймете, то вот этот нож, — он показал левую руку с ножом, — окажется в животе следующего дурака. Поэтому пропустите нас по-хорошему. Зверя из меня вам не сделать. Я охотник! — жестко процедил он каждое слово. Альбине было страшно за себя и за мужа, одновременно она была горда его смелостью.

— Насобачился страх на людей нагонять, — беспечно заявил «кавалер», выступая вперед с намерением начать драку. Молниеносным движением Виктор метнул в него столовый нож, который колодочкой (ручкой) ударил его в лоб. Так как нож был цельнометаллический, удар для «кавалера» оказался ощутимым. Заорав как резаный, он спрятался за спины товарищей, присел на корточки, схватившись руками за голову, и стал стонать.

— Кто следующий? Учтите, теперь уже буду мочить, — предупредил грабителей Виктор.

— Этот из тех полосатых на пляже, — робко сообщил один из нападавших своим друзьям.

— Завтра мы все будем на вас охотиться, болваны, — подхватил его мысль Виктор.

— Ничего, справимся, завтра для него не будет, — успокоил говорившего громила, по всем фактам руководитель группы, доставая из-за пояса пистолет.

— Милый, предупреждаю, как пошлешь патрон в патронник, нож уже будет в твоем брюхе, — не желая крайнего исхода, заметил Виктор.

— Мужики, вам не стыдно впятером на одного? — возмущенно спросила Альбина.

— А мы можем пятеро и на одну, — засмеявшись, ответил ей громила.

— Хамье! Твоим воспитанием, наверное, еще никто не занимался, — возмутилась обиженная Альбина, держа в руке вилку и не отставая от мужа ни на шаг.

— Ты, шмара, помолчала бы, из-за твоих побрякушек приходится такому фраеру мозги вправлять, — заметил громила, находясь тоже в щекотливом положении. Он убедился, что его противник умеет метать нож, а значит, неплохо им владеет. С другой стороны, ему неудобно было отступать.

Заметив нерешительность громилы, Виктор напомнил:

— Из всех вас именно твои потроха я хочу выпустить и развесить на заборе, поэтому лучше с «дурой» не шути и по-хорошему пропусти нас.

— Патрон давно уже в патроннике, — пошел на хитрость Громила. — И пока мои кишки будут разматываться, я вас обоих угрохаю. Поэтому пускай твоя дама отдаст нам свои побрякушки. Тогда мы вас отпустим. Не хочется серьезного мужика дырявить.

— Ну, стреляй, подлюка, я посмотрю, на что ты способен, — рванув на себе одной рукой рубашку так, что с нее оборвались все пуговицы, зверея, прорычал Виктор.

Услышав позади себя топот ног и ломаемые ветки под ними, громила повернулся на звук и почти мгновенно упал, так как, воспользовавшись благоприятной ситуацией, Виктор, бросившись на громилу, резко ударил его колодочкой ножа по голове и завладел упавшим на землю пистолетом.

Из-за голубой ели на свет вышли Цыган и Валет, в руках последнего был пистолет. Моментально сориентировавшись, Цыган ударом кулака, как ломовая лошадь копытом, завалил на землю ближайшего от него грабителя, другие, находясь под прицелом двух пистолетов, поняли, что из охотников они сами превратились в добычу.

— Тащите своего борова в кусты, — приказал Виктор грабителям, которые молча повиновались. Тот, кого они пытались ограбить, был зол на них и мог, погорячившись, пустить их в расход. Да и его дружки оказались скорыми на руку.

— Гопстопники, не шумите, если не хотите сидеть, — подгоняя их в тень под деревья, посоветовал Валет. — Все ложитесь на траву вниз лицом, — потребовал он.

— Я говорил вам, что с ним лучше не связываться, — прогнусавил все тот же паренек, который был против ограбления с самого начала.

— Дураки умного никогда не поймут, — подыграл ему Виктор, тем самым разбивая грабителей на своих сторонников и противников.

Подойдя к «кавалеру», он перевернул его вверх лицом, которое было залито кровью, сочившейся из разбитого лба.

— Я же тебе говорил, козел вонючий, что обломаю рога. Теперь убедился, что комолым стал, или нет?

— Убедился! — простонал тот.

Подойдя к Альбине, Виктор сказал, чтобы она шла к себе в номер, так как сейчас начнется мужской разговор с грабителями. Альбина молча подчинилась его требованию. Вернувшись к «кавалеру», Виктор, вставив ему в рот ствол пистолета, спросил:

— Тебе им зубы почистить или прихлопнуть?

— Пуляй, выстрела все равно слышно не будет, — пошутил Цыган, довольный своей сообразительностью.

Виктор резко, как рычагом, сделал вращательное движение стволом во рту «кавалера», тот застонал от боли.

— Тебе нужна дезинфекция во рту, — пошутил Виктор, испытывая удовольствие от своего издевательства.

Подняв сговорчивого парнишку, он заставил его по-легкому оправиться на «кавалера» в лицо под сопровождение слов: — Мне принципы не позволяют всех вас сдавать легавым, а поэтому я вам устрою свой суд. Вы все хуже шакалов! Вы знали, что я бывший зек, к тому же полосатый, и все же устроили на меня охоту. Вы ссучились, поправ воровские законы, б…, испортили мне такой вечер, — с досадой закончил он им свое нравоучение.

Придя в сознание от сотрясения мозга, своим стоном выдал себя слушавший его громила:

— Я лихочнул, за что и поплатился. Урок запомню на всю жизнь. Претензий к тебе не имею, верни «дуру», и мы разойдемся.

— Дуракам «дуру» нельзя давать, — играя словами, возразил Виктор.

Валет и Цыган молча слушали полемику. Они не называли себя ни по имени, ни по кличкам, к происходящему относились нейтрально, так как знали: Лесник и за себя, и за них поговорит со своими обидчиками.

— Местные? — спросил громилу Виктор.

— Да! — вяло ответил тот.

— Сидел?

— Дважды кантовал, — признался громила.

— Какая у тебя кликуха?

— Тюлень!

— Она тебе подходит. Пора, Тюлень, поумнеть и не опираться только на силу. Твое счастье, что подошли полосатые кореши. Я же тебе говорил, что они подойдут, но я думал расправиться с вами завтра, а получилось сегодня. Тюлень, ты и есть тюлень. Мой приговор тебе ты сам себе вынес, — сообщил Виктор Тюленю. — Ты просишь свою «дуру» назад, еще не раздумал?

— Нет! — затравленно ответил Тюлень, почувствовав для себя западню, но не увидев ее.

— Я тебе возвращаю пистолет с одним патроном на выбор: ты должен прострелить себе любую конечность, хоть руки, хоть ноги, а если еще попадешь мне на зуб, то конечностью будет только твоя дурная башка.

— Прости меня! — взмолился перед ним Тюлень, поняв, какую жестокую кару придумал ему Лесник.

— Мои принципы не позволяют прощать такую мразь, — жестко процедил Лесник. Обращаясь к грабителям, он сообщил: — Я с друзьями сейчас пойду в ресторан. Вы можете ментам сказать, что пытались меня ограбить и убить, но у вас не получилось. Чтобы я вас в глаза больше не видел, а попадетесь — пеняйте на себя.