Чарльз Де Линт - Лунное сердце

— Но ведь Мал-ек-а — это зло! — воскликнул Киеран. — И Теп-фюл-ин сказал правду — это мой народ выпустил его на волю. Ведь Мал-ек-а пришел сюда из-за Большой Воды!

— Это верно, — согласился ворон. — Делай как знаешь! Прощай, сын мой! Я встречусь с тобой снова, когда ты будешь искать мира, а не войны. — Сказав это, Хозяин Леса повернулся и скрылся в чаще.

Киеран с трудом поднялся с земли. Дотронувшись рукой до горла, он сморщился от боли. Он едва мог дышать. Оглянувшись, он увидел, что квин-он-а исчезли так же тихо, как и его тотем. Остались только Ха-кан-та и ее родичи. И еще Пэквуджи.

— Ты знал, что придет Хозяин Леса? — спросила Ха-кан-та у Пэквуджи. — Потому ты и остановил меня, когда я хотела вмешаться?

Но она ошибалась: хоночен-о-ке этого не знал. Он знал другое — если бы Ха-кан-та или кто-то из ее родичей вмешались в поединок, квин-он-а этого не стерпели бы. Смерть витала в воздухе. Кто-то должен был умереть — или Киеран, или Красное Копье. А Пэквуджи должен был спасти от смерти других. Но что сюда пожалует сам Хозяин Леса! Пэквуджи пожал плечами, не удостоив Ха-кан-ту ответом. Пусть толкует по-своему то, что случилось нынче ночью.

Ха-кан-та прошла в круг и, улыбаясь, опустилась на колени рядом со своим возлюбленным. Пальцами, легкими, как перышки, она коснулась его лба.

— Теперь на нас снизойдет мир, — сказала она. — Квин-он-а больше не станут распоряжаться нашими жизнями.

— Но остался еще Мал-ек-а, — предостерег ее Киеран.

— Нет!

— Nom de tout, Канта!

Однако теперь они поменялись ролями, и Ха-кан-та слышать не желала о борьбе с Мал-ек-ой.

— С этим покончено, — отрезала она. — Для нас покончено. Пусть с этим ходячим ужасом сражаются другие. Это не наша охота.

«А как же твой отец?» — подумал Киеран, но ничего не сказал. Напоминать ей об этом было бы несправедливо. Если она успокоилась, перестала думать о своем долге, не его дело тревожить ее. Но… у него самого еще остался неоплаченный должок. Его предки приплыли сюда по Большой Воде из тех же мест, что и Мал-ек-а. Благодаря тому что они переселились на эти берега, прибыл сюда на кораблях с высокими мачтами, подгоняя их словно злой ветер, Мал-ек-а и обрел почву под ногами.

Предки Киерана уже давно умерли, так что расплачиваться предстоит ему.

— Мне надо отыскать его, — сказал Киеран.

Ха-кан-та долго молчала.

— Есть еще одна причина идти на борьбу с Мал-ек-ой, — сказал Ур-вен-та. Ни Киеран, ни Ха-кан-та не заметили, как он подошел к ним.

— О, я так и не успела поблагодарить тебя за то, что ты пришел, — воскликнула Ха-кан-та.

— Благодарность ни к чему. Это наша обязанность. Ты нас вызвала, мы пришли. Только мы тебе мало помогли. Что бы мы могли сделать, если бы Хозяин Леса не пришел на выручку?

— Что еще за причина искать Мал-ек-у? О чем ты говоришь? — беспокоился о своем Киеран.

Ур-вен-та отвязал от пояса мешочек и вынул из него пригоршню маленьких костяных дисков.

— Знаешь, кому принадлежат эти диски? — спросил он Ха-кан-ту.

Но вместо нее ответил Киеран:

— Это же костяшки Тома! Где ты их взял?

— Нашел на поляне, в той части Иного Мира, которая ближе всего к Дальнему Миру. Они валялись в траве. А рядом на траве была кровь!

— Матерь божья! — Киеран провел рукой по глазам, у него сжалось сердце. — А он… он не…

— Не умер? Нет. Но Мал-ек-а все-таки напал на него. Сейчас Том в Большом Жилище, он тяжело ранен. А Большое Жилище недалеко от моей охотничьей тропы, здесь в лесу. Том не один, с ним друзья, но трагг-и — отродье Мал-ек-и — окружили Жилище и скоро бросятся на приступ.

Киеран встал и потопал ногой, проверяя, выдержит ли она его вес. Выдержит!

— Надо спешить к Тому, — сказал он.

— Тебе нужно отдохнуть, — запротестовала Ха-кан-та.

Ур-вен-та покачал головой:

— Если потратить время на отдых, помогать будет некому!

— Я выдержу, Канта! Должен выдержать! Ведь это же Том!

Ха-кан-та кивнула. Она вспомнила своего отца — он был ей не только отцом, но и учителем, как Том у Киерана.

— Сколько там трагг?

— Сколько веток на сосне? — вздохнул Ур-вен-та. — Много! Но мы же рате-вен-а. У нас четырнадцать барабанов. И четырнадцать барабанщиков. Бояться надо Мал-ек-у, а не этих дьявольских отродий, которые пляшут под его дудку.

— И долго туда добираться? — спросил Киеран.

— Нет, не долго! Хотя и не хотелось бы слишком скоро увидеть то, что нас там ждет.

Киеран не мог поверить своим глазам. Вместе с рате-вен-а и с Пэквуджи он стоял в лесу у края поля, окружавшего Большое Жилище.

— Дом Тэмсонов! — восклицал Киеран. — Черт меня побери! Это же Дом Тэмсонов!

— Это место тебе знакомо? — спросил Ур-вен-та.

Киеран молча кивнул. Как Дом мог тут очутиться?

— Здесь живет Сара, — сказал он Ха-кан-те. — Этот Дом из моего мира. Как он мог оказаться здесь?

Пэквуджи, услышав имя Сары, выскочил вперед. Уставившись на странное здание, он напрягся и, направив туда свои мысли, отыскал Сару.

— Это Жилище стоит в двух мирах, — проговорил хоночен-о-ке. — У него есть душа. Я с ней разговаривал, но не здесь, не в лесу.

— Как это может быть? — пробормотал Киеран.

Знакомые по Оттаве шпили и башенки этого странного дома никак не вписывались в окружающий их пейзаж. Киеран еще раз огляделся, словно надеялся все же увидеть тротуары и фонари Оттавы. Но взгляд его упирался в заросли.

— Трагг-и прорвались в Жилище, — сказала одна из рате-вен-а — женщина среднего возраста со щеками, раскрашенными белыми полосами.

— Значит, мы опоздали? — спросила другая.

— Нет! — закричал Пэквуджи.

Он обернулся орлом и, взрезая крыльями воздух, вихрем полетел к Дому. Долетев до цели, он несколько раз снижался, отыскивая вход. Подлетел к проему в стене, там все было забито трагг-ами. Орел помедлил, затем устремился в проем, клювом и когтями отбиваясь от чудищ. Внутри крылья мешали ему двигаться. Одна из трагг цапнула его, и в когтях у нее остались орлиные перья. Пэквуджи снова изменил облик.

В мгновение ока он принял вид тотема Ха-кан-ты и стал медведем. Он продирался сквозь ряды трагг, раскидывая их мощным туловищем. И вдруг по коридору к башне Сары понеслась рысь.

Киеран следил за полетом орла взором своей «тоу», потом направил мысли в Дом. Там бушевали злоба, страх, кровожадность и отчаяние. Касаясь мыслями умов обитателей Дома, Киеран выискивал Тома. И вот его «тоу» почувствовала знакомый дух, но тут же Киерана будто ударило кинжалом. На него навалилась тьма, напоминавшая то состояние, которое он испытал тогда в оттавском ресторанчике, когда что-то вынудило его убить ни в чем не повинного полицейского.

— Он там, — сказал Киеран. — Мал-ек-а в Доме! — Его душа сжалась от соприкосновения с этим Ужасом. И как он мог подумать, что Зло — это Талиесин? На свистке, который он носил на поясе, остались следы души барда — она была прямой противоположностью Мал-ек-е. Бард олицетворял собой жизнь. А этот Ужас всеми силами противостоял ей.

— Трагг очень много, — проговорила Ха-кан-та.

— И все же надо попытаться, — сказал Ур-вен-та.

Друг за другом по колено в густой траве они двинулись к Дому. Четырнадцать барабанщиков и один брат-барабанщик, а за ними бежали два серебристых волка. Маловато для сражения с Мал-ек-ой и его дьявольскими отродьями! Мешочек с дисками виэрдина бил Киерана по бедру. Он и забыл о раненой ноге, о боли в виске, сейчас ему чудилось, что вся его жизнь была лишь подготовкой к этой последней схватке.

И всю дорогу по полю их сопровождал барабанный бой. Киерану казалось, что ритм переполняет его. Он считал себя мирным человеком, он всегда искал гармонию, а не конфликты. Но сейчас он был воин, охотник и добычей его должно было стать само Зло! Кто знает, какими путями приходится идти тем, кто ищет мира? Сегодня ночью барабанный бой не вселял покоя, он объявлял войну, и Киеран был с ним заодно.

ЧАСТЬ IV

КРУГ БАБУШКИ ЖАБЫ

О, если б знали мы с начала,

Как эта песня скрутит нас,

Как пальцы танцевать заставит,

Куда-то вдаль нас повлечет,

Как зимний ветер снег метет. [99]

Глава первая

— О чем она говорит? — удивленно спросил Такер.

Байкер покачал головой, не отрывая взгляда от двери. Эта их баррикада того и гляди рухнет! Как он ни старался вслушиваться в то, что слышала Сара, до него доносился только визг трагг, скребущих когтями дверь. И, конечно, их вой и храпение.

— Сара! — окликнул он.

Но она смотрела не на него, а куда-то вдаль, она видела что-то за пределами Дома, и взгляд у нее был отрешенный.

— Барабаны! — проговорила она. — Неужели ты их не слышишь?

— Барабаны? — И тут Байкер вспомнил про Ур-вен-ту. Сам Байкер ничего не слышал, но раз слышит Сара, значит, Ур-вен-та возвращается.