Евгений Сухов - Слово авторитета
— Так точно, товарищ полковник!
— Ну, вот и отлично, останешься здесь и подождешь оперативную группу. А ты, — посмотрел он на стажера, — поедешь с нами!
— Есть, товарищ полковник! — не сумел Сафронов скрыть своего ликования.
***Трупы лежали рядом с двумя металлическими контейнерами, из которых рваной требухой торчала грязная бумага, лохматое тряпье и какие-то проржавленные листы железа.
Оперативная группа, прибывшая раньше, уже успела оградить участок вешками, протянув через них цветную полиэтиленовую ленту.
Несмотря на ранний час, народу во дворе было предостаточно. Половина — самые обыкновенные собачники, озабоченные тем, чтобы мочевые пузыри псов своевременно опорожнились, парочка бомжей, раздосадованных тем, что не удастся приблизиться к контейнерам, где на самом верху лежала полиэтиленовая сумка с пустыми бутылками. Трое случайных прохожих, да еще одна бабка лет семидесяти.
Покойники лежали рядышком, бок о бок. Смерть даже не успела обезобразить их лица. Они вполне могли сойти за спящих бомжей, вот только раны на голове свидетельствовали о том, что их бренные души выбрались на небо именно через эти аккуратные дырочки.
Майор Усольцев что-то рассматривал в куче мусора, но, заметив подъехавшего полковника, оставил свое занятие и устремился навстречу.
Полковник сдержанно поздоровался. Он определенно был не в духе.
— Подойди сюда! — поманил Крылов стажера. Сафронов робко приблизился.
Он чувствовал себя очень неловко, словно выпускница Бестужевских курсов в провинциальном борделе.
— Тебе, часом, эти голубчики не знакомы? — показал Крылов на покойников.
Стажер сделал несколько шагов по направлению к убитым, потом присел на корточки, аккуратно подтянув штанины, и произнес глухо, не отрывая глаз от неподвижных лиц:
— Они самые… и наколки… Значит, их старик?.. — разогнулся он наконец, посмотрев на полковника.
— А вот это рано пока говорить. Что мы против него имеем? Ни-че-го! Он может сказать, что спокойно спал всю ночь. Ты же его упустил! Здесь улики нужны, а их пока нет. — И, потеряв интерес к стажеру, обратился к Усольцеву:
— Они что, так рядком и лежали?
— Так и лежали, товарищ полковник.
— Свидетели есть?
— Старушка одна, — показал он на семидесятилетнюю бабулю, которую так и разрывало от желания выговориться. — Она в это время в окно смотрела. Впрочем, она вам сама все расскажет.
— Угу, — качнул головой Крылов и отошел к бабке. — Так как вас звать? — перешагнул он ограждение и, взяв старушку под руку, отвел ее в сторонку.
— Наталья Павловна.
Крылов внимательно присмотрелся к собеседнице. Женщину с точно таким же именем два часа назад, совсем распаренную, он оставил на конспиративной квартире. Бывают же такие совпадения.
— Хм… Наталья Павловна, что вы видели?
— Я-то живу здесь, напротив, — махнула она рукой в сторону ближайшего дома, стоящего к контейнерам торцом. — Мои окна как раз на эту помойку выходят. Сплю я плохо, старая уже, — горестно посетовала она. — А у нас еще пружина двери тугая, вот я и вздрагиваю всякий раз, когда кто-то выходит или заходит…
— Так кого вы видели?
— Вот я и рассказываю тебе, милок, все как было. Тут слышу опять стук.
Я подошла к окну, думаю, что это наша Милка, соседка моя, своего очередного клиента выпустила. Спасу на бабу нет, всего двадцать лет, а по пять мужиков за ночь принимает… Вы бы уж нашли на нее управу, а то заразу по всему району разносит! — пожаловалась старуха.
— Непременно примем меры, — сдержанно пообещал полковник Крылов. — Так что, вы говорите, там дальше-то было?
— Ну, так вот, как только дверью-то стукнуло, я шасть к окну. Смотрю, от нее мужик выходит. Высокий такой, породистый, импозантный, наверное, начальник большой. Давеча у нее плюгавенький был… заморыш прямо. А этот орлом смотрит, — просквозила в словах старушки обыкновенная бабья зависть. — Он-то уже отошел. А тут смотрю, к мусорке грузовичок подъехал. Я еще и тогда подумала, чего это он в такую темень. Обычно с утра баки-то забирают, а тут ночь совсем. Водитель-то вышел, борт открыл и на землю начал какие-то кули сгружать. Я-то думаю, мусора нам еще во дворе не хватает. Хотела уже на улицу выйти да обругать его как следует, а потом глянула в окно, а его уже и след простыл. Укатил себе, стервец!..
— А грузовичок-то не запомнили случайно? — с надеждой посмотрел в глаза свидетельнице Крылов.
— Мил человек, я ведь старуха, а не девочка какая-нибудь. Кто там чего разберет в темноте! А потом, для меня все грузовики одинаковые, я ведь в них не разбираюсь.
— Ладно, мать, вы нам очень помогли, — искренне произнес Геннадий Васильевич.
Усольцев о чем-то негромко разговаривал с Шибановым. Майор говорил сдержанно, слегка покачивая ухоженной головой, капитан, напротив, казался чуть возбужденным, оживленно размахивал длинными руками.
— До чего докопались? — подошел Геннадий Васильевич, скосив невеселый взгляд на убиенных.
— У обоих оказались при себе документы, права на машину, — произнес Усольцев. — Один из них, тот, что конопатый… Зыков Илья Васильевич, трижды судим, статьи серьезные, грабежи. А вот этот красавчик… Завойский Игнат Яковлевич. Также ранее судим. Мошенничал, но больше сутенерством занимался. А в последний раз попался на том, что втирался в доверие к красивым женщинам и обворовывал их.
— Интересный экземпляр, — пристально всмотрелся в Утонченные черты убитого полковник Крылов. — Видно, многие девочки осиротеют. В чью группу они входили?
— Принадлежали к группировке Каримова Закира.
— Вот оно как, интересная подробность. А не избавляется ли наш Закир от ненужных свидетелей? Все-таки на кону немалые деньги, — задумчиво предположил полковник.
— На Каримова это не похоже, товарищ полковник, стиль не тот. Он, конечно, человек очень жесткий, но на своих руку не поднимал… Разве что за редким исключением. А тут целых два трупа.
— Значит, все-таки Федосеев?
— Получается так, товарищ полковник. Может, возьмем его?
— Только ведь нам и предъявить-то ему нечего. За что ты его зацепишь?
«Стволов» у него нет, во время нападения он пострадал, а сейчас дома, наверное, дрыхнет. А послушать его разговоры, так большего человеколюбца, чем он, вообще не найдешь. А потом, ведь и спугнуть можно. Может, Маркелов что-нибудь нароет.
Пусть со своей стороны надавит на Федосеева, глядишь, у того нервишки не выдержат, раскроется.
Глава 57.
ОТКРОВЕНИЯ МОКРУШНИКА
Маркелов любил возиться с пистолетами. Втайне он считал, что каждый из них наделен душой, пусть и небольшой. Его личным оружием был «Макаров», по сравнению с вохровским «ТТ» он имел меньшие габариты, да и масса его была не столь велика. Но сейчас, потаскав «ТТ» в кобуре и попривыкнув к нему, Захар осознал, что этот пистолет очень даже грозное оружие. Во всяком случае, по мощности «ТТ» значительно превосходит табельный «Макаров». Маркелов не однажды хотел поделиться своими наблюдениями, но опасался встретить недоуменный вопрос сослуживцев: «Уж не многовато ли ты знаешь об оружии?»
Разбирать и собирать пистолет на дежурстве для него сделалось неким обязательным ритуалом. В этом занятии была масса преимуществ: во-первых, возиться с оружием интересно всегда, во-вторых, что делать, когда перечитана вся периодика за последнюю неделю, да и читать уже нет желания. А тут пополоскал «ствол» в оружейной смазке, вдумчиво протер его паклей, помечтал о чем-то своем.
Глянул на будильник, а в приятном удовольствии уже пара часов пролетели. А тут обед совсем рядышком.
Маркелов вынул магазин и положил его на стол, от себя, чуть дальше положил стержень затворной задержки…
За спиной кто-то одобрительно крякнул. Не оборачиваясь, Захар снял с рамки затвор со стволом.
— Любишь ты оружие, — услышал Маркелов голос Федосеева.
— А как же его не любить, если от него жизнь зависит… Те-то двое не любили, вот поэтому и в могиле лежат, — проговорил Захар, слегка обернувшись.
Иван Степанович сел рядом. Маркелов задержал взгляд на усталом лице старика и невольно удивился переменам, что произошли с ним за прошедшие несколько дней. Он как будто постарел враз. Лицо почернело, под глазами образовались неприятные припухлости, а кожа и вовсе выглядела дряблой.
— Что с тобой, Степаныч?.. Неважнецки выглядишь. Я тебе всегда говорил, что молодые бабы до хорошего не доведут. Тебе бы старушку какую-нибудь, но в теле. Вот и жарил бы ее себе потихонечку. И здоровье бы свое сохранил.
— А-а, — неопределенно протянул Федосеев, и стул под ним слабо пискнул.
— Дело не в бабах. Здоровья-то у меня на них еще хватит! — махнул он рукой. — Что-то не спалось сегодня. А как засыпаю, так непременно в голову всякая мура лезет, даже не знаю, как от нее избавиться.
