В поисках баронессы - Гульнара Черепашка
— Но постой. Это же не повод, — выдавила Агнес.
— Да, возможно, — Фиона кивнула. — Вот только… нет, ты вправе считать меня эгоисткой, — прибавила она. — Так оно, наверное, и есть. Я не захотела жертвовать собой, превращаться окончательно в почтенную супругу, мать, хозяйку, — она помолчала. — Мне вдруг стало страшно. Жизнь сложилась совсем не так, как я мечтала.
— Разве? Мне казалось, ты мечтала именно об этом: почтенная супруга, хозяйка большого поместья… и сама себе хозяйка!
Агнес ощутила укол совести. Не она ли виной тому, что Фиа вдруг опротивела ее жизнь? Не ее ли рассказы о поездках на южные границы и опасных приключениях, в которые она там регулярно влипала?
— Все может статься, — проговорила Фиона задумчиво. — В молодости я думала, что ничего другого не хочу. Но оказалось, что постоянно скрывать свои наклонности не так-то весело. Врать отцу и удирать от воспитателей, корчить из себя рафинированную леди в обществе — это одно. Когда приходится врать собственному мужу — это совсем другое. А Ронан оказался чудовищно консервативен: он даже за посещение оперы или театра мне выговаривал. Ты не представляешь, как мы ссорились! Да, он уступал. Но делал это крайне неохотно. И всякий раз демонстрировал, что если бы я не настояла, — она выразительно примолкла.
— Ну, Ронан никогда не казался мне приятным человеком, — протянула Агнес. — Хотя следует отдать ему должное — большинство наших сограждан еще хуже.
После минутной паузы обе подруги рассмеялись.
— Знаешь, на какой-то момент я испугалась, что твой разум потерпел страшные и необратимые изменения, — созналась Агнес. От сердца отлегло.
— Не исключено, — Фиона вздохнула. — Но причина не в пожаре, который я устроила в Гревилле, — она усмехнулась.
— Что ты имеешь в виду?
— Не надо так хмуриться, — Фиона тепло улыбнулась. — Я лишь хочу сказать, что столкнулась в этом доме с тем, что… способно произвести изрядное впечатление. И заставить пересмотреть свои взгляды на эту жизнь.
— Не понимаю, — Агнес нахмурилась.
— Эта усадьба полвека стояла разрушенной, никто не хотел здесь жить. О доме ходили жуткие легенды. Большая часть — пустопорожняя болтовня. Но кое-что — правда. Но мы говорили о плачевной кончине моей прежней жизни, — она снова усмехнулась. — Когда Ронан заявил, что едет в столицу один, я вышла из себя. Понимаешь, я вдруг поняла, что при всей власти над поместьем, что оказалась в моих руках, я теперь полностью завишу от него и от его капризов. А его посетил каприз — бросить меня в поместье. В назидание или еще из каких соображений, — она поморщилась. — Он давно мною был недоволен. Может, он просто хотел провести это лето с Далией, чтобы я не мозолила ему глаза и не мешала. Так или иначе — я поняла, что так продолжаться не может. Будет лишь хуже. К тому же мне стало обидно. Далию он в глушь не потащил! Пожалел, оставил ей и апартаменты в столице, и содержание. И возможность выходить в свет. А меня, выходит, можно было похоронить там заживо. Оставив мне из развлечений заботы о хозяйстве, людях и саде.
— Словом — если ты и поступила, как эгоистка, Ронан сам в этом виноват, — заключила Агнес. — Он первым начал вести себя, как эгоист! Погоди, — она нахмурилась. — А деревья? Там, в лесу. Это ты их растила?
— Ну да, я. А чем мне еще было развлекаться? Я пыталась подружиться с нашими соседями там. Ты не представляешь, что это за тоска! А деревья… ты же знаешь о моем пробудившемся даре. Нужно было на чем-то тренироваться. К тому же в библиотеке Гревилля я нашла любопытные книги…
— О. Труды мастера Ланга, — хмыкнула Агнес. — Это из-за них эсквайр Гото поднял такую панику! Он решил, что сведения оттуда могли попасть в руки шпионов Нейтании.
— Что?! — Фиона закашлялась.
— К слову, история с отпрысками знатных семейств эту версию подтверждает, — Агнес посерьезнела. — Ну, во всяком случае, такова была версия следствия. Фиа, что произошло с этими людьми? Задушенными белладонной, — она впилась взглядом в лицо подруги.
— А, эти, — Фиона помрачнела. — Агнес, на их лицах не было написано, чьи это отпрыски. Я возвращалась в постоялый двор. Здесь шел ремонт, и я задержалась допоздна после ухода мастеров, — она помолчала. — Мне хотелось… кое-что осмотреть здесь. Без посторонних глаз это было удобно. Неважно, — она тряхнула головой. — Словом, я возвращалась, когда эти пятеро перегородили мне путь. Они окружили меня… угрожали. Я испугалась. Я не знала — просто так они решили пристать к одинокому путнику, потому что ощущали свою безнаказанность. Или приняли меня за кого-то другого. Знатные семейства, — она криво усмехнулась. — Да, я читала все заметки в газетах на эту тему… на то, что они приняли меня за кого-то, намекали их разговоры. Я просто поняла, что живой оттуда не уйду. Невредимой — точно нет. И позвала… то, что росло ближе всего. За забором. Это оказалась белладонна. Она защитила меня.
Фиона смолкла. На лицо легла тень.
Нет, Фиа не была хладнокровной убийцей. Она и правда лишь защищала себя — и ей тяжело далось осознание того, что она лишила жизни пять человек.
— Тебе никогда нельзя будет ходить по столице под своим именем, — шепнула Агнес.
— За все приходится платить, — глухо отозвалась подруга. — Моя цена не так уж велика. Мне во многом повезло. Как ты говорила — я всегда ухитряюсь выйти сухой из воды? — она грустно усмехнулась. — Благодаря своей изворотливости и тщательному продумыванию планов… что ж, в данном случае моя изворотливость оказалась весьма действенной. Я была уверена, что
