Проклятие Спящей красавицы - Ольга Геннадьевна Володарская
Она сунула ключ в скважину и дважды его повернула. Дверь тут же подалась назад.
В нос пахнуло знакомым. Чем, непонятно.
Оля зажгла свет в прихожей, она знала, где выключатель. Лампа под потолком озарила пространство, чтобы визитерша смогла его рассмотреть. Пыльно, но не грязно. В квартире нет бардака, просто она стоит закрытой. И в ней устаревший ремонт. Не советский, а «евро». Даже не нулевые, а девяностые! Это Оля не по памяти определила, она уже набралась знаний из телика и интернета.
В большой комнате, так называемом зале, имелись стенка, угловой диван, кресла и журнальный столик. Но Оля уселась на пол. Ей нужен был нижний ящик книжного шкафа. Там в их семье было принято хранить архивы – документы, фотоальбомы, награды и памятные вещицы. Открыв его, Оля выгребла все, что увидела, и стала перебирать. Она чувствовала, что воспоминания придут…
Часть вторая
Прошлое…
Дед называл ее Лялькой, Лялей. Куклой по-украински. Бабушка-молдаванка – Черешей, Вишенкой.
Оля была похожа именно на них, а не на отца с матерью. От деда она взяла дымчатые глаза и вздернутый нос, от бабушки смоляные кудри и смуглую кожу. Характер же у обоих был взрывной. Когда «старики» ругались, дрожали стены. Но дедушка всегда мирился первым. Покладистый, говорили соседи. Мудрый, поправляла их бабушка. За мудрость первая красавица города и полюбила невзрачного хлопца, круглый год носившего одни и те же штаны (зимой он под них армейские подштанники поддевал). Они учились вместе, он помогал и в учебе, и в жизни. Мог и конспектом поделиться, и шкаф починить, и дельный совет дать.
Оля до десяти лет жила с дедушкой и бабушкой на Кубани. Родители, геологи, были постоянно в разъездах, и она их редко видела. Но когда отец с матерью решили сменить род деятельности, они забрали дочку. И Оля переехала из дома в Армавире в типовую двухкомнатную квартирку в панельной пятиэтажке подмосковной Коломны. Ей казалось, что из рая в ад попала. Еще вчера она носилась по цветущему саду, а сегодня смотрит в окно на серое небо, дома, людей, раскисшие дороги, голые деревья. Льет дождь, а из ее глаз текут слезы.
Лялька просила отвезти ее назад не раз и не два, даже не сто или тысячу. Миллион! Она начинала с этого день и этим же заканчивала. Но родители твердили одно: потерпи, ты привыкнешь. Оля сколько могла терпела, но так и не привыкнув, сбежала. Думала добраться до Армавира на электричках и автобусах. Доехать смогла только до Москвы, откуда ее забирал перепуганный отец.
– Ты понимаешь, что нас могут за эту твою выходку родительских прав лишить? – возмущался папа. Ребенка без сопровождения заметил милиционер и отвел в детскую комнату при вокзале. Оттуда позвонили родителям домой.
– И пусть, – сердито отвечала она. – Тогда меня дедушке и бабушке отдадут.
– Да как ты не поймешь, что они уже старенькие, им тяжело с тобой.
– Я им помогаю, – возмущалась она. – В саду и огороде!
– Поэтому так плохо учишься?
– Нормально я учусь, – не соглашалась Оля. – У меня всего одна тройка.
– А мы с твоей мамой отличниками были! И дипломы у нас красные.
– А я вообще в институт поступать не собираюсь.
– Как это? – Отец так растерялся, что даже сердиться перестал.
– Я парикмахером хочу стать.
– И отучиться в… ПТУ?
– На курсах.
– Час от часу не легче! Ты хочешь стать первой в нашей семье со средним образованием? Даже прабабушка твоя, деревенская девчонка из многодетной семьи, педагогическое училище окончила…
После того разговора отец всерьез за дочку взялся, начал заниматься с ней, водить в кружки. Мама же опять пустилась в разъезды, но теперь она моталась в Польшу за шмотками. Челночила. В одной из поездок познакомилась с болгарином из Варны. Влюбилась. Когда Оле исполнилось тринадцать, родители развелись. Мать уехала жить к новому мужу, а девочка осталась с отцом. Так она сама пожелала, но мать, надо сказать, не очень этим расстраивалась, она уже ждала второго ребенка.
С сестренкой Оля виделась всего раз, когда приезжала к маме в гости. Но семья вскоре переехала в Канаду, и туда девочку уже не звали. Другая бы расстраивалась, а Ляльке было все равно. Больше всех на свете она любила дедушку с бабушкой, но как те ее предали, она как будто запретила себе к кому-то сильно привязываться. Да-да, именно так она воспринимала их поступок! Любили бы так сильно, как она их, не дали бы внучку забрать. Убедили бы родителей ее оставить. Но нет, они с легкостью от нее отказались, заявив, что это правильно, когда ребенок с родителями… Считай, предали!
Она больше не ездила к ним. Даже на похоронах деда не присутствовала. Но тому имелась уважительная причина: она не могла уехать, у нее были вступительные экзамены. Не в институт, как мечтал папа, а в училище.
– Все же ПТУ? – вздохнул он. – На парикмахера?
– Пап, ты чего? Туда без экзаменов принимают. Я в театральное училище. Оно высшее.
– Ты это не серьезно, – не поверил ей отец. – Шутишь, да? Какая из тебя артистка? Вот парикмахер и правда неплохой, куклам своим отличные прически делаешь.
– Когда это было? Мне семнадцать, папа. И я уже два года занимаюсь в театральной студии.
– Это я знаю. Если ты помнишь, был даже на одном спектакле.
– Где я играла одну из главных ролей.
– На которую тебя взяли из-за внешности, а не по причине таланта.
– Ты же хвалил мою игру! – возмутилась она.
– Я сказал, ты была бесподобна, – поправил ее отец. Ему не хотелось обижать дочь, вселять в нее неуверенность, но кто, если не он, скажет ей правду. – Это не касалось актерской игры.
– Хочешь сказать, я просто красивая, но бездарная? – все больше распалялась она. Спасибо деду с бабкой за характер!
– Посредственная, – как мог смягчил отец. Но бездарная – правильное слово. Он и ходить на спектакли перестал, чтобы больше не испытывать испанский стыд. – Иди лучше в парикмахеры, Оленька. Они всегда копеечку заработают. А театр умирает сейчас. Да и кино в упадке.
– Ничего, все скоро устаканится. Я к тому времени как раз отучусь.
Шел 1996 год. В стране царил бардак, и в упадке был не только театр, но и наука, промышленность, сельское хозяйство; армию разворовывали, на лом разбирали заводское оборудование, в больницах из бесплатных лекарств имелись лишь анальгин и зеленка. Процветали тогда только торгаши да бандиты. Но Лялька верила – все наладится, и она станет сверхновой звездой молодого Российского
