Игра в ложь. Я никогда не… - Шепард Сара
Знать бы еще, в чем тут дело.
6. Кто может устоять против загадочного парня?
За воротами была темная и тихая ночь. В кустах звенели сверчки, воздух приятно холодил кожу Единственным источником света были огни вечеринки да чей-то телевизор: его голубоватое свечение лилось из окна дома, стоявшего дальше вдоль дорожке. За забором лаяла собака. Эмма почувствовала, что постепенно успокаивается, расслабляется, и тут же поняла, что все это время ходила, подняв плечи, будто пытаясь втянуть голову и стать незаметной. Отдышавшись, она достала телефон и посмотрела на экран. «Видела твою записку. Все в порядке? Дай знать, если что-то понадобится». Это от Клариссы.
Эмма удалила сообщение, снова проверила папку «Входящие». Ничего. Тогда она посмотрела на скамейку, на которой оставила вещи. На нее падала широкая полоса яркого света от прожектора с соседней парковки. Эмма вздрогнула: сумки не было. Кто мог ее забрать? И где же все-таки Саттон? Куда идти, когда вечеринка закончится? Денег у Эммы не было: кошелек остался в сумке. Там же лежал и паспорт.
Совсем рядом послышались треск и шуршание. Эмма повернулась к дому Ниши, но на дорожке никого не было.
Чпок.
Кто-то открыл банку с газировкой. Эмма огляделась по сторонам и заметила фигуру человека на лужайке перед соседним домом. Он стоял возле большого телескопа, однако взгляд его был прикован к Эмме.
– Прошу прощения, – она сделала несколько шагов назад.
Парень шагнул вперед, и огни вечеринки осветили его лицо: выступающие скулы, круглые глаза, коротко остриженные волосы. Тонкие, плотно сжатые губы как бы говорили: «Не лезь». Одет он был не так нарядно, как парни во дворе у Ниши, но даже простая серая футболка идеально очерчивала мускулы на его груди и плечах.
Я его знала, но – пора бы уже привыкнуть, – не помнила, откуда.
Со стороны дома Ниши донесся взрыв смеха. Эмма обернулась, затем снова посмотрела на молодого человека. Он имел мрачный вид – при том, что в соседнем дворе веселились от души, – а ей всегда нравился именно такой тип парней.
– Почему ты не на вечеринке? – спросила девушка.
Ответа не последовало. Молодой человек просто смотрел на нее, и глаза его тускло блестели в лунном свете.
Эмма шагнула на дорожку и направилась к нему, остановившись только у самой калитки.
– За чем наблюдаешь? – она махнула рукой на телескоп.
Он снова промолчал.
– Венера? – предположила Эмма, все еще надеясь завязать разговор. – Большая Медведица?
Парень негромко хмыкнул, провел рукой по коротким волосам и отвернулся. Нахмурившись, Эмма тоже повернулась к нему спиной:
– Ну и пожалуйста! – выпалила она, стараясь не выдать раздражения. – Развлекайся. Мне плевать.
– Персеиды, Саттон.
Эмма стремительно обернулась. Так он знал Саттон?
– Что такое Персеиды?
– Это метеорный поток, – молодой человек облокотился на ограду.
– Можно мне посмотреть?
Он даже не пошевелился, когда Эмма вошла в калитку.
Его дом оказался небольшим бунгало песочного цвета, вместо гаража – навес для автомобиля, дворик, обрамленный кактусами. Оказавшись лицом к лицу с незнакомцем, Эмма смогла разглядеть молодого человека как следует: густые брови, яркие синие глаза. За его спиной, в тени, обнаружились садовые качели, на которых стояла тарелка с бутербродами и лежали две книги в кожаном переплете. На одной из них даже можно было прочитать вытесненное название: «Уильям Карлос Уильямс. Сборник». Эмма никогда раньше не встречала парня, увлекающегося поэзией – ни одного, кто мог открыто в этом признаться.
Тем временем телескоп был настроен, окуляр подкручен так, чтобы Эмме было удобно смотреть, и парень сделал приглашающий жест, отступая в сторону. Девушка послушно вгляделась в звездное небо.
– И давно тебя интересует астрономия? – спросил ее собеседник.
– Она меня не интересует, – Эмма осторожно повернула телескоп, направляя его на большую полную луну. – Я предпочитаю сама давать имена звездам.
– Вот как? И что это за имена?
Эмма отстранилась от окуляра, закрыв его специальной заглушкой от пыли.
– Например, Гадюка. Вон там, – она указала на мигающую звездочку прямо над крышей дома. Несколько лет назад она получила свое имя в честь Марии Роуэн, с которой Эмма училась вместе в седьмом классе. Однажды на уроке испанского Мария налила ей под стул газировки, а потом говорила всем, что у Эммы недержание. Даже преподавателю, причем старательно попыталась перевести термин на испанский. «Недержательство». Эмма тогда только и думала, как здорово было бы взять Марию за шкирку, размахнуться и запустить куда подальше – прямо к звездам, как делали древнегреческие боги, разгневавшись на своих детей.
– Боюсь, твоя Гадюка – часть пояса Ориона.
Эмма скрестила руки на груди, притворившись обиженной:
– Вот, значит, как ты разговариваешь с девушками?
Парень сделал шаг навстречу, их руки почти соприкоснулись. У Эммы перехватило дыхание – это казалось таким естественным жестом. На мгновение ей вспомнился Картер Хайс, капитан школьной команды по футболу в Хендерсоне, – и то, как она боготворила его, не решаясь признаться в своих чувствах. Миллион остроумных и нежных фраз был припасен для него под заголовком «Как Флиртовать с Парнями: Инструкции», но стоило им оказаться наедине, как Эмма обнаруживала, что вместо заготовленной речи несет какую-то чушь про последний выпуск шоу «Голос». А ведь оно ей даже не нравилось!
– Хорошо. Тогда предположим, что две оставшиеся звезды называются Лгунья и Мошенница. И свои имена все они получили в честь трех вредных сестричек, которых Орион за волосы притащил в свою пещеру, – Эмме показалось, что парень многозначительно на нее посмотрел.
Она сделала шаг назад и оперлась на изгородь, понимая, что в этой фразе заключен какой-то глубинный смысл, которого она не понимает.
– Похоже, ты успел неплохо обдумать эту теорию, – сказала она, просто чтобы что-то сказать.
– Похоже, – эхом отозвался парень. Однако во взгляде, которым он наградил Эмму, внезапно стало меньше флирта и больше… любопытства.
А еще у него были самые длинные ресницы, какие Эмма когда-либо видела.
Все выглядело мило и невинно, но на меня вдруг обрушилась целая буря чувств: благодарность, смущение, растерянность. Они как-то были связаны с этим парнем, но как именно?.. Ни одно из этих чувств не оформилось в четкое воспоминание, исчезнув так же внезапно, как и появилось.
Парень отвел взгляд и снова смущенно взъерошил волосы:
– Извини. Просто мы с тобой нормально не разговаривали… с тех пор как… ну, ты поняла. Давно.
– Самое время начать сначала, – отозвалась Эмма.
Его губ коснулась легкая улыбка.
– Точно.
Теперь они смотрели друг другу в глаза. Вокруг вились светлячки, ветер доносил с гор запах свежих цветов.
– Саттон? – раздался в темноте чей-то голос.
Эмма обернулась, чувствуя, как напрягся ее таинственный собеседник.
– Куда она ушла?
Обернувшись, девушка увидела две фигуры возле калитки дома Ниши. Подошвы тяжелых ботинок Лилианны хрустели по гравию; Габриэлла шла, подсвечивая себе телефоном вместо фонарика.
– Уже иду! – крикнула им Эмма и повернулась к парню. – Почему бы тебе не пойти с нами?
– Нет, спасибо, – фыркнул он.
– Ладно тебе, – девушка улыбалась. – Я придумала много имен разным звездам. Распутница, например. Или Ботаник…
– Саттон? – двойняшки остановились прямо напротив них. – Кто это?
Черт! Эмма обернулась, но парень уже исчез, только слегка раскачивался старый венок на входной двери. Затем до ее слуха долетел щелчок замка, а потом кто-то внутри дома резко задернул занавески. Окееееей…
Девушка отошла от телескопа и направилась к калитке.
– Это был Итан Лэндри? – поинтересовалась Габриэлла.
– Вы разговаривали? – одновременно с сестрой спросила Лилианна. Судя по всему, ее прямо-таки разрывало от любопытства. – О чем?
