Проклятие ДНК - Ирина Градова
– А что известно о матери покойного сына Вагнера?
– Она вроде умерла давно… Зато имеются Ольга Вагнер, вдова Георгия, а также еще пять экс-супруг!
– Никто из них, насколько я понимаю, не может претендовать на наследство? – уточнила Лера.
– По закону – нет. Ну, если только мамаша Эдуарда, да и та – только через сынка…
– Большое семейство!
– Тебе «подфартило» – кучу народу придется допросить, работы непочатый край! Но ты ведь это любишь, да?
Лера только ухмыльнулась в ответ: она и впрямь это любила. Ей нравилось, когда подозреваемых много, – это заставляло напрячь мозги и поупражняться в решении сложных задач.
– Кстати, а как насчет матери подозреваемого? – вдруг спохватилась она.
– А вот это интересно, – ответил Олег. – О ней ничего найти не удалось!
– То есть она не была женой Карла?
– Ну что тут скажешь – понятия не имею! С первой супругой Вагнер прожил тридцать лет с гаком, но она умерла, и через некоторое время он женился на Луизе – вот и все, что известно. От нее у него детей нет, а вот от кого Роман – неизвестно!
– Ты меня заинтриговал!
– Это – мое хобби, ты же в курсе, – осклабился Олег и, схватив блин с бужениной, ловко закинул его себе в рот и вытер жирные пальцы салфеткой, предусмотрительно уложенной в пакет вместе с едой.
* * *
Лере все же удалось подкараулить Лурье. Пришлось посидеть в засаде, чтобы его перехватить и поставить перед фактом: дело передано ей, и у него нет ни малейших шансов его вернуть. Она все спрашивала себя, почему ее коллега так расстроился, когда ему пришлось отдать дело, – не может быть, что проблема только в уязвленном самолюбии! Какой во всем этом его интерес? А в том, что он имеется, Лера не сомневалась.
Прочтя материалы по убийству, она заметила, что Лурье не слишком усердствовал, сразу уверовав в виновность Романа Вагнера и даже не попытавшись проверить другие версии: в конце концов, старший Вагнер являлся богатым человеком, у которого наверняка полно врагов или как минимум конкурентов, которые желали бы от него избавиться! Протоколы допросов членов семьи оказались до странности лаконичными и лишенными деталей, и Лера удивилась, не обнаружив в деле показаний служащих бизнесмена, которые пролили бы свет и на его личность, и на то, кому он мог насолить. Единственным, что имело хоть какую-то ценность, стали довольно подробные отчеты патологоанатома и судмедэксперта, которые она изучила с особым тщанием. Нельзя сказать, чтобы они ее удовлетворили, так как почти полностью совпадали с информацией, которую ей сообщил Олег Куделин. Правда, кое-что все-таки отчеты проясняли. Во-первых, рядом с телом убитого была найдена шпага времен Наполеоновских войн с эфесом, украшенным золотой инкрустацией. На шпаге присутствовали отпечатки пальцев Романа Вагнера, однако не слишком четкие, что вызвало у судмедэксперта недоумение. Если бы их пытались стереть, то почему сделали это настолько небрежно? Другое холодное оружие из коллекции Вагнера в его кабинете также было проверено на предмет наличия «пальчиков», и выяснилось, что Роман прикасался не только к орудию убийства. В сущности, это неудивительно: в конце концов, Карл Вагнер приходился ему отцом, и сын вполне мог временами захаживать в кабинет и брать в руки все эти сабли, шпаги и ятаганы! Патолог написал, что Вагнеру-старшему нанесли три ранения, однако умер он, скорее всего, от первого же удара в яремную вену. Выходило, что убийца был очень зол на свою жертву, иначе зачем бы ему продолжать колоть труп! Занятно, что Карл не оказал сопротивления – знал убийцу, доверял ему? Значит, скорее всего, это что-то личное… Больше ничего полезного Лера в отчетах не нашла. На вопрос, как именно он получил информацию о том, что Роман Вагнер находится в больнице, Лурье лишь буркнул что-то насчет «умения работать со свидетелями», и все.
Убиенный проживал в особняке с колоннами из розового гранита. Лере всегда казалось, что подобные сооружения безвкусны, однако тут ей пришлось скрепя сердце признать, что чего-чего, а чувства стиля у Карла Вагнера было не отнять: здание смотрелось величественно и нисколько не напоминало те, какие ей доводилось посещать до сего момента – там жили нувориши, понятия не имеющие, что по-настоящему красивый дом не обязательно должен быть украшен множеством башенок и витражей! Ворота оказались под стать особняку: тяжелые фигурные решетки позволяли разглядеть участок, на котором в это время года произрастало множество цветов и декоративных кустарников. За садом, несомненно, хорошо ухаживали. На звонок ответил не охранник в униформе какого-нибудь ЧОПа, а пожилой мужчина в резиновых сапогах и длинном фартуке, испачканном землей. Узнав, кто Лера такая, он позвонил в переговорное устройство, расположенное на внутренней стороне ворот, и получил разрешение впустить визитершу.
С любопытством озираясь по сторонам, она двинулась в сторону главного входа, успев заметить, что задняя часть дома выходит к лесу, а высокий забор увит каким-то вьющимся растением, полностью скрывающим кирпичную кладку. Поднявшись на крыльцо, украшенное стоящими в высоких каменных вазах и висящими на длинных рейках кашпо с цветами, Лера потянулось было к ручке, но отпрянула от неожиданности, так как дверь распахнулась и на пороге нарисовалась молодая женщина, судя по ярко выраженной восточной внешности, уроженка Киргизии или Казахстана.
– Вы из Следственного комитета? – скорее констатировала, чем спросила она и, не дожидаясь ответа, посторонилась, пропуская Леру в прихожую.
– Хозяйка вас примет в гостиной, – добавила она. – Идите прямо и упретесь прямо в нее.
Лера подумала, что слово «упретесь» меньше всего соответствовало размерам дома: снаружи он казался меньше, а внутри оказалось столько места, что можно оборудовать каток олимпийских размеров только в одном фойе! Коридор был широким, а по обе стороны от него располагались двери в комнаты – резные, тяжелые, видимо, из ценных пород дерева, хотя Лера плохо разбиралась в таких вещах. Широкая арка открывала замечательный вид в гостиную – комнату поистине гигантских размеров, оформленную в желто-коричневых тонах. Лере почему-то пришло в голову, как трудно, должно быть, производить уборку в столь обширном помещении, даже при том, что в нем стояла только мягкая мебель! Ковры с густым ворсом казались небрежно брошенными на пол, однако впечатление было обманчивым: они лежали в строгом порядке и составляли отлично подобранную гамму – от молочного и светло-желтого до шоколадного. Обычно Леру раздражало, когда гостиную называют залом: особенно забавно это звучит, когда так именуют простенькую комнату в деревенском доме или какой-нибудь хрущевке, однако сейчас она впервые осознала значение понятия «зал»,